Франция в состоянии войны

Франция, всё ещё приходящая в себя от побоища, произошедшего на улицах Парижа в пятницу, провела во вторник сотни полицейских рейдов после 160 таких же операций в понедельник, что привело к обнаружению большого количества оружия, включая гранатомёт, автомат Калашникова и бронежилет.

Французские власти всё ещё не знают, сколько человек участвовало в нападениях и при том, что подозреваемый «разработчик» Абдельхамид Абаауд недосягаем, в Сирии, полиция пытается найти Салаха Абдесалама, который якобы помогал с логистикой и арендовал чёрный Фольксваген Поло, использованный теми, кто штурмовал концертный зал Батаклан.

Конечно, рейды – просто безумная попытка отследить и нейтрализовать всё и вся до того, как случится что-то ещё. Как сказал премьер-министр Мануэль Вальс на радио France Inter, «мы не знаем, есть ли соучастники в Бельгии и Франции... мы всё ещё не знаем количество людей, принимавших участие в нападениях».

Read More

Размышления о еврейском вопросе

Антисемит готов согласиться, что евреи умны и трудолюбивы, он даже признается, что в этом смысле он будет послабее. Такая уступка ему ничего не стоит: эти качества он просто «выносит за скобки». Или, вернее, они входят в его подсчет с отрицательным знаком: чем больше у евреев достоинств — тем они опаснее. Что касается самого антисемита, то он на свой счет не заблуждается. Он знает, что он человек средних способностей, даже ниже средних, и в глубине души сознает: он — посредственность. Чтобы антисемит претендовал на индивидуальное превосходство над евреями, таких примеров просто нет. Но не надо думать, что он стыдится своей посредственности, напротив, он доволен ею, он сам ее выбрал, — я говорил об этом. Этот человек боится какого бы то ни было одиночества, будь то одиночество гения или одиночество убийцы. Это человек толпы: уже и так трудно быть ниже его, но на всякий случай он старается еще пригнуться, боясь отделиться от стада и оказаться один на один с самим собой. Он и стал-то антисемитом потому, что не может он существовать совсем одинокий.

Фраза: «Я ненавижу евреев», — из тех, какие произносят только в группе; произнося их, говорящий как бы вступает в некие наследственные права, вступает в некий союз — в союз посредственностей. Здесь стоит напомнить, что признание собственной посредственности совсем не обязательно ведет к скромности или хотя бы к умеренности. Совсем напротив, посредственность страстно гордится собой, и антисемитизм — это попытка посредственностей возвыситься именно в этом качестве, создать элиту посредственностей. Для антисемита ум, интеллигентность — признаки еврея, и он может совершенно спокойно презирать их наравне со всеми прочими еврейскими достоинствами: подобными эрзацами евреи пользуются для того, чтобы заменить ту спокойную посредственность, которой им вечно не хватает.

Настоящему французу с глубокими деревенскими, народными корнями, несущему в крови традиции двадцати веков, впитавшему мудрость предков и блюдущему издревле установленные обычаи, интеллигентность ни к чему. Его нравственность основана на усвоении того, что наслоилось после сотни поколений, трудившихся надо всем, что их окружало, — то есть на собственности. Но само собой понятно, что речь тут идет о собственности унаследованной, а не приобретенной. Антисемиту чужд сам принцип многообразия форм современной собственности: деньги, акции и т.п. — это все абстракции, порождения ума, нечто относящееся к сфере абстрактного семитского интеллекта. Акция не принадлежит никому, потому что может принадлежать любому, и потом, это только символ богатства, а не конкретное имущество. Антисемит понимает только один тип примитивного, территориального приобретения, основанный на поистине магическом отношении владения, в котором предмет владения и владелец связаны узами мистической сопричастности. Антисемит — поэт землевладения. Оно преображает владельца и одаряет его особой, конкретной чувствительностью. Разумеется, это чувствительность не к вечным истинам и не к всечеловеческим ценностям: всечеловеческое — это объект умозрительный, это — еврейское. А сие тонкое чувство улавливает как раз недоступное умственному взору. Иными словами, принцип антисемитизма в том, что конкретное владение неповторимым объектом магическим образом создает чувство этого объекта. Моррас уверяет, что строчку Расина:

И мне предстал Восток постылым и пустым[

еврею никогда не понять. Почему же я, — я, посредственность, способен понять то, что не может охватить самый просвещенный, самый проницательный ум? А потому что Расин — мой. И Расин, и язык, и земля. И пусть еврей говорит на этом языке лучше меня, пусть он лучше знает синтаксис и грамматику, пусть он даже писатель — это ничего не меняет. Он на этом языке говорит каких-нибудь двадцать лет, а я — тысячу! Литературность его абстрактна, выучена, а мои ошибки в родном языке — конгениальны языку. Все это очень напоминает филиппики Барреса против коммерческих посредников. Чему тут удивляться? Разве евреи не играют в обществе роль посредников? Все, чего можно достичь умом или деньгами, мы им разрешаем, все это ерунда, у нас идут в счет только иррациональные ценности, и вот этих-то ценностей им не видать никогда! Таким образом, антисемит с самого начала фактически погружается в иррационализм. Он относится к еврею, как чувство к разуму, как единичное к всеобщему, как прошлое к настоящему, как конкретное к абстрактному, как землевладелец к владельцу движимого имущества. А между тем многие антисемиты, возможно даже — большинство, принадлежат к мелкой городской буржуазии; это функционеры, служащие и мелкие дельцы, ничем вообще не владеющие. Но как раз участвуя в травле евреев, они неожиданно узнают вкус этого чувства собственника: изображая евреев грабителями, антисемит ставит себя в завидное положение человека, который может быть ограблен, и поскольку грабители-евреи хотят отнять у него Францию, то именно Франция — его собственность. Итак, он выбрал антисемитизм как средство реализовать себя в качестве собственника. У еврея больше денег, чем у него? — тем лучше: деньги — это еврейское, и антисемит готов презирать деньги, как он презирает ум. Землевладелец из провинции и крупный фермер богаче его? — не имеет значения: ему достаточно разжечь в себе мстительный гнев против еврейских грабителей, и он немедленно почувствует, что у него в руках вся страна. Настоящие французы, истинные французы — все равны, потому что каждый из них единолично владеет всей Францией.

Я также назвал бы антисемитизм снобизмом для бедных. В самом деле, большинство наших богатых скорее используют антисемитские страсти, чем предаются им: у них есть занятия поинтереснее. Антисемитизм распространен в основном среди представителей средних классов — и именно потому, что они не владеют ни дворцами, ни домами, ни землей, а только наличными деньгами и какими-нибудь ценными бумагами. Антисемитизм в мелкобуржуазной среде Германии 1925 года совсем не случаен. Эти «пролетарии в белых воротничках» считали делом своей чести отличаться от настоящего пролетариата. Крупная промышленность разоряла их, юнкерство глумилось над ними, но именно к промышленникам и юнкерам стремились они всею душой. Они предавались антисемитизму с тем же увлечением, с каким следовали буржуазной моде в одежде, потому что рабочие были интернационалистами — и потому что Германией владели юнкеры, а они тоже хотели ею владеть. Антисемитизм не только утешает ненавистью, но приносит и позитивные удовольствия: объявляя еврея существом низшим и вредоносным, я утверждаю тем самым свою принадлежность к элите. И эта элита очень отличается от новейших, выделившихся по достоинствам или по заслугам, — эта элита во всех отношениях подобна родовой аристократии. Мне ничего не надо делать для того, чтобы заслужить мое превосходство, и я ни при каких условиях не могу его потерять. Оно дано мне раз и навсегда: это — вещь.

 Размышление о еврейском вопросе

Иконические перформансы Ивана Грозного: трансформация идеи царской власти

К концу 1560-х — началу 1570-х годов уверенность царя в своей миссии Судии, фактического главы Церкви и защитника веры абсолютно сформировалась. Причем Суд оставался категорией сакральной, поиском высшей Правды, а не банально-прагматическим процессом. Такое соединение предтеатра (публичного зрелища) и предправа изучено еще на материале античности. Причем «аудиторией» Суда служил весь город [3]. Христианская культура изменила содержание политического символизма, внесла новые образы, сакральное понимание суда земного как преддверия Высшего Суда. Царь уподоблялся Богу как Судии. В византийской традиции эта идея нашла отражение в Толковой Псалтыри [4]. Убежденный в том, что сам он предстанет на Страшном Суде с ответом не только за свои грехи, но и за грехи своих подданных, совершенные по его неосмотрительности, — «Аз же убо верую, о всех своих согрешениих вольных и невольных суд прияти ми, яко рабу, и не токмо о своих, но и о подовластных дати ми ответ, аще что моим несмотрением погрешится» [5], — Иван Грозный считал своей миссией вершить над всеми сословиями суд, который должен быть преддверием Господнего Суда.

Разгром Новгорода и сопредельных земель был предопределен тремя событиями середины — второй половины 1569 года: летом была заключена Люблинская уния, объединившая Польшу и Литву и сильно затруднившая ведение Ливонской войны; осенью последовало «изборское дело» — об измене служилых людей Изборска в пользу Литвы, а затем «дело Владимира Андреевича Старицкого», когда Иван Грозный уничтожил не только своего двоюродного брата, но и почти всю его семью, также по обвинению в измене и якобы существовавшем намерении захватить престол [6]. Возможно, дополнительным стимулом для Ивана IV послужил переворот в Швеции: летом 1569 года Эрик XIV был свергнут с престола, который занял его брат Юхан III [7]. Известно, что Иван IV поддерживал постоянные контакты с Эриком и вел переговоры о женитьбе на Катерине Ягеллонке, законной жене Юхана, которая могла в перспективе принести супругу польский трон (впоследствии именно ее сын от Юхана III стал польским королем) [8]. Все это крайне обострило обстановку: с одной стороны, необходимо было искать мира с Польшей и Литвой, заново устанавливать отношения со Швецией, с другой — царю необходимо было продемонстрировать соседям — а заодно и подданным — свою силу, «страх Господень», который для него являлся основой порядка мироздания.

О начале похода рассказывают очевидцы — И. Таубе и Э. Крузе. 20 декабря 1569 года Иван Васильевич внезапно собрал в Александровской слободе опричное войско, а также всех слуг, способных носить оружие, и объявил, «будто бы город Новгород и все епископы, монастыри и население решили предаться его королевскому величеству королю Польскому» [9]. Никаких свидетельств о заговоре не было. Более того: суть «измены» в источниках представляется исследователям невнятной, прежде всего потому, что главный акцент делается на духовенстве, которое, по словам царя, и стоит в центре некоего злодейского умысла. Поход начинается в обстановке полной секретности, о нем запрещено упоминать, а вперед посылаются заставы, которые должны перехватить любых путников, которые могли бы опередить войско на пути в Новгород и сообщить о происходящем [10].

По пути опричное войско перебило семьи псковичей, переселенных в село Медня под Тверью и в Торжок в связи с «изборским делом» осени 1569 года. В Твери и Торжке были также казнены литовские пленные [11]. В Твери, в Отрочем монастыре, находился в заключении изгнанный с престола митрополит Филипп. Сам царь с ним не встречался, к узнику отправился Малюта Скуратов [12]. И тут в источниках возникает первое разногласие. По версии А.М. Курбского, царь хотел получить от Филиппа благословение на новгородский поход, а в ответ на возмущение бывшего митрополита Скуратов задушил святителя, не давая ему говорить [13]. И. Таубе и Э. Крузе заявляют, что убийство Филиппа было задумано царем изначально; однако в их рассказе есть явно недостоверные детали, например, приказ царя Малюте Скуратову выбросить тело митрополита в Волгу [14]. «Житие Филиппа» в Тулуповской редакции утверждает, что убийство Филиппа было инициативой самого Малюты Скуратова, но повторяет рассказ о том, что опричник прибыл к опальному митрополиту с просьбой благословить царя на «праведный суд» в Великом Новгороде, а Филипп стал громко обличать его «неистовство» [15]. Впрочем, житийный текст, написанный через 20 лет после смерти святителя, очищает царя от ответственности за гибель митрополита, в то время как И. Таубе и Э. Крузе прямо указывают на его волю. Поскольку физическое устранение изгнанника не имело особого смысла в данный момент, а непосредственной целью удара должен был стать новгородский архиепископ Пимен, принимавший активное участие в осуждении Филиппа, версия о попытке использовать вражду иерархов и заранее получить некое отпущение грехов представляется далеко не абсурдной. Однако отказ Филиппа ничего не изменил в планах царя. Значит, такое «благословение» было если и желательным, но не критичным. С другой стороны, формальное благословение царь мог получить и от любого из «опричных духовников».

Иконические перформансы Ивана Грозного: трансформация идеи царской власти

Вторжение писателя в жизнь

Мы все знаем, что писатель имеет право на домысел, на художественное преображение жизни, что писатель не несет ответственности историка в своей работе. Эстетические границы тут очень широки. Но существуют ли границы этические? И кто может запретить считаться с книгой – романом, повестью, рассказом – как материалом действительной жизни, внося вымысел снова в жизнь.

Левитан после «Попрыгуньи» много лет не разговаривал с Чеховым. Прав ли был Левитан?

Есть примеры более серьезные, нежели репутация русского художника, – писателя или живописца.

Есть книги-доносчицы. Неискушенные в тонкостях писательского ремесла следователи ставят знак равенства между вымыслом и действительностью, между художественным правдоподобием и жизнью. Удивительным образом за литературного героя отвечает не писатель, а сам герой – или прототип героя.

«Вторжение писателя в жизнь» осуществляется весьма своеобразно.

В 1914 году был повешен царем некий эсер Иванов. Престарелая мать Иванова получала от Советской власти пенсию за сына, погибшего в борьбе с самодержавием. Эту пенсию она получала до 1926 года. В 1926 году заграницей вышла книга воспоминаний А. Спиридовича, жандармского генерала, начальника личной охраны Николая II в 1917 году. В этой книге (она была издана под названием «Записки жандарма» в 1926 году) знаменитый жандармский генерал упоминает фамилию Иванова – якобы его, Спиридовича, осведомителя, в партии эсеров. Как это проверить? Иванов давно на виселице. Все же словам жандарма была дана полная вера, и мать погибшего была лишена пенсии. В хлопотах она умерла.

Случай – пример использования мемуара для практических целей – вещь допустимая, конечно, хотя и смерть Иванова бесспорна и служба Спиридовича не подлежит сомнению. Во всяком случае старушка умерла.

Второй пример книги-доносчицы не мемуар, не «Записки жандарма», а русский «исторический» роман небезызвестного писателя Льва Никулина «Адъютанты господа бога». Этот, вышедший в 1925 году сенсационный толстый роман на тему последних дней Романовых, изданный в ЗИФе, посвящен был в значительной своей части изображению жизни тогдашних хозяев России – митрополита Питирима, Распутина, Варнавы. Роман написан был по материалам, в нем было огромное количество действующих лиц. Несколько строк было отдано описанию секретаря митрополита Питирима, розового молодого человека Ивана Осипенко. Через этого Осипенко и был связан Питирим с Распутиным.

Книга вышла в 1925 году. Тотчас она поступила в «разработку», в «проверку». Со времени распутинских кутежей прошло более 10 лет – часть действующих лиц романа бежала заграницу, часть отдала душу богу.

Но не все бежали заграницу и не все умерли.

Вторжение писателя в жизнь

Идеальное государство для россиян — рыночный социализм

Россия продолжает оставаться левопатерналистской страной. Очередное исследование социологов только подтверждает этот факт: оно приведено в журнале «Вестник института социологии РАН», №3 (декабрь) 2011 года в статье «Экономическое сознание россиян» (стр. 29-46).

«Начнём с представлений наших сограждан об оптимальной для России экономической модели – ведь именно они задают основные ограничения при выборе дальнейших путей развития страны и её модернизации», – так объясняют социологи предмет своего исследования. Поддержку наибольшей части респондентов получает модель экономической сферы жизни общества, согласно которой государство восстановит государственный сектор, одновременно расширив экономические возможности для населения. При этом классическая рыночная экономика, вмешательство государства в которую сводится к минимуму, а ведущая роль в экономической сфере жизни переходит к частным акторам, практически не поддерживается россиянами – за последние 10 лет доля выбирающих такую модель не превышала 10%. Это видно из таблицы ниже:

С другой стороны, модель, связанная со свободной рыночной экономикой, не принимается населением, и в этом смысле в обществе существует определённый консенсус. Что же касается запроса на свободную рыночную экономику, то он максимален в самой молодой когорте россиян – среди тех, кто моложе 25 лет. В этой возрастной группе такой тип экономической системы поддержали бы 14%. То есть даже молодёжь не демонстрирует желания либерализации экономики.

«Посмотрим, управление какими отраслями и сферами население хотело бы видеть в руках государства, а какие отнесло бы в сферу компетенций частного сектора», – задают вопрос социологи. В таблице ниже даны ответы россиян:

Более 70% респондентов считают, что вся экономическая деятельность, связанная с природными ресурсами страны (электростанции, добывающие отрасли), железнодорожным и авиационным транспортом, а также образованием (школы, вузы) и пенсионным обеспечением, должна управляться исключительно государством. От половины до двух третей россиян поддерживают полный государственный контроль за сферами строительства, предоставления и содержания жилья, тяжёлой промышленности (машиностроение, металлургия) и медицины. По дорожному строительству, банкам и учреждениям культуры (театры, музеи, библиотеки), доля тех, кто выступает за исключительно государственное управление ими, близка к доле тех, кто поддерживает совместное регулирова-ние их как государством, так и частным сектором. Наконец, в управлении сельским хозяйством, производством продуктов питания, а также СМИ (газеты, телевидение) население хотело бы видеть государственный и частный сектор как равноправных партнеров.

Эти ответы свидетельствуют, что экономическое сознание россиян осталось на уровне начала ХХ века, когда основным запросом населения была Земля и Воля (свободное сельское хозяйство и свобода слова в том числе).

Read More

Психолог в концлагере

Психология лагерной охраны

Прежде чем мы обратимся к психологической характеристике последней фазы психологических реакций заключенных — фазы освобождения, зададим отдельный вопрос, занимающий психологов вообще и, в частности, тех из них, кто сам пережил лагерь: вопрос о психологии лагерной охраны. Как это возможно, чтобы обычные люди, из плоти и крови, могли делать с другими людьми то, что они делали? Да и те, кто впервые слышал о трагедиях концлагерей, спрашивали: возможно ли это чисто психологически? Чтобы ответить на этот вопрос, не входя в подробности, надо сказать следующее: во-первых, среди охранников в лагере были безусловные садисты, в строгом клиническом смысле этого слова.

Во-вторых, таких садистов специально отбирали, когда было нужно составить очень жестокую команду. Мы уже говорили о том, что в огромной массе заключенных в более выгодном положении оказывались крайне эгоистичные, жестокие личности, побеждавшие в борьбе за выживание, становившиеся помощниками помощников, слугами палачей. К их негативному отбору в лагере добавлялся еще естественный отбор садистов.

Что доставляло удовольствие садисту? Вот, к примеру, в сильнейший мороз, совершенно не защищенные от холода своей жалкой одеждой, мы работаем на открытом воздухе, в котловане. Правда, нам разрешено по очереди, примерно раз в два часа несколько минут погреться у походной железной печурки, которую топят здесь же собранными сучьями и ветками. Для нас эти минуты, конечно, — большая радость. Но всегда находился какой-нибудь бригадир, надсмотрщик, который самолично запрещал это и пинком сапога отшвыривал в снег печурку со всем ее благостным теплом. И по выражению его лица было видно, какое наслаждение он получает, лишая нас возможности погреться. И если кто-то из эсэсовцев мог считать, что ему не к лицу заниматься чем-либо подобным, то у него всегда находились подчиненные, специализирующиеся на издевательствах, которые делали это совершенно беспрепятственно.

В-третьих, надо заметить, что большую часть лагерной охраны составляли люди, просто отупевшие от тех огромных доз садизма, ежедневными свидетелями которого они оставались годами. Эти закосневшие в своем относительно благополучном существовании люди не были, впрочем, ярыми садистами в своих владениях, но против садизма других они, конечно, не возражали.

В-четвертых, не умолчим вот о чем: и среди наших стражей были «саботажники». Я хочу упомянуть только начальника того лагеря, где я находился в последний период и из которого был освобожден, — эсэсовца. После освобождения лагеря выяснились обстоятельства, о которых раньше знал только главный врач, тоже заключенный: этот начальник тратил немалые деньги из своего собственного кармана, чтобы приобретать в аптеке ближайшего селения лекарства для заключенных. Эта история имела продолжение.

После освобождения заключенные-евреи спрятали эсэсовца от американских солдат и заявили их командиру, что они выдадут этого человека только при условии, что ни один волос не упадет с его головы. Командир дал им в этом слово офицера, и только тогда ему был представлен этот эсэсовец. Американское командование снова назначило его начальником лагеря, и он организовывал для нас питание и сбор одежды среди населения окрестных деревень.

А староста этого лагеря, заключенный, был более жестоким, чем все эсэсовцы вместе взятые. Он бил заключенных где, когда и сколько мог, в то время как начальник лагеря, насколько мне известно, ни разу не поднял руки на «своих» лагерников.

Из этого следует вот что: если мы говорим о человеке, что он — из лагерной охраны или, наоборот, из заключенных, этим сказано еще не все. Доброго человека можно встретить везде, даже в той группе, которая, безусловно, по справедливости заслуживает общего осуждения. Здесь нет четких границ! Не следует внушать себе, что все просто: одни — ангелы, другие — дьяволы. Напротив, быть охранником или надсмотрщиком над заключенными и оставаться при этом человеком вопреки всему давлению лагерной жизни было личным и нравственным подвигом. С другой стороны, низость заключенных, которые причиняли зло своим же товарищам, была особенно невыносима. Ясно, что бесхарактерность таких людей мы воспринимали особенно болезненно, а проявление человечности со стороны лагерной охраны буквально потрясало. Вспоминаю, как однажды надзиравший за нашими работами (не заключенный) потихоньку протянул мне кусок хлеба, сэкономленный из собственного завтрака. Это тронуло меня чуть не до слез. И не столько обрадовал хлеб сам по себе, сколько человечность этого дара, доброе слово, сочувственный взгляд.

Из всего этого мы можем заключить, что на свете есть две «расы» людей, только две! — люди порядочные и люди непорядочные. Обе эти «расы» распространены повсюду, и ни одна человеческая группа не состоит исключительно из порядочных или исключительно из непорядочных; в этом смысле ни одна группа не обладает «расовой чистотой!» То один, то другой достойный человек попадался даже среди лагерных охранников.

Лагерная жизнь дала возможность заглянуть в самые глубины человеческой души. И надо ли удивляться тому, что в глубинах этих обнаружилось все, что свойственно человеку. Человеческое — это сплав добра и зла. Рубеж, разделяющий добро и зло, проходит через все человеческое и достигает самых глубин человеческой души. Он различим даже в бездне концлагеря.

Мы изучили человека так, как его, вероятно, не изучило ни одно предшествующее поколение. Так что же такое человек? Это существо, которое всегда решает, кто он. Это существо, которое изобрело газовые камеры. Но это и существо, которое шло в эти камеры, гордо выпрямившись, с молитвой на устах.

Виктор Франкл. Сказать жизни «да». Психолог в концлагере

«Всегда в тени» — наемники, историческая ретроспектива

Наемники – это явление отнюдь не только современное.

Когда Александр Македонский вторгся в Азию в 334 г. до н.э. его армия уже включала в себя 5 тысяч наемников, а противостоящая ему персидская армия насчитывала 10 тысяч наемников.

Солдаты – наемники участвовали практически во всех войнах с древнейших времен и до современной эпохи нео-либеральных конфликтов. Исследования историков показывают, что иностранные солдаты, служащие в армиях чужих государств за вознаграждение фиксируются в документальных источниках на протяжении последних 25 веков. Около десяти тысяч греческих наемников участвовали в гражданской войне в Персидской империи, что дает нам представление о происхождении того явления, которое сейчас называется наемничеством. Одной из самых значительных эпох, где наиболее ярко проявился эффект наемничества, стал переход от средневековой к современной эпохам, когда абсолютные монархии уступали свое место современным государствам. Именно монархи и феодальные правители в Европе ввели в правило использование иностранных солдат как дома, так и за рубежом. В Англии в конце 12 века, Генрих II и король Ричард нанимали солдат из страны Басков, Наварры и Галлоуэя, а 10 тысяч из 12,5 тысяч солдат армии короля Эдуарда I, с которой он вторгнулся в Шотландию в 1228 году, были валлийцами. В 1554 году Генрих VIII опирался на немецких, голландских и бургундских наемников в войне, которую он вел по всей континентальной Европе. В 1690 году король Уильям III набрал в сою армию солдат из Ольстера (Северная Ирландия), Голландии, Шотландии, Франции (гугеноты), Дании, Швеции, Пруссии. Монархи Франции этого периода также в значительной степени зависели от иностранных наемников. В 15-м и 16-м веках швейцарские, немецкие, английские, итальянские, польские, греческие и шотландские солдаты были завербованы в французскую армию. В битве при Дюнах в 1658 году французская армия в значительной степени состояла из шотландских и ирландских наемников.

Испанская армия того периода в результате повсеместного распространения наемников включала в себя один шотландский, английский и три ирландских полка. На протяжении 13-го века иностранные наемники постоянно набирались и в ополчения итальянских городов-государств. Италия была просто переполнена наемниками, ищущими работу между 1360 и 1369 годами, во время паузы в военных действиях в Столетней войны.

Одними из признанных лидеров рынка наемников были швейцарцы. Именно они были самыми опытными игроками при использовании растущего рынка наемников в период упадка феодализма в Европе. Швейцарские вербовочные офицеры были первыми, кто создали официальную систему найма солдат для коммерческой выгоды. Это были, в сущности, оригинальные коммерческие компании по набору наемников. В то время как швейцарцы разработали специальную систему найма и выстраивали на основе ее отношения с Францией, немецкие наемники без особого разбора служили во всех армиях по всей Европе. В это время солдаты из Германии, которые не имели национальной армии, помогли построить почти каждое организованное государство в Европе. Таким образом, наемничество было огромным рынком в средние века, иностранные солдаты предлагавшие себя в аренду представляли собой один из основных продуктов европейской внешней торговли. В 16-м веке историками был зафиксирован значительный сдвиг в наборе и развертывании наемников. Современные национальные государства в Европе начали расти из вспыхивающих на континенте гражданских войн. В таких горячих условиях европейские монархи стремились укрепить свое господство с помощью постоянных армий, которые состояли в основном из иностранных солдат. В 16-м и 17-м веках наемники были включены в стандартные армейские подразделения и использовались как часть современного государственного аппарата для подавления восстаний. Однако в этот период иностранных солдат нанимали не только венценосные монархи. Восставшие слои общества также могли призывать под свои знамена других иностранных солдат. В мае 1525 года Михаэль Гайзимайр, лидер восстания в тирольском немецком крестьянском районе, нанял наемников, чтобы оказывать успешное сопротивление правителям из династии Габсбургов. Во время французских религиозных войн немалые суммы за поддержку обоих сторон получили итальянские военные лидеры наемников, например такие как Франческо Сфорца. В итоге, на заработанные на религиозных распрях деньги они сами основывали свои собственные дворянские роды и становились правителями независимых государств.

Read More

Уничтожение психически больных в Третьем Рейхе

В период с 1939 по 1945 гг. в нацистской Германии было уничтожено 180 тысяч психиатрических пациентов. Сначала мы коротко поясним, почему мы обращаемся к этому вопросу сегодня, а затем представим подробности так называемой программы эвтаназии: умерщвление пациентов с помощью газа в специальных больницах в 1939—1945 гг. – первая фаза программы и продолжение убийств в психиатрических больницах вплоть до 1945 г. Во время этой второй фазы пациентов умерщвляли с помощью смертельных инъекций и путем введения голодной диеты. Судьба еврейских пациентов и недобровольных рабочих также будут упомянуты как эксперименты на людях. В заключении будут представлены соображения для ответа на вопрос: почему это случилось? Отказ от персональной ответственности в авторитарных системах ведет к потере индивидуальной совести и души.

Факты

Brief_Hitler_gute_Qualitaet
Рефератка Гитлера, где он приказывает убить всех психически больных немцев

В сентябре 1939 года Гитлер собственноручно подписал следующий документ («Указ об эвтаназии»): «Настоящим указом рейхслейтеру Боухлеру и д-р мед. наук Бранду приказывается расширить власть некоторых терапевтов, чьи имена должны быть уточнены, учитывая их содействие смерти неизлечимо больных пациентов после исчерпывающего обследования их состояния».

От себя добавлю, что юридически нихуя никакого «Указа об эвтаназии» не было. Гитлер просто написал «рефератку», и все дружно кинулись её выполнять. Вот как это было.

Администрация («Рабочая община Рейха по лечению и уходу за пациентами») была создана для того, чтобы претворить в жизнь декрет Гитлера. Эта администрация располагалась в Берлине, Tiergartenstrasse 4, по этой причине это задание называлось Aktion T 4. Все директора психиатрических больниц были собраны в Берлине и их проинформировали о содержании и практических действиях по осуществлению этого задания. Им приказали представить на рассмотрение формы по всем пациентам и объявить тех, кто:

  1. имеет специфические психические расстройства и не может работать или может только выполнять чисто механические задания;
  2. непрерывно находился, по меньшей мере, пять лет в психиатрической больнице;
  3. содержался под стражей как криминальный душевнобольной;
  4. не имеет немецкого гражданства, не принадлежит к германской или схожей расе, уточняя расу и гражданство.

Эти формы были представлены на рассмотрение 54 избранным психиатрам, элите немецкой психиатрии, университетской профессуре и директорам больниц. На основании данных форм они должны были решить, попадет ли данный пациент в группу для ликвидации, путем заполнения на бланке формы «да», «нет» или «под вопросом». Национальный комитет включил отобранных пациентов в списки, которые были разосланы по больницам с поручением в назначенный день подготовить перечисленных пациентов к перевозке. Специально организованная национальная медицинская транспортная организация доставляла пациентов в шесть специально оборудованных институтов эвтаназии. Эти психиатрические заведения были очищены от прежних стационарных больных и оборудованы установками газовых камер и кремационными печами. По прибытии пациентов сразу раздевали и показывали терапевту. Перед собой он имел медицинские записи и копию формы, именно он должен был принять окончательное решение на основании имеющихся документов и личного впечатления. Пациентов, которым была назначена эвтаназия, фотографировали и затем под конвоем отводили в газовую камеру. В этой комнате, обманчиво оборудованной фальшивыми душами, находились трубы, которые обеспечивали поступление отравляющего газа. После того как все пациенты были собраны в комнате, врач включал газ на 10-15 минут и наблюдал за эффектом через окошко до тех пор, пока пациенты не казались мертвыми. Примерно через час тела доставали и сжигали в кремационных печах.

Read More

Цели Германии в войне против СССР

Стратегия и экономическая экспансия после 22 июня 1941 г.

Первые быстрые успехи вермахта побудили нацистское руководство уточнить и расширить программу завоеваний. На встрече со своими приближенными 16 июля 1941 г. Гитлер заявил, что германское военное господство должно распространяться вплоть до Урала. «Безопасность рейха будет обеспечена только тогда, когда западнее Урала не останется ни одной чужой воинской части; охрану этого пространства... Германия берет на себя», — подчеркнул он. Позднее Геринг и Гиммлер частенько фантазировали на тему военных баз на Урале, откуда в случае необходимости могли бы предприниматься карательные экспедиции и рейды военной авиации против остатков российского государства в Азии.

Гитлер планировал, что в состав Германской империи будут включены «вся Балтия», «старо-австрийская Галиция», Крым с обширным прилегающим к нему районом,«Волжская колония», а также «район Баку» в качестве немецкой «военной колонии».Кольский полуостров с его месторождениями никеля и фосфоритов и незамерзающим Мурманским портом тоже должен был «перейти к Германии». Румынии могли быть переданы Бессарабия и часть Украины с Одессой. Финляндии Гитлер был готов уступить восточную Карелию и район Ленинграда, на которые она претендовала. На это он соглашался с легким сердцем — Ленинград так или иначе, еще до передачи финнам, он намеревался «сровнять с землей», а саму Финляндию в перспективе присоединить к Германии в качестве союзного государства.

К середине июля 1941 г. были уже назначены комиссары «имперских комиссариатов» «Остланд», «Москва», «Украина», «Кавказ», которые планировалось создать на оккупированной территории СССР. Открытым оставался лишь вопрос о том, каким должен быть, в конечном счете, статус Украины. Розенберг настаивал на создании «свободного» украинского государства, находящегося под надзором Германии, однако Гитлер два месяца спустя перечеркнул такого рода планы, заявив о «протекторате Германии над Украиной сроком на 25 лет».

Рост территориальных аппетитов Германии ярко иллюстрируют ее военные планы, которые день ото дня становились все более масштабными:
Read More

Пересматривая историю: предвидел ли Джек Руби современную Америку?

Джек Руби[1], человек, застреливший обвиняемого в убийстве президента США Джона Ф. Кеннеди Ли Харви Освальда, 7 июня 1964 года заявил в своей беседе с комиссией Уоррена [2](следственной группы, назначенной федеральным правительством по делу покушения на Кеннеди):

«Всё, относящееся к тому, что произошло, никогда не выйдет на поверхность. Мир никогда не узнает настоящих фактов произошедшего и мои мотивы. Люди, обладавшие столь скрытными мотивами, и имеющие так много причин добиваться того, чтобы оказался в этом положении, никогда не дадут подлинным фактам быть честно представленным миру. Джентльмены, я хочу рассказать вам правду, но я не могу говорить её здесь. Если вы хотите вытрясти её из меня, Вам придётся отвезти меня в Вашингтон. Я говорю Вам, что к власти в стране собирается прийти совершенно новая форма правления, и я знаю, что не доживу до следующей встречи с Вами».

Почти полвека спустя эти слова продолжают назойливо звучать в Соединённых Штатах и продолжают вызывать вопросы. Были ли это лишь смутные мысли убитого горем буйно помешанного, или это были слова человека, готового устроить публичное разоблачение, что действовал он по приказу, а не по обстоятельствам? Сами его слова, особенно реплика насчёт «новой формы правления», и по сей день звучат несколько оторвано от реальности. Но если действительно поразмыслить об этом и проанализировать другие подобные высказывания, сделанные время от времени, и присмотреться к американским политикам и политике, как международной, так и внутренней, проводимой с тех пор, можно заметить, что показания Джека Руби Комиссии Уорена, возможно, были вовсе не такими «сумасбродными». Это может стать веским доводом в пользу того, что на самом деле он знал гораздо больше, чем пытается нас заставить поверить история, и что он искренне пытался предупредить эту страну о только что произошедшем, и о том, что это может означать для нации в будущем.

Сущестовали ли ещё выдающиеся современники в конце 1950-х – начале 1960-х в Америке, высказывающие что-либо подобное тому, о чём Джек Руби рассказал в своей беседе с комиссией Уоррена? Как ни странно, они были.

В 1960-м президент Дуайт Эйзенхауэр красноречиво обратился к нации с речью, включавшей следующее заявление: "До последнего мирового конфликта, у Соединённых Штатов не было оборонной промышленности. Американские производители орала с течением времени, когда появлялась необходимость, делали и мечи. Но теперь мы больше не можем рисковать импровизацией национальной обороной в чрезвычайных ситуациях; мы были вынуждены создать постоянно действующую военную промышленность колоссальных масштабов. Помимо этого, три с половиной миллиона мужчин и женщин непосредственно вовлечены в учреждениях министерства обороны. Ежегодно мы тратим на военную безопасность больше, чем чистый совокупный доход всех корпораций Соединённых Штатов. Это объединение военных учреждений и гигантской военной оборонной промышленности в новинку для американского опыта. Его тотальное воздействие – экономическое, политическое, даже духовное – ощущается в каждом городе, каждом правительственном учреждении, каждой канцелярии федерального правительства. Мы признаём настоятельную необходимость такого развития. Тем не менее, мы не должны не осознавать его пагубных последствий. Наш тяжёлый труд, ресурсы, средства существования теперь задействованы, как и сама структура нашего общества.

Мы должны принять меры, против приобретения необоснованного влияния военно-промышленного комплекса на правительственные органы, прошенного или непрошенного. Потенциал пагубного увеличения неправомерного использования власти существует и будет сохраняться.

Мы никогда не должны позволить бремени этой комбинации подвергнуть угрозе наши свободы и демократические процедуры. Мы ничего не должны считать само собой разумеющимся. Только бдительное и информированное население может добиться правильного сцепления гигантского военно-промышленного оборонного механизма с нашими мирными методами и целями".

Read More

1 2 3 15