С самого начала у Джо Байдена в Афганистане было два путя. И я о них всё это время со вкусом рассказывал. Однако, как медиаконсультант-интернационалист, я и тогда, было дело, собирался поглядеть, как же Талибан работает в соцсетях. Ну, что я могу сказать? Отлично работает, шайтан!
Во времена Исламского Эмирата Афганистан с 1996 по 2001 год любое использование Интернета было строго запрещено. Через двадцать лет картина такая:
- 8,6 миллиона пользователей интернета в Афганистане;
- уровень проникновения интернета в Афганистане 22%;
- в Афганистане 27 миллионов мобильных устройств; при этом мобильной связью охвачено 68,7% населения;
- социальными медиа в Афганистане пользуются/имеют доступ 4,4 миллиона человек, то есть около 11,2% населения.
Так вот, если вы на эти цифры посмотрите неравнодушно, то поймете, что афганский сегмент интернета и соцсетей Талибану не друг. Здесь ситуация аналогичная с белорусским сегментом интернета, который сегодня является враждебной средой для местных властей.
Поэтому Талибан в ходе информационного противоборства особо и не окучивал собственно афганскую аудиторию, полагаясь на доброе старое караванное радио: от селения к селению, от аула к аулу, от кишлака к кишлаку.
Вся пропагандистская работа с использованием современных технологий велась на заграницу. Даже сейчас социальные сети остаются единственным, по сути, каналом общения Талибана с остальным миром.
Как медиаконсультант медиаконсультанту:
Окучивают талибы и медиа, и соцмедиа очень грамотно. Талибан публикует свои сообщения на урду, на пушту, на арабском, на английском и многих других языках. И вы знаете, я не удивлюсь, если завтра выяснится, что количество используемых языков для публикаций у Талибана сегодня больше, чем, на секундочку, у госдепа США и российского МИДа, вместе взятых.
В соцсети талибы пришли не вчера, вещают на большинстве наиболее распространенных и читаемых платформ, и, как я мог заметить за весь период наблюдения (а присматриваться к ним я начал больше года тому, после того, как Трамп подписал соглашение в Дохе, и я понял, что американский проект в Афганистане ждут скорые похороны), они реагировали на события очень быстро — быстрее, чем даже Пентагон, госдеп и афганское правительство.
По поводу бывшего афганского правительства могу сказать, что оно мало что смогло противопоставить информационной тактике талибана, которая представляла собой совершенно безжалостную кампанию полного подавления официальных источников путем подрыва доверия к ним.
Афганская версия тезиса “Политрук лжет” для внутреннего инфополя подошла отлично. Вот тут факультативно можно прочитать, как талибы побивали Кабульское правительство в соцсетях.
На практике же целевая аудитория Талибана находится за пределами Афганистана. И не надо думать, что она сплошь состоит из мюридов, джихадистов, игиловцев, фидаинов и хашишинов. Напротив, Талибан щедро делится информацией о времени и о себе именно с западной целевой аудиторией — журналистами, аналитиками и экспертами, предлагая им собственный талибанский нарратив.
Вот уже несколько дней, начиная с дня падения Кабула, талибанские аккаунты пишут про то, как будут строить мирный, стабильный исламский Афганистан, который не может не понравиться Западу. И имеют полный успех, вот и у нас есть термин “Талибан 2.0”, тот самый, который с человеческим лицом (первой запустила его Файненшл Таймс).
Что интересно, Талибан в соцсетях всегда был не анонимный, а персонифицированный. В свое время в твиттере я нашел человек 5-6, позиционированных как официальные представители Талибана; общее число подписчиков у них под миллион.
Напомню, что Забихулла Моджахид (в твиттере с 2017 года), официальный споуксмен Талибана в Дохе, в военное время сообщал:
Теперь Забихулла Муджахид говорит языком дипломатии.
#توضیحات:
امارت اسلامی باتمام کشور ها خواهان روابط بهتر دیپلوماتیک و تجاراتی می باشد.
ما در مورد تجارت نکردن باهیچ کشور سخنی نه گفته ایم.
شائعاتی که در این مورد پخش گردیده، حقیقت ندارد و ما ان را رد می نمائیم.— Zabihullah (...ذبـــــیح الله م ) (@Zabehulah_M33) August 19, 2021
И правильно делает, потому что:
а) талибы хотят легитимности на международной арене;
б) обосравшийся Запад готов им эту легитимность дать, лишь бы эту легитимность раньше не дали Исламскому Эмирату Афганистан Россия и Китай.
Для этого Талибану всего-то надо ссать в уши (произносить правильные слова) западным журналистам и политикам. И кстати, Талибана нет в госдеповском перечне организаций-террористов. Там есть Техрик-и-Талибан, но это пакистанская структура.
Так вот, формально это позволяет Талибану настоящему работать в соцсетях, находящихся в штатовской юрисдикции. Поэтому террориста Дональда нашего Трампа в твиттере нет, а мирные талибанцы есть.
У Цукера своя политика. Поэтому в фейсбуке Талибан глушат в течение многих лет и менять свою позицию в этом отношении не собираются.
Yesterday, we sent Facebook, YT, and others accounts belonging to the Taliban spokesman. We asked for comment, and they responded by removing them.
Today, the Taliban spokesman is complaining of censorship.
Story coming soon on this...— Sheera Frenkel (@sheeraf) August 17, 2021
Талибы, впрочем, тут же спросили, а как там насчет свободы слова и прав женщин?
Taliban spokesman through a translator deflects a question on free speech: “I can ask Facebook company, this question should be asked to them.” pic.twitter.com/5GONTjUMHA
— The Recount (@therecount) August 17, 2021
В общем, налицо переход от запретов к культурной полемике, которую Запад так любит. Тем не менее, ютуб, как и фейсбук, тоже вырубает талибов со своей платформы.
Но, как я вам только что наглядно продемонстрировал, это не помешало Талибану создать разветвленную и эффективную экосистему, которая широко использует в своих интересах не только противоречивую внутреннюю политику социальных платформ, но и активно продвигает собственно талибанскую agend’у.
Такова их дислокация.