Маленький финальный штришок к материалам по крестовому походу ГУГБ НКВД против сотни тысяч польских шпионов в мрачных степях Бурятии и мистических томских лесах .
Чем больше изучаю и синтезирую данные по «польским шпионам», тем объективнее вырисовывается картина тотального...гхм.
Напомню, что по данным ЦА ФСБ(опубликованы Хаустовым-Мозохиным), в 1937—1938 годах в СССР было арестовано 102 тысячи польских разведчиков и шпионов, в том числе в ДВК, глухих селах Новосибирской области, стратегически важной для поляков Бурятии и разных других таежных точках СССР. Шпионами зачастую оказывались безграмотные крестьянки, шорники заводов, слесари, почтальоны, рабочие, водители и т.д. Арестовывали шпионов, как правило, в рамках так называемой линейной «польской операции» НКВД.
Ради умозрительного интереса, я прибегнул к принятому в исторической науке старому доброму методу верификации,а именно сравнению информации из альтернативных, максимально удаленных друг друга источников. В данном случае решил проверить насколько данные ГУГБ НКВД о количестве пойманных шпионов «бьются» с данными польских архивов о кадровом ресурсе 2 отдела ПГШ, внешней разведки Польской республики в 1920—1939гг., т.е . банально сопоставить цифру вскрытых «шпионов» с реальным количеством польских разведчиков в СССР в интересующий нас период.
Так вот, исходя из данных польских архивов, в частности Центрального Военного Архива в Варшаве, штат внешней разведки Второй Речи Посполитой, допустим, насчитывал,-
В1928 году,- всего 47 офицеров, кадровых разведчика.
В 1931 г. Второй Отдел польского Генштаба по штату должен был насчитывать 157 офицеров: (а) непосредственно Отдел – 1 генерал, 35 штабных офицеров, 11 младших офицеров (в т.ч. 34 офицера Генштаба); (б) в экспозитурах (резидентурах и автономные управления– 10 штабных офицеров, 20 младших (в т.ч. 10 офицеров Генштаба); (в) офицеры т.н. внешней службы, в распоряжении департаментов Министерства военных дел, – 80 (в основном младшие). По состоянию на 1 октября 1931 г. во Втором Отделе не хватало 9 офицеров, в экспозитурах – 8, во внешних службах – 12, т.е. штат был недоукомплектован на 18,5%. Кроме того, откомандировано было 8 офицеров (2 – в Военный географический институт, 3 в МИД, 2 в МВД, 1 – председателю Совета Министров). Реальной разведдеятельностью занимались 120 офицеров(76,4% штата).
В1937—1938 гг. штат «двуйки» насчитывает максимальное количество разведчиков за всю историю Второй Речи Посполитой,- 200 офицеров.
Источники,- L. Sadowski, Oddzial IISztabu Glownego, WIH, MiD, I/3/94.
CAW, Oddz. I Szt.Gl (Szt.Gen.), sygn. I.303.3.23
CAW, Oddz. II Szt. Gl. (Szt.Gen.), sygn. I.303.4.30
В комментах постоянно возражают,- ну так это кадровые разведчики, а как же агентура?
Вулая,- По данным хорошо осведомленной французской разведки, к 1930 г. 2-й отдел ПГШ располагал агентурной сетью в 2400 человек (РГВА. — Ф. 7. — Оп. 1. — Д. 47. — Л. 240)(А.А. Зданович. Польская разведка против Красной армии. 1920–1930-е годы // Военн-исторический журнал — 2007. — № 10. — С. 36.). Причем речь идет,cкорее всего, об общей агентуре во всех странах мира.
Тот же Зданович сообщает о резидентурах в 30 городах СССР к 1930-ому году, что скорее всего является очередными экзерсизами опытных чекистов по вскрытию резидентур.об этом ниже. Ну вот и нужно найти подтверждения в польских архивах, как это поляки завербовали 100 тыщ человек к
Любопытен также рапорт руководителя отдела «Восток»(подразделения 2-го отдела ПГШ, специализирующегося на шпионаже против СССР) поручика Незбржицкого от 11 марта 1934 года.
Рапорт поручика Незбржицкого от 11 марта 1934 года.
Подлинная картина состояния работы польской разведки достаточно красноречиво изложена в рапорте начальника ее реферата «Восток» поручика Й. Незбржицкого от 11 марта 1934 года: «На сегодняшний день по вербовочной базе для глубинной разведки создалась безнадежно тяжелая обстановка. В первую очередь я должен обратить внимание на то, что полная изоляция от советской территории привела к Абсолютной невозможности вербовок на советской территории из-за отсутствия там вербовочной базы. Я никогда не предполагал, что исчерпание и изоляция российской эмиграции от советской территории может играть для нас столь значительную роль: Изменилось также и положение с возможностью ведения наблюдения. Все труднее становятся перемещения по территории (паспортизация, привязка населения к местам проживания). Постоянные депортации, колонизация и эмиграция опустошили районы, служившие нам источником информации. Проще говоря, в 1934 году мы пожинаем плоды деятельности целых рядов наших предшественников, работавших в несравнимо более легких условиях и приведших к полному исчерпанию источников вербовки»( доклад поручика, впоследствии капитана Ежи Незбржицкого находится в центральном военном архиве Польши, его шифр — CA MSW, Ref. «W», 262/144., — спасибо уважаемому Игорю Ландеру за уточнение. Взят из книги Ландер И.И. Негласные войны. История специальных служб. 1919—1945. Одесса: «Друк», 2007. 1832 с., ил. 504, карт 14.)
Ну и как тогда объяснить c позиции «завербованных агентов» тысячи «сибирских польских шпионов» из глухих сел?
В предвоенный период Советский Союз был, без сомнения, самой трудной страной для агентурного проникновения. Действия иностранных разведок на его территории затруднялись жестким иммиграционным режимом, тотальной закрытостью общества, отсутствием свободного перемещения по стране, институтом прописки по месту жительства, надзором за контактами иностранцев, огромной армией секретных сотрудников и добровольных помощников госбезопасности, практически неограниченным финансированием спецслужб и массированной, хорошо продуманной пропагандой среди населения. Ввиду того, что в СССР могло официально находиться лишь незначительное число иностранцев, заброска агентуры и ее последующая легализация были возможны, в основном, нелегальным путем через «зеленую» (сухопутную) и морскую границу(Ландер И.И. Негласные войны. История специальных служб. 1919—1945. Одесса: «Друк», 2007. 1832 с., ил. 504, карт 14.)
bbb) основным источником о польской разведывательной работе против СССР были и остаются работы польского историка Пеплонского, прежде всего его монография «Wywiad Polski na ZSRR 1921—1939» (Warszawa. Bellona; Gryf. 1996).Именно оттуда таблицы перекочивала к Пыхалову.
В частности, на страницах 126-127 Пеплонский приводит полный список польских резидентур на территории СССР за период 1927—1937 годов.
При этом большинство резидентур работало очень недолго, буквально по несколько месяцев, и в основном в период короткой «оттепели» 1932—1935 годов.
Судя по книге, если у резидентуры было на связи хотя бы несколько реальных (не подставных) агентов, то это уже был большой успех.
И.Пыхалов,- “Как мы видим, в период с 1927 по 1939 год на советской территории действовали 46 польских резидентур. Разумеется, не все они существовали одновременно. Тем не менее, общий счёт польским шпионам шёл на многие сотни." Это И.Пыхалов основывается на польских документах.
Но, уважаемый Игорь Васильевич, вас поправит старший лейтенант госбезопасности Ларин.Заглянем в отчет от 12 декабря 1938 г. "Об итогах операции по польской, немецкой и латвийской агентуре в БССР, проводившейся в период август 1937 г-сентябрь 1938 г. на основе приказов НКВД СССР. за подписью зам. нач. 3-го отдела УГБ НКВД старшего лейтенанта госбезопасности Ларина.
Немцы и латыши нас не интересуют, а вот «поляки» весьма и весьма. И что же мы видим?
«Итоги операции по польской агентуре:
1. Всего арестовано польских шпионов, диверсантов и участников повстанческих организаций—21 407 чел.
Из общего количества было арестовано за время:
а) с 24/VI-37 по і/і-1938— 12 052 б) с і/і-38 по і/IV-38 г.—3689
в) с і/VI-38 г. по і/Х-38 г. —5666.
-------4. Следствием вскрыто и -ликвидировано:
а) шпионских резидентур—467(!!!!!!) б) шпионов — 13 042
в) диверсантов — 2679
г) разоблачено повстанцев и участников „ПОВ“ —4425. Повстанцы были объединены в 522 повстанческие группы, которые входили в іі разветвленных повстанческих организаций
д) контрреволюционного националистического актива польских колоний — 575 чел.»
(НАРБ.Ф.4.Воп.21.Спр.1397.Л.19—24)
Итак.
Лишь в одной многострадальной Беларуси c августа 1937 года по сентябрь 1938 года было вскрыто 467 резидентур коварной, всемогущей и архимощной польской разведки. И это только один административно-территориальный субъект.
Смотрим Докладную записку заместителя наркома внутренних дел СССР Л.Н.Бельского наркому внутренних дел СССР Н.И. Ежову о проведении репрессий в Укаине по состоянию на 25 августа 1937г.
«<...>По Киевской области ликвидированы 44 польские резидентуры, имевшие непосредственную связь с польскими разведывательными органами через специальных ходоков.<...>»(ОГА СБУ.Ф.16.оп.30.Д.133.Л.314-330.Оригинал.М
А были еще стратегически важные бурятские деревни, 7 с лишним тысяч шпионов в Новосибирской области, сотня другая шпионов в ДВК и т.д. и.т.д.
Откуа же тогда взялись 102 тысячи шпионов, если их не было? А вот откуда. Смотрим архивные данные региональных архивов.
В архивных материалах имеются многочисленные примеры, когда работники НКВД, стремясь выполнить лимиты по арестам лиц определенной национальности, арестовывали или выдавали за этих лиц уже арестованных граждан другой национальности.
Например, Ленинградским УНКВД был арестован как поляк секретарь партийной группы «Союзкиноснаб» Маслович, являвшийся в действительности белорусом.
Работники Кунцевского РО НКВД СССР Московской области арестовали как поляков рабочих и служащих Буренкову, Иваненкову, Садовникову и Никандрова - русских по национальности.
По распоряжению руководящего работника Донецкого УНКВД Вольского путем избиений от 60 арестованных украинцев, белорусов и русских были получены показания о том, что они являются поляками"
(Архив КГБ, ф. 8, оп. 1—1939 г., порядковый номер] 14, л. 5-6,25-26, 116, 132.)
А Вот что нам сообщает, не моргнув глазом, “объективный” беспристрастный, обличающий фальсификации И.Пыхалов в своем “Великом Оболганном”,- “”Разумеется, советские органы госбезопасности регулярно ловили и «раскалывали» польских агентов. Причём, как правило, не выбивая признания, а с помощью реальных вещественных доказательств.”( цит. по И.Пыхалов. Великий оболганный Вождь. Ложь и правда о Сталине.Научно-популярное издание. Издано в авторской редакции. М.: Яуза-пресс, 2010. — Сталинист)
Действительно, дал в лицо,- чем не вещественное доказательство?
На 1 июля 1938 года по Свердловской области значилось осужденными 9 853 поляка и 1 237 латышей. В конце того же года была проведена выборочная проверка дел на 4 123 поляка и 237 латышей. Выяснилось, что из осужденных по проверенным делам поляками по национальности являлись только 390 человек, а латышами — 12 человек".
"Работникам УНКВД по Ленинградской области Ходасевичу и Тарасову, обратившимся к начальнику отделения Дубровину за содействием в получении жилплощади, последний ответил:
«Дадите 50 поляков, когда их всех расстреляют, тогда получите комфортабельные квартиры»
Материалы проверки о нарушениях законности, т. 10, л. 75.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА КОБЫЛЯНСКОГО К.Г. ОТ 19 ИЮЛЯ 1939 ГОДА
После моего ареста, который был произведен Редером, в помещении Обкома, я был тут же направлен в Облуправление НКВД в 40 комнату к Редеру. […]Допрос продолжался приблизительно часа 1,5 – 2 и меня отправили в камеру. Ширин мне заявил, что я поляк, и отправляя в камеру добавил: «Иди подумай ты поляк», когда я ему сказал, что я украинец, тогда Ширин крикнул «националист, молись богу», и требовал чтобы я молился. Но поскольку я молиться не умею, то Ширин стал заставлять меня петь. Тем временем Редер ко мне подходил, наступал ногами на мои носки […]Ширин и Редер мне заявили, чтобы я учел, что кто сюда попадает, обратно не выходит и предложили мне выбирать, или смерть или дать показания какие им нужны […]
В тот же день вечером, я был вторично вызван на допрос к Ширину и Редеру, они были вдвоем. Они требовали дать показания о моей к-р. деятельности. Во время допроса ко мне подошел Ширин и кулаком ударил в лицо, я свалился со стула. По его приказанию я встал и обратно сел на стул и Ширин тогда нанес мне кулаком 3-4 удара в лицо […] В процессе следствия по моему делу меня Ширин бил еще 2 раза, точно числа не помню. Ширин меня избивал кулаком в затылок, бросал меня со стула и пр., сажал меня на угол стула и ударами сбрасывал со стула. […]эту боль я не мог выдержать и заявил Ширину, что буду писать все, что они потребуют.
ГА СБУ. – Спр. 47806-ФП. – Т. 1. – Арк. 78.
Машинопись. Заверенная копия.
ИЗ ПРОТОКОЛОВ ДОПРОСА А.ВОЛКОВА 4,5,7 МАРТА 1941 Г. «...В мае или июне 1938 г. мною по указанию Успенского было сфабриковано третье фиктивное дело, которому было дано наименование «Польска организация войскова» (ПОВ). Во время моего приезда в Киев Успенский мне сообщил, что аналогичные фиктивные дела уже созданы в некоторых областях УНКВД, как например в Каменец-Подольской и Днепропетровской и предложил мне сфабриковать аналогичное фиктивное дело в Полтавском УНКВД. Успенский, после получения первых фиктивных протоколов по этому делу выпустил ориентировку, в которой написал, что они в Киеве вскрыли головну коменду ПОВ, а в области действуют окренгове и районнове (окружные и районные) комендатуры с перечислением всей схемы связей с другими антисоветскими формированиями. Получив эти вражеские указания Успенского, я приступил к фабрикации аналогичного фиктивного дела, но так как в УНКВД не было никаких материалов относительно ПОВ, то я дал указания Платонову произвести аресты поляков. Тогда впервые были арестованы: Цивинский, Окинский, Сошинский, Притула и Косиор Михаил. Кроме того, мне стало известно, что в числе ранее арестованных в УНКВД содержался под стражей поляк — Колясинский. Всех этих арестованных я предложил Платонову и Кагановичу допрашивать и, если потребуется, применить к ним методы физического воздействия и получить от них показания о существовании в Полтавской области организации ПОВ. Колясинский был включен в это дело как бывший офицер в чине капитана и якобы польский легионер. Цивинский — как бывший директор польского клуба в Днепродзержинске, исключенный из партии по политическим мотивам. Притула — как польский ксендз. На Сошинского никаких материалов не было, а Косиор Михаил был арестован только потому, что он являлся родным братом арестованного Косиора Станислава. Вместе с Кагановичем я неоднократно допрашивал арестованного Колясинского, вынудил от него фиктивные показания, из которых было видно, что он является одним из руководителей организации «ПОВ», что в Полтаве им создана районная комендатура, что он сформировал диверсионные боювки, что он был связан с повстанческим штабом украинского националистического подполья и что участники «ПОВ», как вовлеченные лично им, так и известные ему и другим участникам организации, проводили широкую диверсионную работу в частях РККА, промышленных предприятиях и на транспорте.Такими же методами Платонов и Каганович допросили арестованных Цивинского, Окинского, Сошинского, Притулу и других. В показаниях было записано, что в городах — Кременчуге, Лубнах и Карловке — Цивинским, Сошинским, Окинским и Притулой были созданы районные комендатуры ПОВ, а также были названы боювки, указано на связи и руководство повстанческой деятельностью украинского националистического подполья. Все эти фиктивные протоколы допросов арестованных Колясинского, Цивинского, Окинского, Сошинского, Притулы и других были направлены в созданные мною межрайонные оперативные группы, которые по ним производили аресты фигурировавших в этих протоколах лиц. Путем применения к арестованным методов физического воздействия, от них не только были получены подтверждения этих фиктивных показаний, но и были получены фамилии лиц, названных участниками боювок и организаций ПОВ, проводивших якобы диверсионную шпионскую работу. Массовые аресты по этому фиктивному делу коснулись офицерства, духовенства и антисоветской части польского населения в некоторых районах Полтавской области, в которые были высланы в 1930–31 гг., из пограничной полосы. Дела на этих арестованных были также рассмотрены в основном на тройке УНКВД. Арестованные по этому делу в количестве свыше 50% были осуждены к расстрелу, а остальные к различным срокам содержания в ИТЛ...» ГА СБУ, Полтава. — Спр. № 19533.— Т. 6.— Арк. 107–171.
Как там у И. Пыхалова,-”Разумеется, советские органы госбезопасности регулярно ловили и «раскалывали» польских агентов. Причём, как правило, не выбивая признания, а с помощью реальных вещественных доказательств.”( цит. по И.Пыхалов. Великий оболганный Вождь. Ложь и правда о Сталине.Научно-популярное издание. Издано в авторской редакции. М.: Яуза-пресс, 2010. — Сталинист)
С 27 ноября по 3 декабря 1937 г. в Новосибирске по одному из дел арестовали 51 участника «ПОВ», из которых 2 января 1938 г. двойкой к расстрелу было приговорено 49 чел. Поляков в этой группе оказалось 21 чел. (41 %), белорусов - 11 (22 %), русских и украинцев - по 5 чел. (по 10 %), литовцев, латышей и эстонцев - 4 чел. (8 %), евреев — 3 (6 %), немцев и венгров - по 1 чел. (по 2 %). Половина осуждённых относилась к лицам умственного труда, среди них было несколько врачей и четверо студентов. По делу новосибирской группы «шпионов» во главе с бывшим перебежчиком и провокатором Я. И. Плебанеком приговор тройки состоялся 23 ноября, исполнение — 5 декабря, а обвинительное заключение было составлено лишь 27 декабря 1937 г. По делу на ПО В новосибирцев (все расстреляны в феврале 1938 г. как члены «ПОВ»),
сфабрикованного с помощью провокатора Е.П. Врублевского, прошло порядка 40 представителей польской, русской, еврейской интеллигенции — преподавателей, юристов, экономистов, врачей, инженеров, музыкантов. Из 110 чел. поляков оказалось 42 (38 %), остальные были русскими, белорусами, украинцами, евреями, немцами, чехами, венграми.
Проникнуть за завесу времен и почувствовать атмсоферу царившую в стране и в органах помогает следующий документ.
Письмо помощника начальника 3-го отдела УНКВД по Новосибирской области В.Д. Качуровского первому секретарю обкома ВКП(б) Г.А. Боркову о проведении массовых операций в Новосибирской области
14 апреля
<…>
В сентябре-октябре 1937 года я работал начальником] Киселевского горотделения НКВД. По схеме Управления я входил в подчинение Сталинского сектора НКВД, начальником которого был в то вр [емя]ныне замнач. Управления т. Ровинский.
К этим операциям, т. е. линейным(имеются ввиду национальные операции НКВД, в том числе и “польская”), я прямого отношения не имел, потому что у меня была другая обл [асть]работы (внутренняя к[онтр]-р[еволюция]), но занимал я в отделе, особенно с лета 1938 года, не последнее место. До этого вр [емени]у Мальцева, Кравчинского, Коннова и др[угих](коллеги Качуровского по НКВД- прим.мое) находился под подозрением (возможно, это подозрение имеется и сейчас, но я его сейчас не ощущаю, а тогда оно было гласным), по «биологическим» и политическим признакам.<...>
В политическом отношении заподозрен: скрытым поляком и, следователь] но, возможным польским шпионом, так [как]фамилия кончается на «ский». Глупо и дико, но это так. Кон[н]ов такую мысль высказывал неоднократно.
Имели место случаи, когда от меня прятали сомнительные дела (раб[отни]к Мошковского РО, фамилию не помню), а между собой заявляли, что Качуровский с «подозрительными настроениями» и не мешало бы проверить не поляк ли он сам. Тут уж опять роль сыграло «ский», ставшее для меня самого ненавистным. Будучи до крайности взвинченным подозрительностью к себе, я до слез доводил свою мать, выпытывая у нее корни фамилии, которую я и сейчас ненавижу. Но в роду и племени, говорят, ни со стороны отца, ни со стороны матери поляков не было.<...>
ГАНО. Ф. П-4. Оп. 34. Д. 80. Л. 23
Т.е вдумайтесь,- сам работник ГУГБ НКВД понимал всю глупость и дикость происходящего. Но фамилия настораживала, видите ли.
ВТ СибВО в 1936 г. осудил Церпенто на 10 лет, а в январе 1938 г. этого представителя Ватикана расстреляли как главного руководителя, наряду с барабинским ксёндзом В. А. Миржвинским, организации «ПОВ» в Сибири.
Крупной репрессивной акцией стало и дело «Партии народных героев Польши», сфабрикованное Томским ГО НКВД в 1935—1936 гг...
Контролёра новосибирского почтамта поляка М.И. Коновальчика в 1938 г. расстреляли по обвинению в том, что он якобы умышленно путал адреса посылок и не вёл борьбы с крысами, которые «испортили большое количество специальной остродефицитной мешкотары, этим тормозил работу почтамта» . Блистательно?
Оценивая «качество» дел по «ПОВ», начальник Куйбышевского оперсектора НКВД Л. И. Лихачевский на суде показал: «Дела я тщательно не рассматривал, т. к. сам был поляк и придираться к следователюбоялся, ибо меня самого могли арестовать» (АУФСБ по НСО. Д.П-4102.л.25-44;Д.П-8213.Л.445;Д.П-4495.Т.1 6;Д.П-5239, Л.219; ). Просто представьте какая атмосфера тогда была органах и в обществе. Охота на ведьм.
Как показал работник КРО УНКВД ЗСК-НСО П.Н. Шестовицкий, перебежчиков-поляков оформляли как шпионов и диверсантов, всех остальных поляков записывали членами «ПОВ», приписывая имразличную враждебную деятельность.
Дальше совсем круто.
Обнаружив, что все дела поначалу сводились к описанию вербовок друг друга членами «организаций», начальник УНКВД велел работникам КРО приписывать арестованным шпионскую и диверсионную деятельность. (АУФСБ по НСО.Д.П-8139 Л.285, 286).
Поскольку учётные данные 30-х годов не носили всеобъемлющего характера, у чекистов отсутствовали развёрнутые данные на нерусских граждан. Не было даже учёта польских перебежчиков, поэтому на поиски «инонационалов» были мобилизованы крупные силы, причём не только из вспомогательных служб. Например, оперативник КРО УНКВД НСО Вацлав Гридюшко под видом электромонтёра получал доступ к домовым книгам и выписывал ежедневно по 5—8 нерусских фамилий.(планы то надо ведь выполнять! 100 тысяч шпионов без электромонтеров, выписывающих фамилии из книг никак не соберешь) Так же работали и в области (Мошковском районе), и в Барнауле, где, не мудрствуя лукаво, в поляки записывали всех с фамилиями, оканчивающимися на «-ский» (АУФСБ по НСО.Д.П-4505.Л.352). Как там у Игоря Пыхалова? "Разумеется, советские органы госбезопасности регулярно ловили и «раскалывали» польских агентов. Причём, как правило, не выбивая признания, а с помощью реальных вещественных доказательств.”(И.Пыхалов. Великий оболганный Вождь. Ложь и правда о Сталине.Научно-популярное издание. Издано в авторской редакции. М.: Яуза-пресс, 2010. — Сталинист)
Руководство Мошковского РО УНКВД НСО во главе с СИ. Мельниковым было осуждено за то, что, в частности, арестовало 50 русских, украинцев и белорусов, записав их как поляков и уничтожив документы об истинной национальной принадлежности.И опять псевдополяки. Срочно, срочно создать сто тысяч шпионов. И всех расстрелять.
Теперь, глядня на конкретные архивные данные по конкретным регионам очень четко понимаешь почему сначала Игорь Пыхалов вполне разумно насчитывает СОТНИ польских шпионов, но он забыл сопоставить их с почитаемым Мозохинским справочником. Их оказывается сто тысяч. Конкретика. Архивные данные. Никаких абстрактных разговоров “А шпионы то все-таки были!”. Были. Но не сто тысяч.
В одном колхозе «Красный моряк» Болотнинского района НСО в декабре 1937 — январе 1938 гг. было арестовано и расстреляно в качестве «поляков» 49 чел.
Аналогичные методы выявления «инонационалов» характерны для всех регионов. С другой стороны, часть поляков была осуждена, например, в рамках «латышской операции».
В ответ на указания подчинённого о том, что 17-летний арестант никак не мог быть агентом польской дефензивы с 1905 г., помначальника отделения КРО УНКВД НСО П. Н. Шестовицкий ссылался на якобы ошибку машинистки и освободил юношу только по указанию начальства,-.(АУФСБ по НСО.Д.П-6681.T.3.Л198;Д.П.-4421.T.5.Л.28
Как итог, по польской разведке у нас имеется целый комплекс конкретных источников, которые складываются в логичную картину:
а)Данные из Центрального Военного Архива в Варшаве о кадровом ресурсе 2 отдела ПГШ- в 1928 году,- 47 офицеров, в 1937—1938гг 200 офицеров )- L. Sadowski, Oddzial IISztabu Glownego, WIH, MiD, I/3/94.
CAW, Oddz. I Szt.Gl (Szt.Gen.), sygn. I.303.3.23
CAW, Oddz. II Szt. Gl. (Szt.Gen.), sygn. I.303.4.30 б)Рапорт поручика Незбржицкого от 11 марта 1934 года(CA MSW, Ref. «W», 262/144), который совершенно точно дает представление о реальном ресурсе и возможностях польской разведки. Никакой сети в 100 тысяч агентов Польша образца тридцатых годов XX века чисто логистически, инфрастркутурно поддержать не могла. Да и смысла в этой сети не было.
в)Список польских резидентур на территории СССР с 1928 по 1939 год,числом 46.
Количество агентуры польской разведки(причем скорее всего во всех странах мира),- к 1930 г. 2-й отдел ПГШ располагал агентурной сетью в 2400 человек (РГВА. — Ф. 7. — Оп. 1. — Д. 47. — Л. 240)
Cравним с 102 тысячами арестованных шпионов в 1937—1938гг.?
Повторяю два своих основных вывода:
а)Вторая Речь Посполитая, даже лопнув по шву и воскресив Пислудского с Болеславом Храбрым черной некромантией, не могла координировать и поддерживать в СССР сеть в сто тысяч с лишнем агентов, шпионов или разведчиков от Дальнего Востока до Бреста. Цифра в 139 тысяч репрессированных и 111 тысяч расстрелянных,- результат катастрофы в оперативной работе госбезопасности. б)Взялись эти десятки тысяч польских шпионов из-за массовой фальсификации и катастрофического уровня фабрикации уголовных дел. Произошла эта катастрофа в оперативной работе ГУГБ НКВД, во многом, из-за самой сути массовой операции,- чекистам,под угрозой служебных взысканий и репрессий, надлежало разбить несуществующую на тот момент «ПОВ» и уничтожить как можно большее количество шпионов,- все массовые операции проходили в духе соцсоревнования, несмотря на то, что лимитов по национальным операциям не было, на местном уровне начальники УНКВД часто давали сверху сотрудникам лимиты,- «арестовать 400 польских шпионов в такие-то сроки». В противном случае, кадры ГУГБ сами боялись попасть под расстрел или дисциплинарные взыскания. Получился порочный замкнутный круг. Оттого, в «поляки» пришлось записывать даже беларусов и украинцев, попутно их избивая, чтобы добиться признания «подозрительной» национальности. Эту точку зрения подтверждает масса данных из архивов районного, областного, краевого, республиканского уровня.