Борис Ельцин мечтал дожить до 90 лет или даже до 100 — об этом сейчас вспоминает экс-глава его протокола Владимир Шевченко. Умер в 76, пробыв президентом России с 1991 по 1999 год, добровольно ушёл в отставку, передав власть в стране преемнику. Борис Николаевич был неоднозначной личностью, а оценки его деятельности на посту главы государства кардинально разнятся до сих пор. Больше здесь плюсов или минусов сразу и не поймёшь. Даже сегодня, 1 февраля, когда Ельцину могло бы исполниться желанных им 90 лет, о нём вспоминают по-разному.
Своими воспоминаниями о Борисе Ельцине с «СП» поделился и российский политолог, публицист Александр Зимовский, который называет Ельцина «дедом всея Руси».
— В период с 1995 по 2000 год мне часто приходилось наблюдать Бориса Николаевича Ельцина, и довольно близко. Просто потому, что тогда я работал в пресс-группе Александра Григорьевича Лукашенко. И ни одна встреча президентов России и Белоруссии без меня не обходилась, за редким исключением.
Разочарую: я не видел Ельцина пьяным. Зато брал у него интервью прямо на теннисном корте в Бочаровом Ручье. Играли в четыре руки: Ельцин, Лукашенко, Шамиль Тарпищев и Виктор Илюшин. Махали они ракетками часа полтора, и Ельцин в конце партии был вполне себе свеж и бодро мыслил. С похмелья так не поиграешь.
Хотя есть и апокриф насчёт «поиграешь». Будто бы Борис Николаевич на лысине у Аскара Акаевича на ложках играл, из озорства. Тут уж, как говорится, ни подтвердить, ни опровергнуть, но в рамках рассуждений об эвентуальном — отчего же.
Вообще он такой был грансеньор (grand seigneur). А все остальные вожди СНГ — это вроде как вассальные феодалы при нём. Манеру поведения Ельцина на таких межгосударственных встречах лучше всего изобразить цитатой из «Евгения Онегина». Сон Татьяны помните?
Он знак подаст — и все хлопочут;
Он пьет — все пьют и все кричат;
Он засмеется — все хохочут;
Нахмурит брови — все молчат;
Он там хозяин, это ясно:
И Тане уж не так ужасно…
Кстати, с таким прикрытием и Татьяне Борисовне Дьяченко-Юмашевой было уж не так ужасно служить советницей первого президента России.
Вот эта его безграничная любовь к себе, как и высочайшая самооценка, позволяли Ельцину занимать позицию верховного арбитра во время дискуссий между лидерами бывших союзных республик. Вы себе представьте: сидят бывшие первые секретари центральных комитетов, матёрые аппаратчики, среди которых Ельцин самый матёрый. И вот с одним из них вступает в жаркую перебранку свежеизбранный президент Белоруссии, который в СССР даже до секретаря райкома не дорос. Бодаются молодость с опытом, если говорить культурно. Со стороны это хорошо видно, а ещё я знаю, что Лукашенко не отступит. Значит, переход на личности с использованием идиоматических выражений просто неизбежен.
И тут Ельцин неожиданно, мягко, но властно так, по-отцовски: «Ну, Саша! Ну что ты? Не надо так горячиться, мы же все тебя уважаем, понимаешь…».
За точность цитаты я сейчас не поручусь, но смысл в том, что хороший ты парень, однако. И всё-таки охолонуть надо. В целом, я должен отметить, что тогда вообще был совершенно другой стиль общения между лидерами постсоветских республик, то, что мы называем Большой Стиль. И они все были из одной среды, а Ельцин, да простят мне эту вольность, среди них был икона стиля.
Разумеется, его проблемы со здоровьем не были секретом для тех, кто находился в близком контакте. Остальные строили догадки исключительно на основе визуальных наблюдений. Скажем, на саммите СНГ в Кишиневе, в 1997 году, все увидели, что Ельцин ослаб. Ну, как ослаб? Физически. Он даже не мог на второй ярус кишиневского дворца самостоятельно подняться, возили его на эскалаторе. Прочие вожди перемигнулись, и устроили Ельцину обструкцию, прямо на заседании в узком составе. В присутствии телекамер (пока нас не выгнали).
Ельцин ведь тогда был ещё и председатель совета глав государств Содружества. И даже рта не успел раскрыть, только головой качал. Тогда был такой модный тренд, «разноскоростная интеграция», в которой на тот момент больше всех преуспели Россия и Белоруссия. Остальные участники СНГ тоже хотели преференции как для Белоруссии в рамках Союзного государства. Но без всяких союзных обязательств. Ну, повздорили… Ельцин и не пытался эти нападки парировать, и был настолько обескуражен, что это стало всем заметно.
Возможно, в этот момент его ближние и поняли, что делать Бориса Николаевича центром композиции, скажем так, в международном масштабе, будет себе дороже.
Последний раз Ельцина я видел в январе 2000 года на Рождество в Иерусалиме. Через пять дней после его исторического: «Я устал. Я ухожу». И ещё тогда же в Вифлееме. Был он там в Базилике Рождества Святого, и заход в Пещеру Рождества дался Борису Николаевичу нелегко. Но он справился.
И вот ещё запомнил, что пресса ему кричала: «Борис Николаевич! Борис Николаевич!!! Как вы себя чувствуете?!». Ельцин ответил: «Как святой».