Несколько лет назад мой знакомый сельский священник подъезжал на автобусе к своему храму и услышал беседу двух мужиков, обсуждавших кирпичный особняк, выросший в чистом поле. Один авторитетно заявил: «Это попа особняк. Недавно построил». Второй мужчина глянул в окошко и согласился. Это разговор – прекрасная иллюстрация к тем мифам, которые на протяжении веков складывались вокруг Церкви. Никакого особняка у моего знакомого батюшки нет, но образ жадного попа, который в темном углу считает в сундуках свои накопленные сокровища, так прочно въелся в наше сознание, что даже реальности сложно его развенчать.
Этим летом разговоры о богатстве Церкви вновь оживились после того, как суд отказался принимать иск Общества по защите прав потребителей к храму Христа Спасителя. На просторах интернета пошли разговоры о том, что каждый человек может теперь прийти в церковь и за рубль пожертвования взять себе любую икону, книгу или крестик, поскольку Церковь не занимается торговлей, а в свечном ящике мы видим не цены, а «минимально рекомендованные суммы пожертвований». Разумеется, в жизни не может быть минимальной суммы пожертвований, но не будем спешить обличать всех священников в алчности и в желании сделать миллионные доходы от продажи свечек. Лучше посмотрим на то, как тот же вопрос решался до 1917 года.
Для начала несколько цифр. Митрополит Евлогий (Георгиевский) в своих воспоминаниях рассказывает, что Александр III стал выплачивать беднейшему духовенству от 50 до 150 рублей в год. На эти цели Синод первоначально выделил полмиллиона рублей. 50 — 150 рублей в год получали не все священники, и это была очень маленькая сумма. Для сравнения скажем, что в 1913 году минимальная зарплата рабочего была 20 рублей в месяц, Преподаватель Закона Божьего в Шуйской женской гимназии получал 102 рубля, фельдшер — не менее 37, а депутат Госдумы -350 рублей в месяц. Чтобы приблизительно представить эти суммы в наших деньгах, можно умножить 1 дореволюционный рубль на 500 (на самом деле в зависимости от методики подсчетов 1 царский рубль равняется от 250 до 1108 современных, мы возьмем среднее значение). При таком подсчете максимальное годовое жалование священника будет равно 25-75 тысяч в год.
Жизнь рядового сельского батюшки до революции была несладкой. Уже упомянутый нами митрополит Евлогий описывает в воспоминаниях, как его отец–священник унижался перед кулаком, чтобы отправить своих детей в школу: «Необходимость доставать нужные деньги детям на школу заставляла отца прибегать к крайней мере — займу у целовальника, у кулака. Приходилось соглашаться на огромные бесчеловечные проценты. За 10–15 рублей займа кулак требовал 1/5 урожая! Мать упрекала отца, зачем он скоро согласился, зачем неискусно торговался. Но было нечто и похуже этих бессовестных процентов — переговоры с кулаком о займе. … Когда наступало время ехать нам в школу, отец ходил грустный и озабоченный, потом скрепя сердце приглашал кулака, приготовляли чай, водку и угощенье — и для отца начиналась пытка. С тем, кого следовало обличать, приходилось говорить ласково, оказывая ему знаки внимания и доброжелательного гостеприимства. Отец унижался, старался кулака задобрить, заискивал — и наконец с усилием высказывал просьбу. Кулак ломался, делал вид, что ничего не может дать, и лишь постепенно склонялся на заем, предъявляя неслыханные свои условия».
Такой торг происходил еще в относительно благополучные времена. Вскоре дом священника сжег мужик, которого судили за кражу запасов помещицы. Мужика посадили в тюрьму, он отсидел, и помещица, чтобы отвести от себя угрозу, сказала вору, что на него донес «поп». После этого семья будущего митрополита Евлогия лишилась почти всего имущества, а его отец так и не смог оправиться от потрясения.
Еще более трагическую судьбу сельского батюшки описывает Чехов в рассказе «Кошмар».
Read More