«Личные связи» в аппарате ЦК КПСС

Аппарат ЦК КПСС как центральная управленческая структура формально правящей в СССР коммунистической партии был организацией с жестко регламентированными методами работы и строгой иерархией. Любая бумага в нем проходила минимум пять этажей административной вертикали, многократно согласовывалась с различными (но далеко не со всеми) заинтересованными персонами. Внутри аппарата этот формальный порядок поддерживался отвечавшим за документооборот общим отделом и центром принятия внутрипартийных управленческих решений – секретариатом ЦК. Также существовал институт заведующих секретариатами отделов аппарата, лично отвечавших за соблюдение всех норм делопроизводства. В результате подготовка аппаратом ЦК любого решения была процессом, во-первых, очень долгим, во-вторых, закрытым для внешнего контроля, в-третьих, парадоксальным образом приводящим к увеличению влияния на процесс различных лоббистов.

Побочным результатом такой формализации, которая на политическом жаргоне того периода называлась «бюрократизацией», становилось появление неформальных методов решения вопросов. Они не вписывались в бюрократические рамки, но ускоряли принятие решения или заставляли учитывать те или иные интересы, которые при формальном подходе к делу могли бы быть обойдены. Возможности решить тот или вопрос неофициально, особенно используя систему уже устоявшихся неформальных контактов, назывались, согласно советскому лексикону, «личными связями». Перевод решения проблемы из формальной в неформальную плоскость автоматически изымал из оборота вопрос о личной заинтересованности человека, продвигающего тот или иной «вопрос», в его разрешении. Однако в любом случае при «решении вопроса» с помощью «личных связей» необходимо было соблюдать определенный этикет, осознавать свое положение в иерархии и рубежи, которые в рамках внутриаппаратных антикоррупционных практик ни в коем случае нельзя было переступать. Например, ни в коем случае нельзя было зарекомендовать себя «рвачом», то есть человеком, который, пользуясь своими «личными связями», стремится быстро заработать или резко улучшить свое материальное положение иными способами («выбить» себе квартиру, автомобиль, внеплановую поездку за рубеж). При этом помощь другим (пусть это будут друзья или бывшие коллеги работника аппарата) считалась нормой.

В данном тексте не будет разбираться вопрос о том, как «личные связи» сопряжены с социальной практикой «блата». «Блат» был способом получения тех или иных материальных ресурсов конкретным лицом за счет имеющихся «личных связей» или социального статуса, принадлежности к определенной группе, коррупции. А «личные связи» были скорее делом коллективным и не всегда напрямую вели к получению личной (или даже групповой) выгоды. Поэтому в некоторых случаях «личные связи» можно описать как «блат», но далеко не всегда.

Являются ли «личные связи» коррупционным поведением?

При этом аппарат ЦК КПСС не был коррумпированной организацией, если посмотреть на него с точки зрения понимания коррупции в развитых странах того времени. Не известно ни одного случая (кроме крайне сомнительного узбекского – или «хлопкового» – дела начала 1980-х), чтобы работники аппарата ЦК получали взятку в денежной форме или в виде сверхдорогих подарков (как, например, машины, дома, золотые украшения). Они не заказывали дорогих французских коньяков, а их жены не летали на шопинг в Париж и Милан. Их дети имели, безусловно, лучшие возможности для получения образования внутри страны, но не учились в Оксфорде и не тратили сотни тысяч долларов в казино Монако. Короче, в их случае мы не видим ничего, что было релевантно коррупционному поведению не только второго–третьего эшелона чиновничества «третьего мира» (например, шахского Ирана 1970-х годов), но даже правительственных чиновников Италии и Японии того времени. Скорее по общему модусу это напоминало некоммунистические страны Северной Европы, где банальную взятку заменяло участие в длительных больших социальных союзах, обеспечивающих едва ли не пожизненную конвертацию «личных связей» в долгую социальную ренту.

В Германии и США даже сейчас (а в 1960–1970-е годы гораздо более открыто) члены правительства, сотрудники администрации президента, помимо должного исполнения своих обязанностей, связаны сотнями обязательств не только перед конкретными людьми, но и перед различными типами социальных союзов, в которых они принимают участие. Взамен оказанной услуги чиновник получает бонусы, не сводящиеся к прямой и немедленной материальной выгоде. Это повышение его статуса в рамках того социального союза, члену которого он помог; получение «разменной валюты» в виде взаимных обязательств того человека или тех людей, которым он сделал благо (услуги, которые рано или поздно могут трансформироваться в ответную помощь ему самому или тем людям, на которых он укажет); удовлетворение собственных амбиций – или по-своему понимаемого чувства долга; обеспечение занятости после выхода на пенсию (например, членство в правлениях организаций и ассоциаций) и тому подобное.

Аналогичным образом данный механизм работал и применительно к аппарату ЦК КПСС 1960–1980-х годов. Правда, его изучение осложняется тем, что власть в СССР стремилась к уничтожению неподконтрольных ей институционализированных горизонтальных связей, более-менее организованных несоветских социальных институтов, и потому до сих пор мы о них так немного знаем. То, что в США или Западной Европе было легальным членством в том или ином союзе (или же называлось «лоббизмом»), в СССР этого периода относилось к понятию «личные связи».

В какие же социальные союзы мог быть вовлечен аппаратчик ЦК и для кого он использовал свои «личные связи»? Прежде всего, это тайные политические группы (или даже протопартии), как, например, исследовавшаяся автором ранее «Русская партия» или близкие к ней по структуре, но иные по идеологическим модусам, «ревизионисты» и «сталинисты». Это общественные движения, в частности «ветеранское», «женское» и «защитников природы», которые имели как легальную, так и неформальную составляющие. Это региональные и профессиональные лоббистские группы, занимающиеся главным образом выбиванием новых средств и прочих «материальных ресурсов» для своих социальных страт (например, шахтеры, энергетики, оборонщики, железнодорожники). Это люди с «малой родины» чиновника. Это, конечно, его личная «клиентура» и креатура (имеющаяся, впрочем, далеко не у каждого чиновника), которую он мог продвигать вверх. И это более или менее обширный дружеский круг, который в условиях тотального дефицита стремился использовать знакомства с работником аппарата ЦК в свою пользу.

Источник: Журнал «Неприкосновенный запас» №3(83), 2012
Автор — Николай Александрович Митрохин (р. 1972) – научный сотрудник Центра восточноевропейских исследований университета Бремена. Автор книг «Русская партия: движение русских националистов в СССР» (2003), «Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы» (2004), опубликованных в серии «Библиотека “НЗ”».