inosmi.by

• 20.07.2014
• Комментарии к записи Война во время мира отключены
• Тексты

Объясняя свое нежелание демобилизоваться и свою решимость продолжать солдатскую жизнь после ноября 1918 года, активисты военизированных организаций по всей Центральной Европе нередко ссылались на ужас возвращения с фронта в 1918 году в абсолютно враждебный мир социальных потрясений, ощущавшийся таковым вследствие временного краха как военной иерархии, так и общественного порядка.

Видный активист Каринтийского хеймвера Ганс Альбин Ройтер, вернувшийся в Грац в конце войны, подчеркивал свой первый контакт с «красной толпой», «открывший ему глаза»: «Прибыв наконец в Грац, я обнаружил, что улицы захвачены коммунистами». Во время стычки c группой солдат-коммунистов Ройтер «достал пистолет и был арестован. Вот так меня приветствовала моя Heimat». Арест, произведенный нижними чинами, усилил возникшее у Ройтера ощущение того, что он вернулся в «мир, перевернутый вверх тормашками», в революционный мир, неожиданно отказавшийся от прежде бесспорных норм и ценностей, социальной иерархии, институтов и авторитетов.

С тем же самым можно было столкнуться в Будапеште и Мюнхене. Гусарский офицер Миклош Козма, вернувшийся в Венгрию с фронта поздней осенью 1918 года, стал одним из многих ветеранов войны, которых «приветствовали» буйствовавшие толпы, выкрикивавшие оскорбления в адрес возвращавшихся войск, а также простые солдаты, с кулаками набрасывавшиеся на своих офицеров. По словам Козмы, революционные активисты неизменно принимали обличье распущенной «грязной толпы», «неделями не мывшейся и месяцами не менявшей одежды; вонь одежды и обуви, гниющей на их телах, невыносима».

Подобные впечатления нередко складывались и у экс-офицеров в соседней Баварии. Например, будущий австрийский вице-канцлер и активист хеймвера Эдуард Баар фон Бааренфельс сообщал в Австрию из революционного Мюнхена о том, как на его глазах грабили ювелирные лавки, как разоружали и оскорбляли офицеров. Революция, утверждал Бааренфельс, «вынесла на свет из глубочайших глубин ада наихудшую мразь», и теперь та свободно разгуливала по улицам центральноевропейских столичных городов.

В описаниях Бааренфельса, Козмы и многих других вновь оживает тот кошмар, который преследовал консервативную европейскую элиту еще со времен Французской революции, кошмар, который — с момента захвата большевиками власти в России в 1917 году — становился реальностью: торжество безликой революционной толпы над силами закона и порядка. Образ, внушавшийся подобными описаниями, отчасти был навеян вульгарным пониманием книги «Психология толп» (Psychologie des foules) Гюстава Ле Бона (1895), идеи которого с начала XX века широко обсуждались в правых кругах по всей Европе.

Проводившееся Ле Боном противопоставление «варварских» масс и «цивилизованного» индивидуума было созвучно тому, как многие австрийские и венгерские экс-офицеры описывали унижение, которому  их подвергали возбужденные толпы или простые солдаты, срывавшие с них боевые награды. Эти офицеры отказывались признавать, что крах центральноевропейских империй был вызван военным поражением, и воспринимали революции в Берлине, Вене и Будапеште как невыносимое оскорбление для своей чести офицеров, «не побежденных  в бою». В письме родным военный ветеран и печально знаменитый вождь фрайкора Манфред фон Киллингер выразился так: «Отец, я дал себе слово. Мне пришлось без боя сдать врагам свой торпедный катер и видеть, как на нем спускают мой флаг. И я поклялся отомстить тем, кто несет за это ответственность». Перед лицом массовых волнений и лично полученных оскорблений будущий вождь хеймвера Эрнст Рюдигер фон Штаремберг сделал для себя аналогичный вывод, выражая «страстное желание как можно скорее вернуться к солдатскому существованию и встать на защиту униженного Отечества». Лишь тогда можно будет забыть «позор мрачной действительности».

Не меньшее значение для ремобилизации немецких, австрийских и венгерских ветеранов имел опыт территориальной дезинтеграции. В то время как лишение Германии прав на Эльзас и Лотарингию по Версальскому мирному договору не стало неожиданностью для большинства современников, немецкие политики и левого, и правого толка решительно отвергали польские территориальные притязания на Западную Пруссию, Верхнюю Силезию и Познаньскую область.

Read More

• 19.07.2014
• Комментарии к записи О похвалЂ великого князя Витовта литовскаго отключены
• Тексты

Князь великии Витовт держал княжество Литовское и Руское и иных многих земель. И пребывая в Великом Луцку хотЂл на собя корону взложити, и его неприятеля поляки не допустили ему коруны. Тогда Витовт призвал к себЂ короля полского Якгаила и цысаря римскаго, и великого князя Василья ДмитрЂевича московскаго, зятя своего, и короля угорскаго c королевою, и князь великии тверскии Борис Александрович, и бурмистры прускии и лифлянскии. И от инЂх земель великии послы были: от Иванна, царя царяградцкого, послы приЂхали, и от великого князя рязанского послы, и Одоевские князи сами приЂхали, и были от Великого Новаграда и от Пскова послы, и от ордынских цареи, и еще от волоского воеводы послы были. И жили тЂ всЂ гости y великого князя Витовта седмь недель и выходили c оброку на истраву на всяк день по 500 бочек муки и по 500 баранов, и по 500 вепров, и по 100 зубрев, и по 100 лосеи, и иных вещеи числа нЂт.

Тогда цысар римскии c Витовтом в великои любви был. И там в Лутцку тЂ гости чествовал и даровал различными дарми многоценными. И от того утвердила великая любовь меж ими, иж не мочно исписати o чести и o дарЂх того великаго князя. Которые земли на востоцЂ и на западе, всЂ приходяще кланялися великому князю Витовту. И царь турецкии давал ему великую честь и дары многочестныи часто присылал, и царь цареградскии и тот c ним в великои любви был, також и Чевское королевство и Угорское, и Полское великую честь держали, и еще и и датцкии король великую славу и дары дал славному господарю князю великому Витовту и брату его, королю Якгаилу, держащему стол королевства Полскаго. Тогда славныи господарь Витовт на которую землю гнЂв имЂл и хотел казнити, и корол полскии Якгаило всегда ему помогал и помоч давал. И цари турецкие служили ему, сами своими головами на помоч ему ходили и слушали его. Також и князь великии московскии в великои любви был c ним, и княжата немецкие слушали его и помоч давали на битву, гдЂ ему была потреба. И еще господарь земли Молдавские и воевода волоскии были ему послушни во всем. И князь великии рязанскии, и князи Одоевскии в великом послушест†были, и Великии Новгород и Псков всЂ послушни были. Цари и князи в великои любви были c ним, a иные служили ему и честь великую и дары многие приносили ему не толке по вся лЂта, но и на всяк день. И был князь великии Витовт силныи господарь славен по всЂм землям, и много цареи и князеи служили ему во дворЂ его. A иные, приЂзжаючи, кланялися ему, просяще себЂ царя на царство Ордынское. Первое дал им царя в орду Салтана. И тот Салтан сел на царствЂ, и николи не смЂл противитися силному господарю, и оставив царство Ђхал на ино царствовати мЂсто. И князи ордынские послали послы свои, просячи себЂ иного царя, малого Салтана. И тот малыи Салтан пребывая на царст†не смЂл ослушатися славного господаря, гдЂ коли велЂл ему кочевати, там он и кочевал. И по мале времени тот царь князем ордынским не люб был, и они себЂ просили иного царя, и он дал им царя Довлед-Бердия, и тот Довлед-Бердии на царст†умер, a князь Витовт в то время в Киеве был. И пришли к нему князи ординские в Киев со многими дарми и просили себЂ иного царя, и он дал им царя Махмета. И пожив князь великии Витовт в Киеве, и поЂхал к Луцку Великому, и там ся разболел, и разпустил князеи своих и бояр c великою честию. A корол полскии Якгаило в то время был c князем Витовтом в Лутцку.

ЛЂта 6938-го, a лЂт божие нарожение 1430. Умер князь великии Витофт в Лутцку месяца октября в 23 день. A княжил на Великом княжест†Литовском и Руском 37 лЂт.

«Евреиновская летопись», т. XVII ПСРЛ, 1907 г.

• 18.07.2014
• Комментарии к записи 1914 против 1938: как юбилейные даты делают историю отключены
• Тексты

Загляните в любой большой книжный магазин в Лондоне или Берлине, и вы увидите, что он буквально завален книгами о Первой мировой войне. Но как это связано с отношением Европы к вмешательству России в дела Украины?

Почему Запад отказывается оценивать вмешательство России в дела Украины как войну? Почему общественное мнение в Соединенных Штатах, Великобритании и Германии не хочет видеть в действиях России угрозу европейскому миру? Потому что это «ссора в далекой-далекой стране между народами, о которых мы ничего не знаем» или потому что Россия — ядерная держава и Европа зависит от российского газа? Или, возможно, потому что Европа стремится уйти от риска, а Америка ослабла и обожглась на военных авантюрах в Афганистане или Ираке? Возможно ли, что американцы и европейцы стали жертвами неправильной исторической аналогии и что поток книг и фильмов, произведенных в этом году в честь столетия Первой мировой войны, заставил их поверить в то, что мы должны бояться не бездействия, а чрезмерной реакции?

Исторические юбилеи — это как ковровая бомбардировка. Они вываливают на нас «наглядные уроки» в гигантских объемах исторических исследований, романов, конференций, фильмов, выставок и требуют безоговорочной капитуляции.

Достаточно заглянуть в любой большой книжный магазин в Лондоне или Берлине, чтобы увидеть, что он буквально завален книгами о Великой войне. Некоторые говорят, что на эту тему за последние два-три года только на английском языке было выпущено более 1000 книг. И дело не только в том, что эти книги, которые все мы читаем или, как минимум, о которых слышим, подогревают конкретные страхи или делают так, что определенные события в будущем выглядят более реалистичными, чем другие. Сила юбилейных дат — это магическая сила: она происходит от нашей одержимости круглыми датами и оторвана от рациональных аргументов.

Возможно, если бы падение Берлинской стены не совпало с двухсотлетием Французской революции, наше прочтение перемен в Центральной и Восточной Европе было другим и то, что мы называем революцией сегодня, могло быть названо другим словом. И именно это слово «революция» со всеми его богатыми историческими коннотациями определяет выбор акторов. После 1989 года именно общий страх революционного насилия заставил как старую коммунистическую элиту, так и диссидентов проголосовать за переговоры и компромисс. Тень 1789 года и последовавшего за ним террора незримо присутствовала в политике Центральной Европы в первые годы перехода.

Сила юбилейных дат настолько реальна, что можно себе представить: если бы массовые политические протесты разразились в Москве в 2017 году (в год столетия большевистской революции), мы бы поверили, что история вновь изменила свой ход, и наше видение того, что происходит на улицах, во многом определялось бы книгами о Ленине, Сталине и Троцком, которые возглавили бы списки бестселлеров.

В своем классическом исследовании Thinking in Time американские политологи Ричард Нойштадт и Эрнест Мэй обнаружили, что в основе каждого процесса принятия решений в кризисной ситуации лежит выбор правильной исторической параллели. Тем, кто определяет политику, нужна история, чтобы разобраться в настоящем.

Во времена Карибского кризиса самым важным выбором, который пришлось делать президенту Кеннеди, был выбор правильной исторической параллели. Ему пришлось выбирать между аналогией с Суэцким кризисом, Перл Харбор и июльским кризисом 1914 года. Выбор исторической параллели определил его выбор стратегии. Предпочтение суэцкой аналогии означало бы, что русские ракеты были отвлекающим маневром, и США должны быть готовы к действиям СССР где-нибудь в Европе. Если бы СССР готовил сюрприз вроде Перл Харбор, американцам пришлось бы принять решение о нанесении удара первыми.

Кеннеди предпочел рассматривать Карибский кризис в терминах политики Великих держав летом 1914 года и был намерен избежать ошибок, которые были сделаны тогда. В разговоре со своим братом Робертом Кеннеди президент четко объяснил логику своего выбора и основания своего решения. Его мнение определила популярная книга Барбары Такман «Пушки августа» (The Guns of August). Президент Кеннеди признался: «Я не собираюсь идти путем, который позволит кому бы то ни было написать подобную книгу об этом периоде, какие-нибудь “Ракеты октября”». Книга Такман была опубликована в 1962 году, накануне 50-летней годовщины начала Первой мировой войны. Если бы не приближающаяся юбилейная дата, она могла бы написать другую книгу, и ход «холодной войны» был бы совсем другим. Если бы не приближающаяся годовщина, президент мог бы не прочитать эту книгу.

Наша общая история

Было время, когда для европейцев история означала в основном историю Древней Греции и Древнего Рима. Это была наша общая история, и в то же время это была ничья история. Мы изучали ее без чувства смущения или ответственности за то, что произошло. В XXI веке история, которая имеет для нас значение, — это история последнего столетия. Это также наша общая история, потому что мы чувствуем коллективную ответственность за то, что произошло в этом свирепом веке.

Сейчас, столкнувшись с иностранной агрессией и нарушением границ суверенного государства, европейские политики и европейская общественность должны выбирать между всего двумя историческими параллелями: июлем 1914-го или Мюнхеном 1938-го. Ни одна из этих аналогий не представляет историю как таковую; вместо этого каждая напоминает нам об уроках, но эти уроки разные.

Июль 1914 года — это история случайной войны. Если в случае Второй мировой войны нас интересует, как она завершилась — поражением нацизма, то в случае Первой мировой войны наш взгляд направлен на то, как она началась.

Распространенное мнение — что война началась по причине непонимания, недоразумения и недостатка доверия между Великими державами. В коллективном воображении Европейского союза Великая война представляет собой «коллективный суицид Европы».

Урок июльского кризиса 1914 года очень прост: опасайся чрезмерной реакции и дай шанс дипломатии. Как иногда говорят, вы возможно решили бы стать пацифистом после Второй мировой войны, но после Первой мировой войны вы обязаны быть пацифистом.

Мюнхен 1938 года преподает нам другой урок. Он учит, что капитуляция перед требованиями территориально агрессивной диктатуры не приносит мира. Хотя в краткосрочной перспективе эта тактика помогает избежать войны, позднее она делает неизбежной более крупномасштабную войну на менее благоприятных условиях. Этот урок предостерегает не против чрезмерной реакции, а против бездействия.

Консультируемся с историей

Но как нам решить, вернулись ли мы сейчас в 1914-й или в 1938-й? Как нам решить, чего бояться — случайной войны или губительной политики умиротворения?

Историческая параллель, которую мы выбираем, очень сильно зависит от тех исторических книг, которые мы читаем в данные момент. А то, что мы читаем, как мы видели, предопределяется исторической годовщиной, которую мы празднуем сейчас. Притвориться, что мы изучаем исторические уроки, в 2014 году означает вернуться назад к началу Великой войны. В этом году любые другие исторические параллели кроме ссылок на Первую мировую войну не имеют шансов быть услышанными. Сейчас, когда политические лидеры не имеют собственного трагического опыта и когда народ «гуглит историю», а не живет в ней, юбилейные даты — это наша единственная общая история.

Поэтому, столкнувшись с присоединением Крыма, европейские политики и общественность не имеют особого выбора. В год, когда по всей Европе отмечается столетие Первой мировой войны, выбор аналогии с 1914 годом неизбежен. И дело не только в российском газе или слабости Америки — реакцию Европы на присоединение Крыма предопределила годовщина начала Первой мировой войны. Если бы Россия решила присоединить Крым в 2038 году, реакция Запада могла оказаться иной.

1914 против 1938: как юбилейные даты делают историю

• 15.07.2014
• Комментарии к записи Этническая память отключены
• Тексты

В отличие от Леруа-Гурана, который употребляет этот термин по отношению ко всем типам обществ, я ограничиваю его значение коллективной памятью народов, не имеющих письменности. Не настаивая на этом, но и не забывая о значении данного феномена, отметим, что деятельность, относящаяся к памяти и не связанная с письменностью, является деятельностью, которая постоянно присутствует не только в обществах, лишенных письменности, но также и в тех, которые ею располагают. Гуди недавно совершенно справедливо напомнил об этом: «В большинстве бесписьменных культур и во многих областях нашей культуры накопление в памяти различных элементов составляет часть повседневной жизни».

Различение устных и письменных культур в соответствии с задачами, поставленными перед памятью, мне, так же как и Гуди, представляется основанным на том факте, что соотношение этих культур нужно искать на полпути от двух одинаково ошибочных в своем радикализме течений, «одно из которых утверждает, что все люди обладают одинаковыми способностями, а другое явно или неявно указывает на существенное различие между “они” и “мы”». Истина заключается в том, что культура людей, не имеющих письменности, действительно отлична, но она не является другой.

Главная область, в которой кристаллизуется память бесписьменных народов, – это та, которая обеспечивает выглядящее историческим основание для существования этнических групп или семейств, т. е. порождает мифы о происхождении.

Жорж Баландье, ссылаясь на историческую память жителей Конго, отмечает: «Начала, как представляется, вдохновляют тем в большей степени, чем с меньшей точностью они удерживаются в памяти. Конго никогда не было столь обширно, как во времена своей покрытой мраком истории». «Ритуал… делает акцент на некоторых аспектах власти. Он ссылается на ее начала, на ее укорененность в истории, ставшей мифом, и освящает ее».

На основании изучения одного из африканских племен – нюп (Нигерия) – С. Ф. Надель различает два типа истории: с одной стороны, это история, называемая им «объективной» и представляющая собой «ряд фактов, которые мы, исследователи, описываем и устанавливаем согласно некоторым “объективным и всеобщим критериям, относящимся к отношениям между этими фактами и к порядку следования их друг за другом”», а с другой – это история, которую он называет «идеологической» и которая описывает и упорядочивает эти факты в соответствии с некоторыми установившимися традициями». Эта вторая история и есть та коллективная память, которая пытается перемешать историю и миф. Подобная «идеологическая история» охотно обращается «ко всем началам царства» и к «такому персонажу, как Tsoedeили Edegi, культурному герою и мифическому основателю царства Нюп». Таким образом, история начала становится, если воспользоваться выражением Малиновского, «мифической хартией» традиции.

Эта коллективная память «первобытных» обществ проявляет так-же особый интерес к практическим и техническим навыкам, к профессиональным знаниям. В усвоении этой «технической памяти», как отмечает Андре Леруа-Гуран, «социальная структура ремесел играет важную роль как в тех случаях, когда речь идет о кузнецах из Африки или Азии, так и в тех, когда мы говорим о наших цехах, существовавших до XVII в. Обучение секретам ремесла и сохранение их занимает значительное место в каждой из общественных наук любой этнической группы». Жорж Кондоминас в связи с племенем моис в центральном Вьетнаме также столкнулся с подобной поляризацией коллективной памяти в отношении времени зарождения и мифических героев. Эта притягательность для «первобытного сознания» прошлого, связанного с предками, подтверждается также собственными именами. В Конго, отмечает Жорж Баландье, после того как клан присвоил новорожденному первое имя, называемое «именем по рождению», ему дается еще и второе, более официальное, которое вытесняет первое. Это второе имя «увековечивает память о предке, чье имя оказывается, таким образом, возвращенным к жизни и который становится избранным благодаря тому уважению, объектом которого он являлся».

В бесписьменных обществах есть специалисты по памяти, люди-память – «лица, занимавшиеся составлением генеалогий, блюстители королевских кодексов, придворные историки, хранители преданий», о которых Жорж Баландье сказал, что они являются «памятью общества» и одновременно, если использовать словарь Наделя, хранителями как «объективной», так и «идеологической» истории. Но в соответствии с перечнем Андре Леруа-Гурана, который признавал, что эти персонажи «в традиционном обществе играют важную роль по поддержанию сплоченности группы», это также «главы древних семейств, сказители, жрецы».

Однако вопреки тому, что обычно думают по этому поводу, следует подчеркнуть, что память, передаваемая посредством обучения в бесписьменных обществах, не являлась запоминанием «слово в слово». Джек Гуди доказал это, изучая миф о Багре (Bagre) племени ло дагаа, которое обитает на севере Ганы. Он отметил многочисленные расхождения в различных версиях мифа, даже в наиболее стереотипных его фрагментах. Люди-память, в данном случае выступающие как сказители, не играли той роли, что школьные учителя (ведь школы появились лишь вместе с письменностью). В связи с их деятельностью не развивается механически-автоматическое обучение. Согласно Гуди, в бесписьменных обществах объективные трудности были связаны не только с запоминанием в целом и слово в слово, но имелись также свидетельства, что «такой род деятельности редко воспринимался как необходимый»; «продукт точного припоминания» рассматривается в этих обществах как «менее полезный, менее ценный, чем плод неточного воспоминания». Поэтому в подобных обществах чрезвычайно редко фиксируется использование мнемотехнических приемов (одним из таких редких случаев, ставшим классическим в этнологи-ческой литературе, является перуанский Quipu). Видимо, коллективная память функционировала в этих обществах как «порождающая реконструкция», а не механическое запоминание. Таким образом, со-гласно Гуди, «основа воспоминания не пребывает ни на поверхностном уровне, на котором действует запоминание слово в слово, ни на уровне “глубинных” структур, которые вскрывают многочисленные мифологи... наоборот, как представляется, важную роль играют масштаб повествования и иные событийные структуры».

Таким образом, в то время как мнемоническое воспроизведение слово в слово предположительно связано с письменностью, бесписьменные общества, если не принимать во внимание некоторые практики запоминания nе varietur, главной из которых является пение, предоставляют памяти большую свободу и признают за ней творческие возможности.

Эта гипотеза, возможно, могла бы объяснить удивительное замечание Цезаря в «De Bello Gallico» (VI. 14). Цезарь пишет по поводу галльских друидов, к которым приходит учиться множество юношей: «Как говорят, они там заучивают наизусть большое количество стихов, поэтому некоторые остаются в своей школе по двадцать лет. Они полагают, что религия запрещает доверять эти тексты письму, тогда как для всего остального, для публичных и частных отчетов, они обычно пользуются греческим алфавитом. Как мне кажется, они установили такой обычай по двум причинам: они не желают ни разглашать свою доктрину, ни видеть, как их ученики, полагаясь на письмо, пренебрегают собственной памятью; ибо почти всегда бывает так, что следствием использования текстов оказывается меньшее рвение к заучиванию наизусть и ослабление памяти».

Не являются ли передача знаний, признанных тайными, и сильное желание сохранить в хорошем состоянии память творческую, а не опирающуюся на повторение, двумя главными причинами жизнеспособности коллективной памяти в бесписьменных обществах?

Этническая память

• 13.07.2014
• Комментарии к записи Тактическая пауза Путина: три варианта его действий на Украине отключены
• Тексты

С тех пор, как пророссийские силы на юго-востоке начали отступление, от президента Владимира Путина не было слышно ничего — ни слов, ни действий. Но было бы большой ошибкой расценивать это как кардинальное изменение стратегии в ответ на происходящие события. Путин выверяет и продумывает следующий шаг.

Из-за недавних успехов во внешней политике (спасение правительства Башара Асада в Сирии, проведение зимней Олимпиады в субтропиках и присоединение Крыма) Путин снискал репутацию великого стратега. На самом деле он таковым не является. Он дзюдоист, а не шахматный гроссмейстер, который просчитывает на десять ходов вперёд. В дзюдо, если ты чувствуешь, что твой соперник потерял равновесие, то пользуешься ситуацией, сбиваешь его с ног и таким образом зарабатываешь очки или одерживаешь победу.

Путинский опыт дзюдоиста во многом оформляет его политическое мышление. Он быстрый и смелый тактик, которому, помимо всего прочего, очень везёт с противниками: это либо трусливые и разобщённые российские олигархи, либо импульсивный президент Грузии Михаил Саакашвили, либо растерянный президент США Обама, либо Евросоюз, накрепко связанный с Россией газовым трубопроводом и многомиллиардными инвестициями.

В то же самое время необходимость выстраивать сложную стратегическую комбинацию причиняет российскому президенту почти физическую боль. В таких ситуациях он мучается по нескольку дней, иногда недель, особенно сейчас, когда он, по сути, принимает решения единолично и не может позволить себе изменить курс, который однажды выбрал.

Поэтому не стоит интерпретировать молчание Путина и его бездействие в ответ на последние отступления пророссийских ополченцев как паузу, взятую в раздумьях над стратегическим планом.

Три стратегических цели, которые Путин преследовал на Украине с февраля, когда революция свергла его союзника Виктора Януковича, уже вряд ли будут достигнуты. Первая — наказать, унизить, дестабилизировать (если возможно), разорвать и, в конечном итоге, свернуть с пути стремящуюся в Европу Украину. Вторая — не дать Западу наложить ощутимые санкции. И третья — укрепить собственные политические позиции при помощи «ура-патриотической» пропаганды.

Наиболее важной является третья цель. По всем признакам, Путин намерен оставаться на президентском посту пожизненно. Это не такая лёгкая задача в России, с её стагнирующей экономикой, вероятностью сползания в рецессию, ростом цен на продукты питания, продолжающегося падения уровня образования и здравоохранения.

Однако обо всём этом можно забыть и всё это можно простить, если убедить свой народ в том, что «Родина в опасности», НАТО уже у ворот. Или что этнических русских братьев уничтожают украинские «фашисты» и Россия обязана их спасать. В конце 2013 года популярность Путина была рекордно низкой, а тут, после присоединения Крыма она взлетела до небес.

Однако если вы живёте в патриотической истерии, то можете умереть или, по крайней мере, пролить кровь из-за неё. Оглушительная пропаганда государственных телеканалов не может закончиться в один момент.

После полугода разговоров о «фашиствующих» киевских монстрах, уничтожающих этнических русских на Украине, «силы самообороны» нельзя просто так оставить на произвол судьбы. Путина ждёт неизбежные обвинения в том, что он «сдал» своих. От подобных обвинений не так просто отмыться.

Так что Путину ничего другого не остаётся, как искать тактические варианты выхода из ситуации. Первый, и, несомненно, наиболее предпочтительный, состоит в том, чтобы переправить через границу «волонтёров» с оружием, боеприпасами и тяжёлой техникой, продолжать отрицать вовлечённость России в конфликт, призывать к «миру» и «прямым переговорам» между ополченцами и киевским правительством.

Вторым вариантом мог бы стать созыв «международной мирной конференции», на которой, в обмен на прекращение противостояния, «гарантированное» Россией, Германией, Францией и США, Киев вынудили бы согласиться на «федерализацию» Украины. Юго-восток страны фактически будет находиться под протекторатом России, связанный с Москвой экономическими, политическими, культурными узами, и иметь возможность наложить вето на дальнейшее сближение Украины с Западом.

Третий вариант можно условно обозначить как «ливийская версия». Москва может использовать «вмешательство» Запада в Ливии как прецедент, чтобы ввести регулярные войска и отправить свои самолёты в мятежный регион, заявив, что Украина «погибает в братоубийственной гражданской войне».

Путину этот вариант, скорее всего, покажется наименее привлекательным. После первого массированного вторжения в европейское государство с конца Второй мировой войны, даже Евросоюз будет вынужден пойти на значительные санкции. А прекращение поставок газа в ответ на санкции (чем Москва не раз угрожала) — это палка о двух концах, причём очень увесистая.

От энергетического экспорта зависит половина российского бюджета, поэтому Путину следует подумать трижды, прежде чем из политических соображений оставить без денег тех, кто зависит от государства: отдалённые районы, моногорода, пенсионеров, миллионы бюджетников.

Какую бы тактику Путин не выбрал, она будет направлена на достижение внутренних политических целей. Не рассчитывайте, что молчание российского президента, каким бы длительным оно ни оказалось, изменит этот факт.

Источник перевод для MixedNews — Sveta Gogol

• 12.07.2014
• Комментарии к записи Канада создаст оазис для иностранных студентов отключены
• Тексты

Канада, стараясь насытить свою экономику перспективными молодыми кадрами, активно привлекает студентов из-за рубежа. Но, как бы ни была либеральна иммиграционная система страны, Канада все же проигрывает США в конкуренции за одаренных иностранных учащихся. Канадские университеты пока не готовы принять мощный международный десант. Им не хватает сильных программ, преподавателей и денежных ресурсов, утверждает исследователь Королевского университета Кингстона (Канада) Анита Гопал в статье, опубликованной в новом номере журнала НИУ ВШЭ «Международное высшее образование»

Честолюбивые намерения и недостаточный результат, – так можно охарактеризовать ситуацию в Канаде с привлечением иностранных учащихся. Хотя страна, казалось бы, делает все возможное для того, чтобы переключить на себя потоки зарубежных студентов, успехи ее на этом поприще, по мнению Аниты Гопал, оставляют желать лучшего. Разумная иммиграционная стратегия упирается в недоработанную тактику – вузовская инфраструктура пасует перед запросами международных учащихся, полагает она. «Даже самая гостеприимная иммиграционная политика не принесет желаемых результатов, если у канадских университетов не будет ресурсов, достаточных для обеспечения потребностей иностранных студентов», – подчеркивает эксперт.

К 2022 году канадские университеты постараются довести количество принимаемых зарубежных студентов почти до полумиллиона в год, удвоив нынешние показатели. Между тем, на фоне столь амбициозных планов в Канаде пока не существует официальной национальной стратегии по управлению этими изменениями, отметила Анита Гопал в статье «Иммиграционная политика Канады по привлечению международных студентов», опубликованной в журнале «Международное высшее образование». Это русскоязычная версия информационного бюллетеня International Higher Education Бостонского колледжа (США), которая издается НИУ ВШЭ с 2014 года.

Экономика ждет квалифицированную молодежь

В эпоху глобализации и экономики знаний мировые университеты включились в небывалую гонку за лидерство. Вузы Канады, естественно, не стали исключением. Страна разработала специальные иммиграционные программы, призванные привлечь как можно больше студентов из-за рубежа.

Необходимость такого интернационального «рекрутинга» возрастала и в силу сложности ситуации на рынке труда, подчеркивает Анита Гопал. В Канаде ожидалось снижение доли трудоспособного населения из-за ухода на пенсию поколения бэби-бума, родившегося после Второй мировой войны.

Еще один сюжет, который способствовал появлению активной иммиграционной политики, связан с экономической и научной конкуренцией между Канадой и другими англосаксонскими странами. Университеты Канады стремятся завоевать определенную долю рынка по привлечению талантливых иностранных студентов в сфере естественных наук и инженерии и получить конкурентные преимущества перед США и Великобританией – лидерами в этой области, пояснила исследователь.

С учетом всех названных факторов «рекрутинг» иностранных студентов стал одним из способов подтолкнуть к росту экономику Канады. К тому же тем самым она укрепляла свой имидж гостеприимной многонациональной страны.

В итоге правительство Канады поставило задачу привлечь зарубежных высококвалифицированных специалистов (например, из Китая и Индии), которые «имеют большие шансы добиться успеха в Канаде и которые будут способствовать экономическому росту... страны, повышению ее глобальной конкурентоспособности», указывает Анита Гопал.

Для достижения этих целей студенты оказываются оптимальной аудиторией, поскольку за время учебы в вузе они успевают интегрироваться в канадское общество. При этом, подчеркнула автор статьи, надо отдать должное Канаде: страна прилагает немалые усилия для того, чтобы облегчить адаптацию студентов-иностранцев.

Канада предлагает зарубежным учащимся остаться

Служба по вопросам гражданства и иммиграции Канады поставила задачу трансформировать иммиграционную систему так, чтобы она, по сравнению с аналогичными системами многих стран, могла быстрее и гибче реагировать на потребности студентов, отметила Гопал. Новая иммиграционная политика направлена на то, чтобы иностранным учащимся, особенно студентам магистратуры, было легче начать учиться, работать – и в конечном итоге осесть в Канаде.

Исследователь перечислила меры, реализующие эту установку.

Так, иностранные студенты имеют право работать как на территории университета, так и за его пределами без получения разрешения на работу, если их занятость не превышает 20 часов в неделю.

После получения диплома они могут претендовать на разрешение на работу для выпускников вузов, которое позволяет им в течение трех лет работать на любого канадского работодателя и в любой сфере без каких-либо ограничений.

Магистранты и аспиранты во время обучения или после окончания университета получают возможность подать заявление на получение постоянного вида на жительство в Канаде в рамках Государственной программы поддержки иммиграции в региональную Канаду (Provincial Nomination Program).

Таким образом, иностранным учащимся в стране создают довольно комфортные условия, что уже приносит свои плоды. Как минимум увеличиваются доходы, которые приносит обучение иностранцев в Канаде.

Иностранные студенты выгоднее экспорта авиатехники

Учить зарубежную молодежь – вполне доходное занятие. Так, в 2010 году международные студенты оставили в стране в качестве платы за обучение, проживание и трат на повседневные нужды 7,7 млрд канадских долларов (в 2008 году эта сумма была меньше – 6,5 млрд канадских долларов), приводит автор статьи данные отчета Министерства иностранных дел и международной торговли Канады.

Симптоматично, что из этих 7,7 млрд канадских долларов, по меньшей мере, 6,9 млрд принесли те 218 тысяч иностранцев, которые приехали в страну с целью получения диплома канадского вуза.

Эта сумма превышает доходы Канады от экспорта необработанного алюминия или экспорта вертолетов, самолетов и космического оборудования, комментирует Анита Гопал.

Конкуренты Канады ужесточили иммиграционный курс

Иммиграционное законодательство в отношении учащихся в Канаде значительно мягче, чем в США или Великобритании. Это два ближайших конкурента страны на естественнонаучном и инженерном направлении.

В отличие от Канады, где у иностранных студентов есть масса возможностей устроиться на работу или получить постоянный вид на жительство, в США иностранцы с визой F-1 (это тип учебной визы, выдаваемой учащимся из-за рубежа для обучения в стране) имеют возможность получить работу только через прошение о прохождении специальной стажировки (Optional Practical Training). Это программы краткосрочного/временного трудоустройства в соответствии с будущей специальностью. Обычно стажировка занимает не более года. Для тех, кто изучает естественные науки, математику или инженерное дело, делают исключение: стажировка может длиться до 17 месяцев.

По окончании обучения иностранец в США может подать заявку на получение рабочей визы H-1B. Но и она позволяет работать в стране не дольше шести лет. Так или иначе, в США иммиграционная политика жестче, чем в Канаде, отмечает Гопал. Тем не менее, за счет престижных программ известных университетов США по-прежнему сохраняют популярность среди иностранных студентов.

В Великобритании также много иммиграционных ограничений. Для учащихся из стран, не входящих в Европейский союз, в последнее время явно снижены возможности остаться в стране и получить разрешение на работу. Это уже привело к уменьшению численности студентов из Индии, Пакистана и Саудовской Аравии, описывает британскую ситуацию автор статьи.

Канадским университетам придется «подтянуться»

Тем не менее, и в Канаде ситуация с обучением иностранцев могла бы быть намного лучше. Но дело в том, что, хотя канадская иммиграционная политика совершенствуется, университеты страны все еще демонстрируют неспособность справиться с управлением высококвалифицированной миграцией.

Так или иначе, план действий в этой области еще не выработан. И это на фоне того, что федеральные власти Канады требуют от университетов фактически удвоить количество принимаемых иностранных студентов – с 240 тысяч в 2011 году до 450 тысяч в 2022 году. «Реализация этой задачи потребует внедрения новых механизмов рекрутинга иностранных студентов», – констатирует исследователь.

Канадским университетам, по ее мнению, предстоит сосредоточиться сразу на нескольких серьезных задачах.

Прежде всего, нужно создать конкурентоспособные образовательные программы, которые будут отвечать потребностям целевой студенческой аудитории.

Необходимо также обеспечить доступность университетских ресурсов – начиная с квалифицированных преподавателей и заканчивая библиотеками и финансовой поддержкой исследовательской деятельности, подчеркнула Анита Гопал.

В заключение автор статьи поднимает этический вопрос, касающийся иммиграции одаренной молодежи в Канаду. «Продолжая переманивать интеллектуальный капитал из развивающихся регионов, Канада предпочитает не думать о моральной ответственности перед этими странами и о том, как это отражается на их экономическом развитии и благосостоянии», – сетует исследователь. Впрочем, в условиях жесткой конкуренции мировых экономик эта чувствительная тема оказывается, к сожалению, лишь на полях основного сюжета, который составляет глобализация и нынешняя «мера всех вещей» – инновации и высокие технологии.

Канада создаст оазис для иностранных студентов