Черная дыра русской истории
В субботу, 4 февраля, на Поклонной горе в Москве прошел «антиоранжистский» митинг, в котором участвовало больше сотни тысяч человек. Одним из выступающих был писатель, публицист, главный редактор газеты «Завтра» Александр Проханов.
Почему вы пришли на митинг, решились в такой мороз выйти на улицу и что-то сказать людям?
Я пришел туда, так же, как и еще сто тысяч других людей, которые в тот же мороз пришли на Поклонную гору, а так же, видимо, и потому, почему и другие сто тысяч людей пришли на Болотную площадь – по той причине, что страна возбуждена, и в стране началось то, что принято называть «оранжевой революцией». Запущены технологии, которые проходят фазу за фазой, ритм за ритмом и имеют своей целью свержение существующей власти.
И что изменит поход на митинг?
Когда в стране происходит революция и сметается власть — а сама категория власти государства Российского является для меня религиозным понятием, это религия, которую я исповедую, — и когда в результате этой катастрофы власти в стране происходит война, распри, кровь, разрушается пространство, как это было в феврале 1917 года и в августе 1991 года, для меня это огромная личная драма, и я пытаюсь предотвратить эту драму всеми имеющимися у меня средствами. Пока что у меня нет ни воздушных армий, ни танковых подразделений, ни спецслужб. У меня есть мое имя, голос, моя страсть…
Вы полагаете, что речи на митингах могут изменить представления людей, которые пришли на митинг? Ведь если люди уже пришли туда, то они, видимо, и без речей думают так же, как и вы.
Что изменят 15 томов моих произведений, которые были изданы в прошлом году, что изменят мои выступления на «Эхе Москвы», что изменит моя газета «Завтра»? Да ничего. Солнце все так же будет светить. Но у людей есть сознание, есть информационная сфера, есть участие в этой сфере тех или иных идей, идеологов. Я один из этих идеологов, я иду на митинг для того, чтобы изменить эту сферу.
И, между прочим, я изменил за это время довольно много человеческих представлений: благодаря мне в наше унылое политологическое пространство была введена категория империи. Это слово перестало быть бранным. Благодаря мне возникло понятие мистический метафизический сталинизм. Благодаря мне возникла философия русской победы. Благодаря мне и моим представлениям люди стали апеллировать к такой политической, а уже не религиозной категории, как русское чудо, и так далее. Я вышел на трибуну для того, чтобы сказать свое слово, и я убежден, что это слово так или иначе отзовется.
На ваш взгляд, люди пришли на Поклонную из искренних побуждений или, все-таки, хотя бы часть из них оказалась там, скажем так, не совсем добровольно или не совсем бескорыстно?
Нет-нет, я точно знаю, что за каждым из этих людей был прислан полицейский, я даже слышал гул полицейских автомобилей. Полицейские врывались в дома, выхватывали из теплых постелей отцов и матерей, сажали их в грузовики и везли на митинг. По дороге людей били плетьми. Они пришли на митинг исхлестанными, в кровоподтеках, рыдали, был слышен звон кандалов. Сто тысяч невольников на Поклонной горе под автоматами и дулами слушали меня. А еще вы заметили, что за моей спиной тоже стоял офицер и тыкал мне под лопатку наган?
А мои свидетельства, которые я добывал на Болотной площади, говорят о том, что среди «болотников» был переодетый в дамские платья корпус американских морских пехотинцев, а также из Южной Африки туда привезли стадо павианов, и часть этих павианов танцевала на трибуне.
То есть вы считаете, что все разговоры о том, что на Поклонной была хотя бы часть людей, которым заплатили или которых заставили идти туда под угрозой увольнения, — это выдумки.
Я уже сказал, что это была толпа невольников и рабов. Я же вам ответил, что это была окровавленная и избитая, с переломанными костями толпа… Вы хотите какой-то другой ответ? Что там были люди, свободно пришедшие? Да не было там таких. И сам я пришел, истерзанный палачами в застенках.
Ну, вы сейчас говорите о крайностях и доводите ситуацию до абсурда.
Это ваши крайности. Я ответил на ваш вопрос. Давайте дальше.
В интервью перед митингом на Поклонной вы говорили, что долго колебались, идти вам туда или нет. С чем были связаны колебания?
Они были связаны с тем, что у меня дома живут два кота, а я живу один, и не знал, на кого их оставить. Сейчас же коты внесены в реестр поголовья скота, это крупный рогатый скот, и вот я колебался, и все-таки решил оставить их ненадолго, оторваться от своего домашнего уюта и сходить туда.
То есть вы выбирали между спасением империи и жизнью двух котов?
Вы помните, как было у Брэдбери: бабочка, перелетающая с цветка на цветок, может изменить мироздание? Вот и кот, который перепрыгнет с одного окна на другое, может разрушить не только империю, он может разрушить весь либеральный бомонд, как мировой, так и демократический. И, кстати, есть такие сведения, что мои коты перепрыгнули с окна на окно, и в результате этого Ксения Собчак облысела, и сейчас она носит парик.
Можно сказать, что вы открыли «эффект кота Проханова»?
Нет, это «эффект Ксении Собчак и кота Проханова».
Прекрасно! Это новое слово в науке.
Да, в биологии.
Вернемся к митингу на Поклонной. Вы говорите, что люди пришли туда из-за общей неспокойной ситуации – они возбуждены, в воздухе витает какое-то сумасшествие. А вы рассматриваете вероятность того, что этот митинг – еще и предвыборное мероприятие Владимира Путина? Избирательная кампания все-таки уже началась.
Конечно, любое событие имеет ту или иную вероятность. Не знаю, какой процент этой вероятности, но такая вероятность есть. Точно так же, как есть вероятность того, что люди на Болотной являются только лишь отчасти людьми, а по существу воспроизводят знаменитую фразу Шекспира из «Макбета»: «Земля, как и вода, рождает газы. И это были пузыри земли». Это абсолютно болотная фраза, согласитесь?
А митинг на Поклонной? Все-таки, на ваш взгляд, это было стихийное искреннее стремление людей выйти ну улицу или заодно как бы немножко пиар кандидата в президенты?
Хотите, я еще и третий раз повторю, что никакой искренности там не было, а было подневольное рабство и толпа негров.
Искренность людей и пиар — не взаимоисключающие события.
Может быть. А может быть, это было коммерческое мероприятие, на котором рекламировали собачьи зимние шапки. Все может быть. Вероятность такого события хоть и минимальная, но существует.
Митинг на Поклонной был антиоранжистским. Он был связан с угрозой начавшейся «оранжевой революции». Люди, которые выступали на митинге, не призывали голосовать за Путина, они не были доверенными лицами Путина (один из выступавших, писатель Эдуард Багиров, является доверенным лицом Владимира Путина – прим. «Ленты.ру») и не состояли на службе ни в КГБ, ни в ФСБ. Они приходили туда не потому, что им платили огромные пакеты с бабками, а потому что это государственники. Дугин — государственник, это звезда русской современной философии. Кургинян — это левый патриот, гигант, супермен. Среди них Шендерович — это просто маленькая шелестящая мышка.
Ваш покорный слуга – мне 74 года, я прошел все локальные войны и две российские революции, и я пришел туда не для того, чтобы зарабатывать очки в пиар-кампании, как это делали черти 90-х на Болотной площади. Вот кто я такой. Вам этого довольно?
Да, это вполне убедительный ответ. Почему вы считаете, что «оранжевая» повестка по-прежнему актуальна? Все «цветные революции» в пост-советском пространстве закончились.
Конечно, они давно закончились. Например, «оранжевая революция» в Киргизии закончилась 7000 лет тому назад. Я говорю про Ошскую бойню, где погибло около 10 тысяч человек. Ее уже давно забыли. А «оранжевая» и «революция роз» Саакашвили — это вообще события 15-го века, они давно прошли и закончились. А события 1991 года в Москве, участником которых я был — я же вообще древний человек — это была еще пора фараонов, которые одновременно строили пирамиды и участвовали в распаде СССР.
Вы правы, «оранжевые революции» кончились и больше не повторятся. А то, что происходит на Болотной площади, и то, что будет происходить 4-го марта после выборов президента, которые заведомо объявлены нелегитимными и фальшивыми, это не будет пролитием крови, это будет просто такая внешняя бойня, и люди, которые будут лежать, растоптанные сапогами, полив кровью брусчатку Красной площади, это будут манекены, просто куклы. Вы правы. Это такой огромный театр, шапито.
| Александр Проханов выступает на митинге на Поклонной горе. Фото ИТАР-ТАСС, Сергей Фадеичев |
А в чем предпосылки «оранжевых революций»? Почему они происходят? Ими рулит некая внешняя сила, или основную роль играют внутренние причины?
Эти революции происходят по следующему сценарию: в обществе — в египетском, грузинском и сегодня в российском — накопилось гигантское количество противоречий. Народ, самый разный — бедный, богатый, хотя в основном бедный, потому что народ наш живет очень бедно, даже те, кто считается средним классом, это смехотворный средний класс, — народ оскорблен, унижен, у народа возникает огромное недовольство. Оно копится и не находит своего разрешения — ни в материальной, ни в духовной, ни в политической сфере. И это накопленное народное недовольство аккумулируется в момент выборов, потому что выборы — это аккумулятор всенародного волеизъявления.
И вот этот народ, который приходит на выборы и голосует, потом он вдруг чувствует или ему внушают, что его обманули, что выборы — фальшивые. Ему говорят: «Выборы фальшивые», и этот оскорбленный народ, тот, который еще имеет в себе волю, а не лежит пьяный в деревнях или бессильно бьется за последнюю копейку, этот аккумулированный народ по приказу интернет-триггеров выходит на улицы возмущенный. Власть обращается с этим народом, как правило, скверно. Иногда она дубасит его дубинками, как это было на Триумфальной и на Чистых прудах.
После первых ударов дубин толпа увеличивается, потом она еще увеличивается, потом этот массив достигает огромной мощи. Когда народный массив достигает большого числа и большой гравитации — 100, 200, 300 тысяч людей, то из стояния все это переходит в движение, в марши — от французского посольства до Болотной площади, от французского посольства до Красной площади. А динамика толпы такова — она разогревается в ходьбе, действии, входит в транс, навстречу ей выносят свои щиты ОМОНовцы, потом внутренние войска, потом толпа прорывает эти щиты, потом она валит валом с криками «Распни, распни!» к Красной площади, потом выходит кремлевский полк, защищая твердыню власти. Начинается стрельба, льется кровь, кремлевская власть объявляется античеловеческой, преступной, ее сносит эта мировая информационная война и волна, и она пропадает. И вместо власти возникает черная дыра русской истории. Начинается очередная русская смута, кровь, бойня, распад территории. Это классика.
Каковы предпосылки «накопившихся противоречий», как вы говорите? У нас же 12 лет позиционировалась эпоха экономической и политической стабильности. Откуда противоречия?
У нас после 1991 года разрушилось государство. Либералы, которые сегодня танцуют на Болотной площади — это те же самые люди, которые составляли ельцинизм. Немцов, Рыжков — это же люди ельцинской эпохи. У нас преемником должен был быть Немцов, а стал Владимир Владимирович Путин. Это маленькая ошибка истории. Лучше бы, конечно, чтобы Борис Ефимович стал нашим президентом с его красотой, он же у нас настоящий плейбой.
Вот эти люди в ельцинскую пору уничтожили все основы человеческого бытия — индустрию, сельское хозяйство. Была разграблена несметная сокровищница, накопленная за годы советской власти, люди убегали заграницу, было свинство, в обществе господствовал жуткий меркантилизм. После этого наступила пора Путина, который законсервировал этот чудовищный распад, с двумя чеченскими войнами, с потерей населения.
И вот этот кристалл существовал некоторое количество времени. Проблема Путина и наша общая проблема, как мне кажется, заключается в том, что, добившись кристаллизации общественного процесса в России, он этот кристалл не пустил в развитие. Накопились несметные деньги — нефтедоллары, но они не были направлены на развитие, на модернизацию, на спасение остатков русского народа. И возникло это страшное разрушение системы. Разрушение системы проявляется в данном случае как «оранжизм», а «оранжизм» — это соединение внешнего и внутреннего давления: Путин — самый ненавистный для американцев человек, американцы не хотят Путина, они хотят Ходорковского.
По-вашему выходит, нынешняя власть не справилась со своей функцией, раз не смогла исправить столь серьезные накопившиеся противоречия?
Власть не исправила эти противоречия, она по-прежнему олигархична, по-прежнему все русские деньги уходят за границу, их не хватает на русское развитие, по-прежнему телевидение управляется мерзавцами, которые растлевают народ и наполняют эфирное пространство скотством, и долгожданное развитие не запущено. Поэтому все это и произошло.
Единственное, что может остановить «оранжевую революцию», это, повторяю, не пулеметы и пушки и не уступки «оранжистам», потому что идти им на уступки бессмысленно, «оранжисты» ни на чем не остановятся, пока опять не усядутся в Грановитой палате. Так вот, чтобы остановить «оранжевую революцию», нужно немедленно, не завтра или сегодня вечером, а сию секунду начинать это развитие и преображение страны.
Если власть за 12 лет не смогла запустить развитие и решить возникшие противоречия, то, может быть, лучше попытаться построить более эффективную власть?
Я считаю, что нам необходимо вернуть во власть и Немцова, и Рыжкова, и Касьянова, и Каспарова, и обязательно в эту власть нужно Шендеровича. И Латынина там необходима, и Новодворской там найдется место, и Косте Боровому. И вот вся эта крепкая, мощная, интеллектуальная русская власть и спасет нас. Она уже один раз нас спасла в 90-е годы, это было лучшее время в моей жизни, и у меня отняли эту красоту 90-х годов, и опять ввергли в застой. Надо, конечно, надо вернуть этих людей. Конечно же, Путин должен уступить свое место Новодворской Валерии Ильиничне. Она будет править страной мощно и крепко, как новый Петр I.
А разве есть только два выбора: либо Путин, либо Новодворская, Немцов и другие «старые» представители либеральной общественности?
Есть еще и третий путь — мы с вами, например. Посидим в ночном клубе, договоримся, вы будете у меня премьер-министром, а я президентом, или наоборот. Мы же с вами крупные политики, правильно? Мы же знаем политические закономерности, у нас огромный опыт в практической политике.
Получается, что власть сменяться в принципе не должна, потому что ей на смену придут некомпетентные люди?
Власть меняется благодаря выборам.
К выборам есть ряд вопросов, раз именно они стали триггером народных выступлений.
К выборам есть вопросы. Есть вопросы и не к выборам, есть вопросы к вам, ко мне, ко всему политическому строю. К мирозданию есть вопросы, ими занимаются крупнейшие философы. Например, Шопенгауэр. Он говорил, что мир построен на страдании. Ко всему есть вопросы. Есть вопросы к устройству пулеметов, между прочим.
Я поняла вашу позицию. Последний вопрос. Если бы у вас была возможность поговорить с теми, кто сейчас выступает в качестве «оранжистов» — Навальный, Немцов, Парфенов, ваш коллега писатель Акунин, что бы вы у них спросили?
Нафиг мне нужно у них что-то спрашивать, когда я постоянно у них что-то спрашиваю, я с ними в контакте, я раз в неделю выступаю на радио «Эхо Москвы». С Парфеновым мы только что грызлись на ток-шоу у Макарова. Мне эти люди абсолютно известны. С Быковым мы пересекаемся или пересекались в литературных салонах. Что бы я у него спросил? Нет ли закурить? Или у Парфенова: «Скажи, а что ты так религиозно меня ненавидишь?» Мы с ним враги.
Эти люди настолько идеологически вам противны, что с ними даже не о чем поговорить, чтобы выяснить их позицию, их мотивы?
Вы понимаете, мне их позиция ясна. Они для меня прозрачны и хрустальны, как и я для них. Зачем мне выяснять их позицию? Если бы я не знал их позицию, я бы не испытывал к ней такой неприязни, как и они к моей. Все позиции выяснены.
Источник