Разговоры про «Кто такие русские? Как вы определяете?» надоели хуже горькой редьки. 82% населения страны определили себя как русских без всяких проблем, и только полтора либеральных московских интеллигента смешанных кровей, боящиеся, что им начнут замерять кривизну носов, сидят и гадают: «Кто же такие русские? Как определить?». В деревнях, в тайге, в болотах, в приполярных тундрах, в заполярных ледяных пустынях, среди скал, среди песков, среди морских волн и бурунов — везде знают, кто такие русские, только в московском кафе «Жан-Жак» методичку потеряли. При этом они еще и уверены (открыли учебник английского и прочитали, что «nationality» переводится как «гражданство», хотя «гражданство» на самом деле «citizenship», а «nationality» именно что «национальность», одним лишь гражданством не определяемая, википедию хоть пойдите посмотрите, мудилы), что в других странах гражданство=национальность, безбожно путая концепт гражданской нации (один из многих концептов нации, замечу) с процедурой выдачи паспортов, сводя все к ультимативно советскому «без бумажки ты букашка, а с бумажкой ты француз. Или немец. Или англичанин». Ага, щас. И с бумажкой ты, сучонок, ебаный русский эмигрант, а никакой не француз и не немец, и никто тебя никогда французом или немцем не будет считать, включая французов и немцов. И даже вопросов у тебя не возникнет, почему ты не француз и не немец, и даже язык у тебя не поднимется разводить дискуссию «А кто такие испанцы? А как их определить? А вы не считаете, что чистокровных испанцев не осталось, слишком много арабской примеси, и потому испанцев больше вообще нет? Арабо-арабское иго там, все дела?».
И только в России. В бедной моей бесправной стране. Эта сволочь рассаживается по центру любой национальной дискуссии, громко пукает и начинает: «Палёжимь, у меня мама татарин, папа чечен, я тогда рюски, да?». Нет, сука, ты нерусь. И Бродский твой тоже русскоязычная нерусь. И Мандельштам — русскоязычная нерусь. И «русский» — это национальность, а не клуб скидочных карт «Малина», куда может записаться всякий по своему желанию. И есть дурные, и очень дурные русские. И есть очень хорошие, просто замечательные, но русскоязычные.
И если ты что-то делаешь хорошее для России или русских, ты все равно не становишься русским, точно так же, как если ты что-то хорошее делаешь для львов или тигров, ты не становишься львом или тигром. «Граждане, я вот стишок на львином написал. Можно я тоже теперь лев буду, да? Рррр! Граждане львы, вы на меня как-то странно смотрите, как будто жрать меня собрались! Ааааа! Уф, еле сбежал. Эти львы — такие скинхеды! Тупая узколобая ксенофобская фашисткая дрянь, а не львы! Пойду тогда к тиграм...».
Именно так смотрят на мир жители любой цивилизованной страны.
Русский — это кровь. Русский — это почва. Русский — это язык. А не филологическая эквилибристика «Вот у Пушкина была одна восьмая негритянской крови, он тогда нерусь, да?». Пушкин и вообще весь высший слой Империи — это аристократы, то есть существа без национальности, универсальные боевые роботы для работы в любых условиях, которых с 12-ти лет отправляли за границу жить. Read More