— Помните вы, сказалъ онъ: — разсказъ казака Луганскаго о томъ, какъ мужички просидѣли всю святую-недѣлю на завалинкѣ, и все толковали, что, вотъ, хорошо бы пахать, что пахата отличная, что надобно бы пахать, а то, пожалуй, упустишь время и останешься безъ овса — а пахать все-таки не поѣхали. Ныньче наши мужички тоже просидѣли всю святую-недѣлю, да, кажется, и не жалѣютъ объ этомъ, потому-что и сегодня не поѣхали пахать. Чтутъ, говорятъ, день св. мучениковъ и благовѣрныхъ князей Бориса и Глѣба, въ который хоть и нѣтъ никакого табельнаго и даже церковнаго празднества, да зато есть въ окрестности ярмарка. Слѣдовало бы не принимать этого въ уваженiе и послать ихъ на работу, да подумалъ: «что спорить и хлопотать: заработаютъ завтра». А между-тѣмъ, поневолѣ скажешь, какъ говаривалъ какой-то римскiй императоръ, кажется Титъ, о каждомъ днѣ, въ который ему не удавалось сдѣлать добра: «аmiсi, diem реrdidi!» За что, въ самомъ дѣлѣ, пропадаетъ такой драгоцѣнный день, въ нашемъ хозяйствѣ — до завтра, безвозвратно? А сколько еще пропадетъ такихъ дней въ рабочую пору, когда каждый часъ дорогъ, и сколько предвижу я утратъ оттого только, что не будетъ у меня возможности распорядиться рацiонально! Барометръ падаетъ. Я вижу, что завтра мнѣ необходимо свозить мой хлѣбъ. И завтра дѣйствительно еще вёдро, и я успѣлъ бы его свозить, но день случился воскресный или просто не мой, и я долженъ отложить возку впредь до моего дня. А тутъ пошелъ дождь, разненасьилось, и мой хлѣбъ остался на двѣ недѣли въ полѣ. И я еще долженъ тратить мои рабочiе дни и мои рабочiя силы на перекладку и перестановку сноповъ! И какъ бы я ихъ ни перекладывалъ и ни переставлялъ, а нижнiе и верхнiе снопы во всякомъ случаѣ проростутъ, зерна убудетъ, солома почернѣетъ и потеряетъ свои лучшiя питательныя части для корма скота. Возьмите же въ соображенiе, если такъ пострадаетъ не одинь мой хлѣбъ, а хлѣбъ всѣхъ окрестныхъ помѣщиковъ, и не въ одномъ мѣстѣ, а во многихъ: какой ущербъ это сдѣлаетъ, прежде всего, самимъ хозяевамъ, потомъ потребителямъ, потомъ послѣднему, жалкому нашему скотоводству, и потомъ, въ общей сложности, и производительнымъ силамъ государства?.. А какъ вы назовете на экономическомъ языкѣ всякiй ущербъ въ производительныхъ силахъ: шагомъ впередъ, или шагомъ назадъ?.. Вотъ вамъ и улучшенiе нашего сельскаго хозяйства, о которомъ намъ столько кричали!..
Журнал Science раскрыл теневую империю «мусорных» научных изданий
Расследование, проведенное журналом Science, выявило теневую империю полуподпольных издательств, которые выпускают сотни «мусорных» научных журналов, заполненных непроверенными научными данными, и основанных на модели открытого доступа — модели, возникшей десять лет назад как благородное желание сделать новое знание доступным для всех ученых.
Расследование с июля 2012 года вел биолог и научный журналист Джон Боханнон (John Bohannon), известный также как создатель знаменитого конкурса Dance Your PhD.
Он отправил в 304 журнала, работающих по модели Open Access, научные статьи о противораковом действии веществ, выделенных из лишайников, подписанные вымышленным именем. На первый взгляд эти статьи выглядели «как надо», но содержали очевидные для специалиста грубейшие ошибки.
Результат был ошеломляющим: 157 журналов приняли заведомо «бракованные» статьи к публикации, причем около 80 из них даже не подвергали их должной проверке. Отвергли статьи 98 журналов, а остальные к настоящему моменту не успели принять решения.
Выяснилось, что многие журналы, выдававшие себя за американские или европейские издания, на самом деле базируются в странах Африки и Азии — об этом свидетельствовали их банковские реквизиты и IP-адреса.
Журнал Science раскрыл теневую империю «мусорных» научных изданий
Зашифрованная валюта
Кроме официальных валют в мире существует гораздо больше «денег», а попросту способов купить, обменять или накопить: мили, бонусы, купоны — все это альтернативные валюты. Как и законные платежные средства бумажные банкноты и монеты из медно-никелевого или медно-цинкового сплава в вашем кошельке, они весьма условны и символичны, но при этом обладают чудесным свойством конвертации. Однако есть серьезное различие: альтернативные валюты не регулируются традиционными финансовыми институтами. Их функционирование полностью зависит от доверия их пользователей, и никаких гарантий, по сути, нет. А всю совокупность многообразия существующих в современном мире альтернативных валют можно грубо разделить на три вида.
Первый — децентрализованные глобальные криптовалюты. Впервые возможность создания и функционирования «свободной» виртуальной валюты описал последователь движения шифропанков и крипто-анархистов Вэй Дай в 1998 году. Его заметка «B-money» для рассылки сподвижников детально описывает схему проведения различных транзакций между анонимными пользователями без помощи существующей банковской системы. О цифровой валюте Bit Gold и ее возможностях мечтал еще один буревестник альтернативной денежной революции Ник Сцабо. Сегодня к децентрализованным глобальным валютам относятся широко распространенная криптовалюта Bitcoin, менее популярные: Litecoin, PPCoin, Namecoin и многие другие.
О создании и создателях Bitcoin известно немного, что уже является наглядной характеристикой детища человека или группы разработчиков под псевдонимом Сатоши Накамото. В кризисный 2008 год появилось описание принципов работы сети Bitcoin. Годом позже сеть заработала, с каждым днем привлекая все новых и новых пользователей доступностью, идеями независимости и духом DIY. С помощью сети Bitcoin можно осуществлять практически мгновенные переводы, оплачивать разнообразные покупки по всему миру и даже совершать обменные операции и пожертвования — и все это без обязательной комиссии. Система Bitcoin не контролируется правительствами и финансовыми регуляторами, никто не может «заморозить» ваш счет и отменить операцию. Тем не менее абсолютно все проведенные транзакции хранятся в открытом доступе: каждый пользователь может отследить, из какого кошелька были переведены бит-монеты. По состоянию на 15 сентября 2013 года по данным крупнейшей площадки Mt.Gox, где торгуется Bitcoin, стоимость 1 BTC превысила 135 долларов и достигла отметки в 100 евро.
Знаковым отличием Bitcoin от других валют является отсутствие единого центра эмиссии. Никаких отчеканенных профилей монархов и приписок от создателей. Монеты криптовалюты, которые представляют собой электронные записи, добываются с помощью математических алгоритмов самими участниками сети Bitcoin. Процесс получения бит-монет называется «майнинг», а для их добычи необходимо установить специальную программу. Интересно, что создатели Bitcoin ограничили систему дефляционной моделью: майнинг прекратится, когда количество биткоинов достигнет 21 миллиона. Уже сейчас в обращении находится более 11,5 миллионов монет.
Символический обмен: как альтернативные валюты меняют мир к лучшему
Тишайший прозелит
«Новоуказные статьи» 1669 года, устанавливая казни за совращение христиан в другую религию, упоминали особо о евреях: «аще жидовин или агарянин дерзнет развратить от христианской веры христианина, повинен есть казни главней; а аще жидовин христианина раба имый и обрежет его, да отсекнут ему голову». Из сих строк можно сделать заключение, что еврейское население было представлено свободными обывателями, которые могли даже пользоваться трудом христиан.
Впрочем, и ранее, при царе Михаиле Федоровиче, правительство против жительства евреев решительно ничего не имело. Так, в результате Поляновского мира 1634 года иудеи, как и прочие пленные, были разосланы по отдалённым местностям страны; разделяя общую судьбу, они были сосланы в города «в службу» и в деревни «на пашню». При этом было специально оговорено, что не крестившимся должно быть дано столько же хлеба, сколько обращенным.
Можно определённо сказать, что и в годину царя Алексея иудеи, как правило, разделили участь прочих пленных, литовцев и поляков. Обратимся к фактам. Государева грамота от 27 июля 1656 года Гродненскому воеводе повелевала: «А которые Жиды придут в Гродно и учнут нам, великому государю, бить челом, чтоб их под нашею Царского Величества высокою рукою, и ты бы тех Жидов принимал и к вере по их закону приводил, и велел им жить в Гродне по-прежнему». А когда после трёхмесячной осады в 1655 году пал Витебск, царь распорядился поступить со всеми «полоняниками» (включая и евреев) по справедливости. Значительное еврейское население осталось и в Смоленске и после сдачи его русским в 1655 году. Да и в Договоре о перемирии между государствами Российским и Польским, учиненном в деревне Андрусово (1667), утверждалось безусловное освобождение еврейских пленных и разрешение им остаться в России.
Между тем иные историки говорят о лютой нетерпимости Тишайшего к евреям, и именно ею объясняют изгнание иудеев из завоёванных русскими Могилёва (1654) и Полоцка (1658). На самом же деле государь здесь был вынужден подчиниться многочисленным ходатайствам местных жителей, которые, в свою очередь, ссылались на старинные привилегии и статуты, так называемое Магдебургское право, основанное на недопущении евреев в эти города. Правда, из-за алчности и непомерной жесткости казачьего полковника Константина Приклонского (между прочим, только присягнувшего царю) в Могилёве не обошлось без кровопролития. Евреи, вынужденные спешно покинуть город, были обманом согнаны частью на Печёрское поле, частью – на равнину у городской дороги, и перебиты все без остатка. Очевидец, игумен Орест, сообщал в своих «Записках», что смертоубийства учинили покорыстовавшиеся еврейским добром мародёры-казаки. Но избиение евреев вызвало гнев в Москве, так что мещане города вынуждены были оправдываться, и «сложили эту вину на казаков Поклонского», о чём пишет историк Сергей Соловьёв.
И примечательно, что власти всегда проявляли внимание к евреям-изгнанникам, направляя их в российские города в сопровождении стрельцов и за казенный счёт. Как отмечает историк Юлий Гессен, когда благодаря военным действиям в московском государстве появились пленные евреи, к ним относились никак не хуже, чем к прочим пленным. Иудеи, попавшие в Московию во время русско-польских войн 1654–1667 годов, переводились из одного города в другой для приискания им надлежащего жилья. Документы Разрядного приказа указывают на обширную географию миграции иудеев. В одном из указов говорится об отправке нескольких сотен человек из Калуги в Нижний Новгород, причём «провожатых дать Калужских стрельцов 20, а государева жалования [им]в дорогу на корм велено дать на месяц, семьянистым по шти денег, одиноким по четыре деньги человеку на день». Есть сведения, что другие партии евреев из Новгорода были перевезены в Ярославль, а затем отправлены в Казань. Большинство же иудеев было расселено в Поволжье, на Урале и в Сибири и постепенно растворилось в окружающем населении.
Царь всемерно поощрял переход пленных евреев на русскую службу, особенно если те были изрядными мастерами. Известно, что после Андрусовского перемирия 1667 года Пушкарский приказ хлопотал о неотпущении на родину могилёвского еврея Исачки, поскольку тот «научен огнестрельным и гранатным делам, стрелять гранаты умеет; да ему ж дана для ученья огнестрельных и гранатных дел и для всяких тайных промыслов немецкого языка печатная книга». Вполне вероятно, что евреями были живший с 1654 года в Москве «в пушкарях» изготовитель пороха Ивашка Григорьев родом из Дубровны; Гришка Мотовицкий из Полоцка, определившийся «в Оружейную палату в кормовые мастера»; а также отданный «на кормление частному лицу» пленный из Литвы некто Мосейка. Документ 1659 года упоминает ещё ряд московских обывателей-евреев: некий Марка с женой, торговец ветошью; Оспа с женой и сыном, занимавшийся «черной работой»; Якубка Израилев, который «пёк на торг хлебы»; Моска Марк, торговец мясом и т.д.
Вообще же, как свидетельствуют документы, в Москве могли селиться преимущественно крещеные евреи. Некоторые оказались в московской Немецкой слободе, где жили лютеране и католики, и среди них Марко Яковлев с женою Дворкою из Горок (Белоруссия), девушки Ганка и Рыся, дочери Меоровы и Эстерка Юдина (все из Мстиславля), Махляиз Горок, Марчко-Захар Яшев из Дубровны. Немало евреев обосновалось и в московской Мещанской слободе, образованной выходцами из западного края, что отражено в списках лиц, живших там своими домами и снимавших в наем клети (относительно некоторых есть отметки «еврей», «еврейской породы», «родины еврейские»). Кое-кто из них весьма преуспел и, освободившись от тягла и личной повинности, выбился в купеческий класс. При этом некоторые евреи скоро достигли видного положения среди московского купечества. Так, Федор Григорьев и Афанасий Самойлов в апреле 1659 года были «выборными»: их подписи имеются в «протоколах» мирских сходов того года. Историк-краевед Владимир Снегирев указывает на значительную еврейскую популяцию и называет среди жителей Мещанской слободы будущего видного деятеля петровской эпохи, вице-президента Главного магистрата Илью Исаева, а также Федора Иевлева, Давида Тимофеева, Владимира Израилевича Елисеева, Ивана Константинова, Якова Самойлова, Семёна и Ивана Яковлевых, их зятя Павла Степанова и других. Мещанскую слободу называли ещё «слободой перекрестов», ибо там могли жительствовать лишь лица, обращённые в православие. Их имена и фамилии становились неотличимыми от русских.
Тишайший прозелит
Китайские бумажные деньги при Кублай Хане и ценные деревянные палочки из Англии
«В то время императорский монетный двор находится в том же городе Ханбалык, и способ создания денег можно было справедливо назвать секретной алхимией в совершенстве. Потому что делаются они так. Их изготавливают из коры определенного дерева, в действительности – тутового дерева, листья которого служат пищей тутовому шелкопряду, и этих деревьев так много, что целые районы полны ими. Берется определенное тонкое белое волокно, которое находится между древесиной и толстой наружной корой, и это волокно превращается в нечто, напоминающее листы бумаги, только черного цвета. Когда эти листы готовы, их разрезают на разные части.
Всю эту бумагу изготавливают с такими церемониями и значением, как будто она — из чистого золота или серебра, и на каждый лист приходится несколько чиновников, в обязанности которых входит поставить свою подпись и печать. А когда все подготовлено должным образом, главный служащий,назначенный Ханом, покрывает вверенную ему печать киноварью и прижимает ее к бумаге, чтобы на ней остался отпечаток красного цвета; после этого деньги считаются действительными. Любого, кто попытается подделать их, ждет смертная казнь. И Хан ежегодно требует печатать такое колоссальное количество этих денег, которые ничего ему не стоят, что они должны соответствовать по объему всем сокровищам мира.
Более того, всем купцам, прибывающим из Индии или других стран и привозящим с собой золото, серебро или драгоценные камни и жемчуг, не позволяется продавать их кому-то, кроме императора. У него двенадцать экспертов, отобранных для этого дела, — это проницательные люди, опытные в таких вопросах; они оценивают изделия, и затем император щедро платит за них этими бумажками. Торговцы с готовностью принимают его цену, потому что, во-первых, им никто больше столько не заплатит, а, во-вторых, им платят без задержки. А на эти бумажные деньги они могут купить все, что им захочется, в любой части империи»
Марко Поло, «Путешествия»
В действительности, жизнь при такой системе была чрезвычайно хороша.
«Это был самый блистательный период в истории Китая. Кублай Хан, покорив и объединив всю страну и включив в империю Бирму, Кохинхину и Тонкин, провел серию внутренних улучшений и гражданских реформ, поднявших завоеванную им страну до высочайшего уровня цивилизации, могущества и прогресса. За суетой предшествующих периодов последовало спокойствие; жизнь и собственность были под достаточной защитой; правосудие осуществлялось одинаково для всех; а в результате постепенного увеличения объема валюты, которая ревностно охранялась от подделки, стимулировалась промышленность и предотвращалась монополизация капитала. Именно в эту эпоху был построен Великий канал длиной 1660 миль, а также многие другие значимые сооружения.
Американская империя: Стеклянный дом, построенный метателями камней
Это материнское молоко империализма.
Будь то помощь в «окультуривании» варваров, обращении в веру «язычников», или же наиболее недавний вариант – расширение горизонтов «демократии», сущность империализма всегда оставалась неизменной.
Сущностью печально известного «Бремени белого человека», которое несла некогда вездесущая Британская империя, был всего лишь тяжёлый вес – чистый тоннаж – невероятного богатства, которое колонисты послушно несли домой.
Когда после Второй мировой войны «бремя» подобрали США, они стали самопровозглашённым чемпионом мира по свободе, ярым «защитником» неотъемлемых прав и корыстным диктатором демократических правил и условий. Однако они столкнулись с проблемой – на чём основывается империя в пост-колониальном мире?
Проблема была решена идеологически, и, по правде говоря, кинематографично. Словно пройдя кастинг, на сцену вышел «международный коммунизм», подобно завоевателю с безбожной Красной планеты из малобюджетного фильма 1950-х. Борьба с ним создала наибольший источник бюджетного финансирования в истории человечества. Часто налоговые поступления отдавались государствам-клиентам, которые, в свою очередь, тратили «денежную помощь» в торговом центре под названием Всеамериканский арсенал демократии.
Однако насколько иронично, что рождённая революцией нация так быстро и легко стала контрреволюционным поборником свободного волеизъявления. Даже когда пали европейские империи, американские силы часто приходили на помощь обломкам старого режима, поддерживая реакционеров и вооружая сомнительных борцов за справедливость. Пока эпичная борьба с красным тоталитаризмом обеспечила растущей американской империи определённое идеологическое прикрытие, красно-бело-голубой фасад оставался нетронутым благодаря экзистенциальному страху перед освобождением термоядерного чудовища.
Сегодня Советский Союз – всего лишь далёкое воспоминание. Угроза ядерного холокоста не нависает над планетой с прежней неизбежностью. И устойчивая оттепель обнажает грязные секреты лицемерия, которые ранее были скрыты под толщей льда логики Холодной войны.
Видимо поэтому учреждение, отвечающее за национальную безопасность Америки так усердно трудится над сохранением того самого чудовища, ныне переименованного и называющегося всеобъемлющей аббревиатурой, обозначающей воплощение зла – ОМУ.
Химическое, биологическое и ядерное оружие вместе – это трёхглавый зверь, Левиофан 21-го века. По каким-то причинам, бетонобойные бомбы, дорогостоящие крылатые ракеты, кассетные бомбы, и переворачивающие жизнь фугасы – наряду с многообразием артиллерии массового поражения, созданного, используемого и продаваемого Америкой – не считаются оружием массового уничтожения.
Американская империя: Стеклянный дом, построенный метателями камней
Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций»
ЦК констатирует, что за последние годы на основе значительных успехов социалистического строительства достигнут большой как количественный, так и качественный рост литературы и искусства.
Несколько лет тому назад, когда в литературе налицо было еще значительное влияние чуждых элементов, особенно оживившихся в первые годы нэпа, а кадры пролетарской литературы были еще слабы, партия всемерно помогала созданию и укреплению особых пролетарских организаций в области литературы и [других видов]искусства в целях укрепления позиций пролетарских писателей и работников искусства [и содействия росту кадров пролетарских писателей и художников]. В настоящее время, когда успели уже вырасти кадры пролетарской литетуры и искусства, выдвинулись новые писатели и художники с заводов, фабрик, колхозов, рамки существующих пролетарских литературно-художественных организаций (ВОАПП, РАПП, РАМП и др.) становятся уже узкими и тормозят серьезный размах [литературного и]художественного творчества.
Это обстоятельство создает опасность превращения этих 173 организаций из средства наибольшей мобилизации [действительно]советских писателей и художников вокруг задач социалистического строительства в средство культивирования кружковой замкнутости, отрыва [иногда]от политических задач современности и от значительных групп писателей и художников, сочувствующих социалистическому строительству [и готовых его поддержать].
Отсюда необходимость соответствующей перестройки литературно-художественных организаций и расширения базы их работы. Исходя из этого, ЦК ВКП(б) постановляет:
1) ликвидировать ассоциацию пролетарских писателей (ВОАПП, РАПП);
2) объединить всех писателей, поддерживающих платформу Советской [стоящих за политику советской]власти и стремящихся участвовать в социалистическом строительстве, в единый союз советских писателей с коммунистической фракцией в нем;
3) провести аналогичное изменение по линии других видов искусства [объединение музыкантов, композиторов, художников, архитекторов и т.п. организаций];
4) поручить Оргбюро разработать практические меры по проведению этого решения.
Проповедники девяностых и проходимцы двухтысячных
Поколение русской интеллигенции, вошедшее в самый активный свой возраст на рубеже восьмидесятых и девяностых годов ушедшего столетия, было до крайности недовольно умиравшим Советским Союзом. На стороне обвинения было все: истмат-диамат, выезды на картошку, очереди, стукачи, дефицит, первая заграница в 35 лет (да и то повезло), возможность тюремного срока за неправильную машинопись в книжном шкафу, дружинники подле церкви на Пасху, скучно даже и перечислять очевидные всякому, кто старше телеканала «Эм-ти-ви», помехи и беды. Справедливо возмущенным обличителям «преступлений лубянской клики» (она же партийная, административно-командная и великодержавная клика) было понятно: отныне, после всех бурь, взирать на мир нужно «с учетом ошибок», «иначе неизбежен новый Гулаг», как они говорили. И тогда, впервые в истории, вечно романтические и вечно жертвенные интеллигенты наши совершили над собой решительную хирургическую операцию: отсекли, как им казалось, весь свой прежний, беззащитно-восторженный идеализм остро заточенным буржуазным ножом.
— Сколько же можно блуждать в сосновом лесу народничества, почвенничества, социализма, коммунизма, фашизма, славянофильства, православия, утопического сумасшествия, опричнины, нестяжательства и террора? Когда же на смену культурным героям прошлого придет деловой человек? — гневно спрашивали газеты и журналы «выучившего тоталитарные уроки» 1992 года.
— Не пора ли принять за основу нового российского общества ценности успеха, частного предпринимательства, свободы личности, состоявшейся в условиях рынка и конкуренции, а не привыкшей к роли нахлебника очередной «великой державы»? Не пора ли покончить с социальным иждивенчеством и готовить Россию к приходу людей, умеющих зарабатывать деньги? — сурово твердили газеты устами самых интеллигентных людей, вовремя «сделавших выводы».
Надо сказать, что людям этим и вправду казалось: впереди будет нечто прекрасное. Проклятый царизм и проклятый совок уничтожились, и новый буржуазный человек, воплощение протестантской этики, с часами в жилетном кармане, мальчиком на побегушках и доходно-расходной книгой в руках уже идет по Ильинке, Варварке, а то и Пушкинской площади, и от ботинок его разлетаются в разные стороны отжившие свое листовки «Раиса Горбачева — кто она?», белогвардейские манифесты и коммунистические воззвания. Еще немного — и Россия будет наполнена акционерными обществами с заседающими в них меценатами, утонченными биржевыми дельцами, в массовом порядке покупающими новинки изящной словесности, полезными лавками, в которых по умеренным ценам продают полезные народу товары, и, конечно же, будут купцы, бородатые купцы на Москворецком, например, мосту, сидящие в этих лавках…
Проповедники девяностых и проходимцы двухтысячных
Кавказец
Во-первых, что такое именно кавказец и какие бывают кавказцы?
Кавказец есть существо полурусское, полуазиатское, наклонность к обычаям восточным берет над ним перевес, но он стыдится ее при посторонних, то есть при заезжих из России. Ему большею частью от тридцати до сорока пяти лет; лицо у него загорелое и немного рябоватое; если он не штабс-капитан, то уж верно майор. Настоящих кавказцев вы находите на Линии; за горами, в Грузии, они имеют другой оттенок; статские кавказцы редки: они большею частию неловкое подражание, и если вы между ними встретите настоящего, то разве только между полковых медиков.
Настоящий кавказец человек удивительный, достойный всякого уважения и участия. До восемнадцати лет он воспитывался в кадетском корпусе и вышел оттуда отличным офицером; он потихоньку в классах читал «Кавказского пленника» и воспламенился страстью к Кавказу. Он с десятью товарищами был отправлен туда на казенный счет с большими надеждами и маленьким чемоданом. Он еще в Петербурге сшил себе ахалук, достал мохнатую шапку и черкесскую плеть на ямщика. Приехав в Ставрополь, он дорого заплатил за дрянной кинжал и первые дни, пока не надоело, не снимал его ни днем, ни ночью. Наконец, он явился в свой полк, который расположен на зиму в какой-нибудь станице, тут влюбился, как следует, в казачку, пока, до экспедиции;
все прекрасно! сколько поэзии! Вот пошли в экспедицию; наш юноша кидался всюду, где только провизжала одна пуля. Он думает поймать руками десятка два горцев, ему снятся страшные битвы, реки крови и генеральские эполеты. Он во сне совершает рыцарские подвиги — мечта, вздор, неприятеля не видать, схватки редки, и, к его великой печали, горцы не выдерживают штыков, в плен не сдаются, тела свои уносят. Между тем жары изнурительны летом, а осенью слякоть и холода. Скучно!·промелькнуло пять, шесть лет: все одно и то же. Он приобретает опытность, становится холодно храбр и смеется над новичками, которые "подставляют лоб без нужды.
Между тем хотя грудь его увешана крестами, а чины нейдут. Он стал мрачен и молчалив; сидит себе да покуривает из маленькой трубочки; он также на свободе читает Марлинского и говорит, что очень хорошо; в экспедицию он больше не напрашивается: старая рана болит! Казачки его не прельщают, он одно время мечтал о пленной черкешенке, но теперь забыл и эту почти несбыточную мечту. Зато у него явилась новая страсть, и тут-то он делается настоящим кавказцем.
Эта страсть родилась вот каким образом: последнее время он подружился с одним мирным черкесом, стал ездить к нему в аул. Чуждый утонченностей светской и городской жизни, он полюбил жизнь простую и дикую; не зная истории России и европейской политики, он пристрастился к поэтическим преданиям народа воинственного. Он понял вполне нравы и обычаи горцев, узнал по именам их богатырей, запомнил родословные главных семейств. Знает, какой князь надежный и какой плут; кто с кем в дружбе и между кем и кем есть кровь. Он легонько маракует по-татарски; у него завелась шашка, настоящая гурда, кинжал — старый базалай, пистолет закубанской отделки, отличная крымская винтовка, которую он сам смазывает, лошадь — чистый шаллох и весь костюм черкесский, который надевается только в важных случаях и сшит ему в подарок какой-нибудь дикой княгиней. Страсть его ко всему черкесскому доходит до невероятия. Он готов целый день толковать с грязным узденем о дрянной лошади и ржавой винтовке и очень любит посвящать других в таинства азиатских обычаев.С ним бывали разные казусы предивные, только послушайте. Когда новичок покупает оружие или лошадь у его приятеля узденя, он только исподтишка улыбается. О горцах он вот как отзывается: «Хороший народ, только уж такие азиаты! Чеченцы, правда, дрянь, зато уж кабардинцы просто молодцы; ну есть и между шапсугами народ изрядный, только все с кабардинцами им не равняться, ни одеться так не сумеют, ни верхом проехать... хотя и чисто живут, очень чисто!»
Надо иметь предубеждение кавказца, чтобы отыскать что-нибудь чистое в черкесской сакле.
Опыт долгих походов не научил его изобретательности, свойственной вообще армейским офицерам; он франтит своей беспечностью и привычкой переносить неудобства военной жизни, он возит с собой только чайник, и редко на его бивачном огне варятся щи. Он равно в жар и в холод носит под сюртуком ахалук на вате и на голове баранью шапку; у него сильное предубежденье против шинели в пользу бурки; бурка его тога, он в нее драпируется; дождь льет за воротник, ветер ее раздувает — ничего! бурка, прославленная Пушкиным, Марлинским и портретом Ермолова, не сходит с его плеча, он спит на ней и покрывает ею лошадь; он пускается на разные хитрости и пронырства, чтобы достать настоящую андийскую бурку, особенно белую с черной каймой внизу, и тогда уже смотрит на других с некоторым презрением. По его словам, его лошадь скачет удивительно — вдаль! поэтому-то он с вами не захочет скакаться только на пятнадцать верст. Хотя ему порой служба очень тяжела, но он поставил себе за правило хвалить кавказскую жизнь; он говорит кому угодно, что на Кавказе служба очень приятна.
Но годы бегут, кавказцу уже сорок лет, ему хочется домой, и если он не ранен, то поступает иногда таким образом: во время перестрелки кладет голову за камень, а ноги выставляет на пенсион; это выражение там освящено обычаем. Благодетельная пуля попадает в ногу, и он счастлив. Отставка с пенсионом выходит, он покупает тележку, запрягает в нее пару верховых кляч и помаленьку пробирается на родину, однако останавливается всегда на почтовых станциях, чтоб поболтать с проезжающими. Встретив его, вы тотчас отгадаете, что он настоящий, даже в Воронежской губернии он не снимает кинжала или шашки, как они его ни беспокоят. Станционный смотритель слушает его с уважением, и только тут отставной герой позволяет себе прихвастнуть, выдумать небылицу; на Кавказе он скромен — но ведь кто ж ему в России докажет, что лошадь не может проскакать одним духом двести верст и что никакое ружье не возьмет на четыреста сажен в цель? Но увы, большею частию он слагает свои косточки в земле басурманской. Он женится редко, а если судьба и обременит его супругой, то он старается перейти в гарнизон и кончает дни свои в какой-нибудь крепости, где жена предохраняет его от гибельной для русского человека привычки.
Теперь еще два слова о других кавказцах, ненастоящих. Грузинский кавказец отличается тем от настоящего, что очень любит кахетинское и широкие шелковые шаровары. Статский кавказец редко облачается в азиатский костюм; он кавказец более душою, чем телом: занимается археологическими открытиями, толкует о пользе торговли с горцами, о средствах к их покорению и образованию. Послужив там несколько лет, он обыкновенно возвращается в Россию с чином и красным носом.
М.Ю. Лермонтов
Живым мертвецам не одолеть «Живых и мертвых»!
Первый государственный федеральный канал все больше начинает напоминать НТВ периода «лихих девяностых», когда в СМИ безраздельно господствовали очумевшие либералы. Даже нынешнее НТВ порой выглядит предпочтительнее Первого канала.
Судите сами. Несколько дней назад закончился сериал «Вангелия», посвященный болгарской пифии Ванге. О том, кто она такая, исчерпывающе высказались протоиерей Димитрий Смирнови диакон Владимир Василик. Ко Христу, мягко говоря, она не имеет никакого отношения. Действительно, этот телесериал носит откровенно антицерковный характер. Вполне можно предположить, что начинается новая осенняя либерально-революционная атака на Православие и Русскую Православную Церковь. И начинается эта атака не на каком-нибудь маргинальном телеканале, но на Первом государственном, который по своему статусу должен заботиться о стабилизации ситуации в стране.
Одновременно Первый канал позволяет себе очевидные выпады и против государства. Хорошо известно, что гимн любой страны считается священным и неприкосновенным. В государственном гимне в концентрированном виде содержится отношение народа к своему Отечеству. Гимн – это своего рода «символ веры» государства. Люди, поющие гимн, прикладывают руку к сердцу! Глумление над гимном является не только нравственным, но и юридическим преступлением, так же как и осквернение флага страны.
И что же увидели зрители в минувшую пятницу по Первому каналу в 23.30? Увидели они известного хохмача Ивана Урганта в его авторской программе «Вечерний Ургант». У этого шоумена прослеживается навязчивое желание кощунствовать. В свое время я уже писал об этом в статье «Новогодний Ургант и внук советского узбека». Тогда речь шла о кощунстве Вани Урганта в отношении Божией Матери и Рождества Христова.
Но вот теперь господин Ургант решил покощунствовать и в отношении Российского государства. Свой последний эфир он начал с глумления над гимном России. Выглядело это отвратительно, тем более, что в глумление были вовлечены и малолетние дети. Ваня ставил на стулья детей, одного за другим, и предлагал им спеть ту или иную часть российского гимна. При этом он размахивал огромным голубым микрофоном и хохотал от детского коверкания слов нашего гимна.
Либераст непременно скажет: «Какое же умилительное зрелище, когда детишки поют!». А для русского патриота – это не умилительное зрелище, а отвратительное и кощунственное. К тому же здесь присутствовало не только очевидное глумление над гимном нашего Отечества, но и глумление над детьми. В этом «артистическом акте» ощущалось что-то очень нехорошее, вызывающее ассоциацию с тем, что принято называть растлением. Конечно, с юридической точки зрения Ургант ничего не нарушил. Но бесовское глумление на том и строится, чтобы, формально ничего не нарушив, оскорбить народные чувства.
Если было бы возможно, я привлек бы Ивана Урганта к ответу сразу по двум статьям: за публичное оскорбление государственного гимна России и за издевательство над малолетними детьми. Любой честный детский психолог скажет, что использование таким образом детей есть преступление. Одному из малолетних исполнителей российского гимна Ургант предложил кусочек шоколада и спросил, какой шоколад лучше, швейцарский или российский? Эта деталь красноречиво подтверждает те оценки, которые даны выше. Все эти проделки Урганта, временами удивительно похожего на персонажа, сидящего в кармане гоголевского кузнеца Вакулы, стойко ассоциируются с одним недавним омерзительным фактом – осквернением российского флага сатанинской рок-группой из США. Как известно, лидер этой группы пропустил полотнище российского флага через свою промежность. Уж не из американского ли обкома получают инструкции некоторые нетрадиционные руководители Первого канала?!