В Издательском доме НИУ ВШЭ вышла книга Акселя Брунса «Реальна ли стена фильтров?». IQ.HSE публикует из неё фрагменты, рассказывающие о том, что такое эхо-камеры и пузыри фильтров, а также почему они влияют на публичные дискуссии в современной цифровой реальности.
Не просто модное словечко?
Покидая Белый дом, уходящие со своего поста президенты США обычно стремятся осмыслить свой опыт в этой должности. В 1961 году Дуайт Эйзенхауэр воспользовался своим прощальным телевизионным обращением, чтобы предупредить о «серьезных последствиях» влияния могущественного военно-промышленного комплекса, в создании которого он сам же — как генерал, сражавшийся во Второй мировой, и как верховный главнокомандующий объединенными вооруженными силами НАТО в Европе — принимал участие. Только «бдительное и информированное гражданское общество» способно направлять и контролировать «неоправданную власть» военно-промышленного комплекса. И хотя холодная война закончилась, предупреждение Эйзенхауэра все еще остается в силе.
Барак Обама в своей прощальной речи 10 января 2017 года в Чикаго предупреждал о другой опасности, точно так же призывая общество быть бдительным и информированным: он высказал предположение, что в условиях непрерывно накаляющихся, грубых политических дебатов
слишком многие из нас решили, что безопаснее будет спрятаться в свой собственный пузырь, будь то соседская или религиозная община, университетский кампус или, в особенности, — социальные сети, где нас окружают похожие на нас люди, с теми же политическими убеждениями, где мы не встречаем сопротивления своим взглядам.
Как и Эйзенхауэр, Обама знает, о чем говорит: по общему мнению, он первый американский президент, успешно использовавший социальные сети в предвыборной кампании, создавший свой интернет-сайт my.barackobama.com, а позже выступавший на всяких разных платформах
Обложка книги Акселя Брунса
И тем не менее опасения Обамы — далеко не новость. Предмет их давно уже обсуждается под разными названиями — такими, как «эхо-камеры» и «пузыри фильтров» — в качестве причины широкого спектра социально-политических проблем. Считается, что за возникновение подобных явлений ответственны социальные медиа, а также лежащие в их основе контентная фильтрация и алгоритмы рекомендаций; еще раньше такого рода ответственность возлагалась на поисковые системы и бесконечное разрастание, дробление и персонализацию медиаресурсов в эпоху Интернета. Если в двух словах, то идея такова: если мы все спрячемся в свои информационные коконы, где будем общаться только с теми, кто разделяет наши взгляды, крайне избирательно потреблять информацию и пользоваться строго определенными медиа, то общество раз дробится. И даже хуже: поскольку для того, чтобы достичь широкого консенсуса в отношении направления, в котором должно двигаться государство, требуются хорошо информированное гражданское общество и диалог между различными идеологиями, то под угрозой оказывается демократия как таковая.
Предупреждение Обамы прозвучало на фоне неожиданной победы Дональда Трампа в президентских выборах в ноябре 2016 г.; оно перекликается с опасениями, возникшими после референдума в Великобритании по вопросу Брексита в июне 2016 г., а также после других столь же неожиданных побед популистских кандидатов, несмотря на широкое освещение в СМИ их личных и политических недостатков. Политики, журналисты и ученые, разделяющие представления об эхо-камере или пузыре фильтров, считают, что в условиях, когда сетевые медиа и соцсети становятся ключевым источником информации для неуклонно возрастающего числа людей, граждане все чаще рискуют оказаться запертыми внутри
пузырей идеологических фильтров, в которые не проникает альтернативная информация.
У сторонников Брексита, вероятно, не было возможности ознакомиться с предостережениями по поводу катастрофических экономических, социальных и политических последствий выхода из Европейского союза; а последователи Трампа, видимо, не могли получить доступ к информации о личных недостатках кандидата или о тайном сговоре с иностранными державами во время предвыборной кампании.
Эхо-камеры и пузыри фильтров объявляются причиной не только подобных судьбоносных событий, но и появления множества сообществ, придерживающихся взглядов и идеологий, противоречащих фактам. В их число входят относительно безобидные конспирологи, собирающие доказательства визитов инопланетян на Землю; агитационные группы, упорно отрицающие реальность антропогенных изменений климата или пользу всеобщей вакцинации; а также экстремисты, проповедующие расизм, гомофобию и религиозную нетерпимость. Утверждается, что благодаря эффекту эхо-камеры подобные группы только сильнее укрепляются в своем мнении, общаясь исключительно с единомышленниками, а пузыри фильтров надежно защищают их от столкновения с противоположными взглядами.
Считается, что такого рода изоляция от источников альтернативной информации — результат сочетания личного выбора, в силу которого люди ориентируются только на определенные информационные ресурсы или социальные медиа, и последующей алгоритмической обработки этого выбора, поскольку поисковые машины, порталы новостей и социальные платформы начинают акцентировать внимание на одних источниках в обход других. Так как алгоритмы платформы настраиваются на основе предпочтений пользователей, а пользователи делают свой выбор на основе того, что им предлагают алгоритмы, возникает замкнутая на себе петля обратной связи, которая постепенно сводит выбор пользователя к узкому кругу однородных источников.
Такие процессы также очень уязвимы для вмешательства недобросовестных акторов: те, кто организовывает распространение непроверенной информации и откровенной дезинформации (явление, известное под малоудачным названием «фейковые новости»), стремятся использовать в своих интересах логику и алгоритмы рекомендаций сетевых социальных платформ, для того чтобы их сфабрикованные материалы получили преимущество перед высококачественным контентом из надежных источников.
Но даже если не брать в расчет сознательные дезинформационные кампании, алгоритмическая обработка информационных потоков все равно вызывает много вопросов. Алгоритмы воспроизводят непрозрачные процессы принятия решений, смысл которых обычно не объясняется пользователю. Например, почему Google в поиске или новостях на один и тот же поисковый запрос выдает разным пользователям разные результаты? Почему платформа рекомендует те или иные аккаунты или хештеги? Этот отбор основан исключительно на жёсткой на внутренней цензуре и политической конъюнктуре, которую силой навязывает пользователям платформа, но как именно эти действия встраиваются в логику алгоритма, остается неизвестным.
Заостряя внимание на самом популярном контенте и таким образом делая его еще более видимым, алгоритм способствует установлению ничем не ограниченной власти большинства, когда доступ к широкой аудитории получают только те аккаунты и контент, которые и без того были популярны. На фоне самовоспроизводящегося и даже разрастающегося потока голосов большинства взгляды меньшинства окончательно уходят в тень, и по-настоящему открытая дискуссия между различными и многогранными точками зрения оказывается невозможной.
Подобные страхи появились во времена серьезных политических потрясений, а также существенных изменений, которые претерпевает производство, распространение и потребление новостей. Эпоха новостей как «достаточно стабильного продукта», поставляемого в печати или эфире, подходит к концу. Институциональный и технологический разрыв всегда сопровождается моральной паникой относительно того, что нам готовит пока лишь смутно угадываемое будущее: печатный станок, телеграф, радио, телевидение, первые зачатки Сети — все это вызывало тревогу, что из-за новых технологий граждане не смогут получать надежную информацию (или окажутся жертвами манипуляций со стороны популистов и демагогов).
Это не значит, что подобные страхи нужно немедленно сбросить со счетов: так, печатный станок действительно сыграл важную роль в мобилизации общественности во время Американской революции, а радио способствовало обеспечению народной поддержки фашистским режимам 1930-х годов. И все же такое развитие событий было результатом не самих технологий, а того, как они использовались политическими акторами: во благо или во зло, для сопротивления колониальным властям или для навязывания своей власти другим — именно человеческая воля раскрывала мощный потенциал, заложенный в технологиях.
Моральная паника по поводу социальных медиа самих по себе, в отрыве от того, как и кем они используются, не более оправданна, чем паника по поводу телевидения, радио или печатного станка. Мы рискуем впасть в технологический детерминизм — представления о том, что социальные медиа, независимо от устройства платформ и способа их использования гражданами, неизбежно провоцируют возникновение эхо-камер и пузырей фильтров. Как мы увидим, нет никаких доказательств, подкрепляющих это утверждение. Нам не удастся свалить всю вину за тот хаос, в котором мы находимся, на технологии.
Моральная паника хорошо встраивается в общепринятые представления об окружающем мире — поэтому она так убедительна.
Именно поэтому концепция эхо-камер и пузырей фильтров отлично прижилась в научной и популярной литературе, где часто воспринимается некритически. В частности, концепция социальных медиа как эхо-камеры была радостно подхвачена мейнстримными СМИ, несмотря на то что они наращивают свое присутствие в Сети: ведь это позволяет им утверждать, что, в отличие от новых соперников за внимание новостной аудитории, только респектабельные информационные агентства могут предложить сбалансированный рацион из тщательно отобранных и проверенных новостей, способный прорвать информационный кокон.
Для политических деятелей «пузырь фильтров» также стал понятием, которое очень удобно использовать для нападок на противников: президент Трамп называет любую критическую журналистику «фейковыми новостями», а политики обвиняют своих оппонентов в том, что те «живут в пузыре фильтров» и утратили связь с «простым народом».
Такое использование этих выражений в самых разных политических целях оказалось возможным потому, что, несмотря на их интуитивно схватываемый смысл, понятия «эхо-камера» и «пузырь фильтров» на самом деле очень плохо разработаны. Даже ученые скорее склонны считать их взаимозаменяемыми, нежели пытаться провести между ними какие-то различия.
Эхо-камеры? Пузыри фильтров? Что это вообще такое?
Чтобы понять, существуют ли на самом деле эхо-камеры и пузыри фильтров, мы сначала должны дать более четкое определение данным понятиям. Это, как ни странно, довольно трудно сделать: внятных определений этих терминов немного и они сильно варьировались с течением времени и в отношении тех феноменов, которые они стремятся описать.
В основе их лежит попытка описать свойства сетей: внутри и вне Интернета; личные, социальные и профессиональные. Они описывают, как индивиды и институты (информационные агентства, политические партии, группы активистов и т.д. ) взаимодействуют внутри этих сетей друг с другом и как они обмениваются информацией. Эхо-камеры и пузыри фильтров возникают тогда, когда в сети образуется серьезный обрыв связи: какие-то группы и сообщества отделяются от остальной сети (по собственному желанию или из-за действий других участников) и становятся недоступны для новой информации
Вообще-то, ситуативные обрывы связей с обществом — не новость: такое происходило уже за много тысячелетий до появления соцсетей. Поэтому эффект эхо-камеры и пузырей фильтров не ограничивается исключительно интернет-средой. Однако именно благодаря современным платформам эти разрывы и замкнутые группы стали более заметными, поддающимися описанию и потенциально более влиятельными. С учетом того, что значение сетевых социальных медиа как проводников и источников информации постоянно растет, нам следует присмотреться в первую очередь к эхо-камерам и пузырям фильтров в интернет-среде, чтобы понять масштабы их распространения и влияния.
Традиционные СМИ — печатные, теле- и радиопрограммы, а также их сетевые версии — тоже играют здесь важную роль: как активные участники интернет-сетей или как источники информации, которую пользователи распространяют в соцсетях. Агентства новостей, влиятельные в социальных структурах индивиды (политики, журналисты, знаменитости, активисты) и платформы исполняют роль «информационных посредников»: пользователи полагаются на них как на лидеров мнений, «привратников», чтобы справиться с информационной перегрузкой в сложной и многогранной информационной среде. Эти посредники фокусируют внимание пользователей и помогают им найти полезную информацию. Некоторые посредники даже стали квазимонополистами: это, несомненно, верно для Google, чья поисковая система занимает лидирующие позиции на рынке.
Посредники не ограничивают возможности для выражения самых разнообразных идей и точек зрения, как в сети, так и вне ее: они не ограничивают разнообразие потока информации, но могут влиять на разнообразие информации, которая доходит до пользователей, доверяющих таким посредникам.
Если механизмы отбора информации, встроенные в платформы-посредники (напрямую — в виде поисковых и фильтрационных алгоритмов — или косвенно — посредством поощрения или неодобрения тех или иных действий пользователя), отдают преимущество одним видам информации перед другими, то это ограничивает доступ пользователя ко всему ее разнообразию. И наконец, такие процессы должны происходить во всех каналах, по которым люди получают информацию: если же, например, доступ пользователя к сетевой информации ограничен выбором определенной поисковой системы, но при этом разнообразие его информационного рациона обеспечивается потреблением офлайновых СМИ, то тогда беспокоиться особенно не о чем.
Несмотря на существование такого широкого подхода, учитывающего наличие множества платформ, первоначальные обсуждения эхо-камер и пузырей фильтров сосредоточились главным образом на том, как этот феномен проявляет себя на отдельно взятых платформах, причем определения менялись в зависимости от контекста. Попробуем проследить эти изменения на нескольких ключевых этапах.
Озабоченность по поводу сетевого информационного рациона возникла еще до появления самого Google. В своей книге 1995 года «Быть цифровым» Николас Негропонте описывает воображаемое издание Daily Me — в высшей степени персонализированную интернет-газету, которая подбирает новостные истории в соответствии с явными или подразумеваемыми интересами каждого пользователя. Такие футуристические на тот момент прогнозы отчасти сбылись в наши дни, когда новостные сайты довели профилирование пользователей и алгоритмы отбора контента до такого уровня, что функции привратников уже больше не являются исключительным уделом журналистов или даже людей.
Несмотря на то что Негропонте не стремится представить такое развитие событий как нечто негативное, в дальнейшем комментаторы стали обращать внимание прежде всего на то, что массированная персонализация информации и алгоритмический контроль влекут за собой уничтожение общей для всех граждан базы знаний. Например, президент Обама в своей прощальной речи описывает «раздробление наших СМИ на каналы на любой вкус», а это несет угрозу для демократии.
Правовед Касс Санстейн, главный сторонник идеи эхо-камеры, в своей книге «Эхо-камеры» впрямую ссылается на газету Daily Me, описанную у Негропонте. Как пишет Санстейн,
в основе хорошо работающей демократии — республики — лежит не только свобода от цензуры, но и разделяемый всеми опыт, а также неожиданное, непредсказуемое и подчас даже нежеланное столкновение с различными темами, людьми и идеями. Система «сообществ, охраняемых привратниками» столь же губительна для киберпространства, как и для реального мира.
Свои доводы Санстейн продолжает развивать в серии книг — Republic.com, Republic.com 2.0 и #Republic, всякий раз обновляя свои предостережения против губительного влияния эхо-камер в непрерывно развивающейся сетевой медиасреде, в которой роль персонализированных новостных сайтов уменьшается по мере роста персонализации в соцсетях.
Касс Санстейн
В середине 1990-х годов озабоченность проблемой персонализации информации в целом не выходила за рамки гипотетических мысленных экспериментов и предположений, главным образом потому что технологические возможности для профилирования пользователей и создания систем персонализации контента у информационных агентств были ещё очень невелики; Daily Me, издание, предсказанное Негропонте и осужденное Санстейном, так в те времена и не появилось. Угроза информационной раздробленности стала более правдоподобной с появлением в конце 1990-х годов современных поисковых систем: теперь стало казаться возможным и вполне реальным, что (скрытый) поисковый алгоритм будет выдавать разным пользователям сильно различающиеся результаты, персонализированные, по-видимому, на основе поисковой истории пользователя.
В конце концов на почве этих опасений и возникла вторая из рассматриваемых нами концепций — пузырь фильтров. Термин был предложен политическим активистом и технопредпринимателем Эли Паризером, чья книга «За стеной фильтров: Что Интернет скрывает от вас?» открывается размышлениями о том, как Google пытается персонализировать результаты поиска, чтобы соответствовать предполагаемым интересам каждого пользователя. Паризер начинает с анекдота:
Весной 2010 года, когда обломки платформы Deepwater Horizon изрыгали сырую нефть в Мексиканский залив, я попросил двух своих знакомых ввести в поисковой строке «ВР». Они во многом похожи: обе образованные белые женщины с либеральными взглядами, живут на северо-востоке США. Но их результаты поиска были совсем разными. Одна моя знакомая увидела информацию о BP для инвесторов, другая же — новости. У одной на первой странице результатов оказались материалы о разливе нефти; у другой не было ничего на эту тему, только рекламное сообщение компании.
Взрыв Deepwater Horizon
Если это распространенная и систематическая закономерность, вытекающая из алгоритмического отбора на основе профиля интересов каждого отдельного пользователя — а не связанная с более благоприятными факторами, такими как срочные новости или даже встроенная рандомизация результатов, направленная на обеспечение разнообразия источников, — то она и впрямь указывает на феномен пузырей фильтров. То есть подобные процессы могут привести к тому, что пользователи оказываются запертыми внутри очень специфических пузырей, созданных на основе исключительно их личных интересов, или к появлению коллективных пузырей, помещающих группы с примерно схожими интересами и идеологиями в «уникальную информационную вселенную», что способствует «отвердеванию их личной политической позиции». По словам Паризера, такие алгоритмы сужают поле наших знаний, поставляя нам информацию, которая подкрепляет уже существующие у нас представления.
Если первоначально обсуждения вращались главным образом вокруг вопроса о том, что делают с пользователями алгоритмы персонализации, встроенные в новостные сайты или поисковые системы, то сейчас фокус дискуссий сместился в сторону того, что пользователи делают друг с другом, сами по себе или при поддержке платформ и их алгоритмов, — т.е. в сторону соцсетей в их самых ранних и современных формах.
Все начинается с появления в начале 2000-х годов блогов: тогда считалось, что новый формат публикаций приведет к сдвигу от потребления мейнстримной информации к более активному участию в сетевых дискуссиях, особенно на политические темы. Тут же стали возникать опасения по поводу «кибербалканизации» Интернета, который превратится в сети блогов, объединенных схожими идеологическими взглядами. Здесь речь уже больше не идет о некоей внешней силе персонализированных поисковых систем, заталкивающих пользователей в эхо-камеры или пузыри фильтров; теперь пользователи сами активно ищут те источники, которые наиболее соответствуют их собственной идеологической позиции, при этом избегая источников, отражающих противоположные взгляды. Этот феномен известен как «избирательная восприимчивость» (selective exposure).
Упадок блогов и появление современных социальных медиа привели к тому, что поменялись и сами платформы, и лексика, с помощью которой мы их описываем, но главный довод остался прежним: заводя друзей и подписываясь на личные аккаунты, странички и группы, пользователи присоединяются к определенным сообществам по интересам, при этом игнорируя участников соцсетей с другими взглядами.
Внутри таких основанных на общих интересах анклавов поддерживается высокоизбирательный информационный рацион, где циркулирует замкнутая на себе безальтернативная информация.
С этой точки зрения эхо-камеры возникают как результат сознательного общения с единомышленниками — явление, известное как гомофилия, т.е. поиск сходства и избегание различий. На уровне психологии это объясняется хорошо изученными аффективными последствиями столкновения с несходством, различиями: «Людям свойственно испытывать стресс и давление, когда им нужно подо что-то подстраиваться». Подобные переживания заставляют их стремиться к подтверждению своих изначальных взглядов. По идее, такие процессы должны выходить далеко за пределы соцсетей и охватывать весь спектр платформ, через которые люди получают информацию.
Несмотря на то, что, в отличие от Daily Me и персонализированных рекомендаций поисковых систем, в соцсетях процессы социальной фрагментации зависят преимущественно от выбора пользователей, алгоритмы платформ на них также оказывают воздействие. Социальные платформы постоянно отслеживают активность различных аккаунтов, страниц, групп и хештегов, интересных тому или иному пользователю, и на этом основании рекомендуют ему аккаунты и темы, которые тоже могут его заинтересовать. Но, поскольку это рутинный процесс, не связанный явным образом с персонализированными настройками или запросами в поиске, пользователи соцсетей в значительно меньшей степени осознают воздействие алгоритмов, чем когда они имеют дело с системами рекомендаций или поисковыми машинами; они считают, что «видят тот же контент, что и все остальные». С этой точки зрения пользователи соцсетей могут не осознавать, что они попали в эхо-камеру или пузырь фильтров, и поэтому у них нет причин пытаться оттуда выбраться.
В нынешней дискуссии по поводу эхо-камер и пузырей фильтров действительно прослеживается тенденция заострять внимание на власти алгоритмов над пользователями-людьми. Это опасный крен в сторону технологического детерминизма в понимании современной медиасреды: человеческая агентность отходит на второй план, а информационный рацион подспудно и неотвратимо навязывается всемогущими алгоритмами платформ. В действительности влияние алгоритмов гораздо менее значительно и отнюдь не неизбежно: пользователи по-прежнему способны делать собственный выбор, отыскивая информацию и общаясь с другими людьми на те или иные темы.
Более того, алгоритмы не появляются в одночасье, полностью сложившимися. Встроенные в алгоритм информационные предпочтения — это «встроенные в систему человеческие предубеждения»; эти предубеждения отражают коллективные допущения и представления разработчиков платформ. Алгоритмы платформ могут разными способами усиливать или нейтрализовать проявления человеческой агентности с помощью персонализированного выбора, условий поискового запроса, вовлеченности в социальные сети, но именно человеческая агентность, а не некие внутренне присущие алгоритмам независимые от человека свойства определяет, приведет ли выбор пользователя к возникновению эхо-камеры или пузыря фильтров. Таким образом, при оценке этих феноменов мы должны с огромной осторожностью относиться к доводам, основанным на технологическом детерминизме и непобедимости алгоритмов.
Контент, продвигаемый или скрываемый алгоритмами платформ, по большей части создан людьми и потому не лишен противоречий. Если мы считаем, например, что рекомендации алгоритмов, на кого подписываться в соцсетях, ведут к созданию идеологически безупречных эхо-камер, потому что они поощряют связи между единомышленниками и препятствуют взаимодействию пользователей с разнообразными взглядами, то это подразумевает, что пользователи всегда рациональны и последовательны в своих публикациях, т.е. что все их посты отражают специфическую, раз и навсегда установившуюся картину мира.
Но люди устроены куда более сложно — они используют социальные платформы для всего на свете: политики, развлечений, спорта, поддержания социальных связей. Какой алгоритм способен разобраться в таком разнообразном и непоследовательном поведении?
Эхо-камеры и пузыри фильтров — это что-то вроде движущейся мишени: с тех пор как Негропонте впервые придумал свою Daily Me, они все время ускользают оттуда, где теоретики больше всего ожидают их увидеть, переместившись сначала из персонализированных новостей в поисковые системы, а затем в ранние и современные соцсети. Восприятие алгоритмов как механизмов, рассортировывающих пользователей по эхо-камерам и пузырям фильтров, также то обострялось, то затихало: алгоритмы были очень важны для создания пузырей фильтров, которые Паризер обнаружил в поисковых системах, но в соцсетях они всего лишь один из факторов и играют далеко не самую главную роль. Здесь они усиливают или нейтрализуют человеческую агентность, создавая гомофильные связи, стремящиеся к сходству и избегающие различий.
Учитывая огромное разнообразие контекстов, возникших за последние два десятилетия, неудивительно (но тем не менее глубоко проблематично), что у нас почти нет внятных, четких определений этих понятий — что они означают и как их отличить друг от друга. В популярной и даже научной литературе их часто используют как взаимозаменяемые термины. Такая расплывчатость в определениях не способствует тому, чтобы понять, существуют ли вообще они в наблюдаемой реальности, и если да, то при каких условиях.
Часть ответственности за такое неблагоприятное положение дел лежит, конечно же, на авторах, которые придумали эти понятия. Как отмечает Вейнбергер в своей рецензии на третью версию основного труда Касса Санстейна, которая носит название #Republic (2017),
несмотря на частое употребление термина… Санстейн нигде не дает определение эхо-камеры.
Паризер также не предлагает ничего существенного: он описывает пузырь фильтров как «уникальную информационную вселенную для каждого из нас», но в целом, похоже, считает эту метафору чем-то самоочевидным. Санстейна и Паризера явно заботит не столько четкое определение понятия эхо-камеры и пузыря фильтров или объяснение того, чем они отличаются друг от друга, сколько описание серьезных негативных последствий этих явлений для общества и демократии — если, конечно, они существуют в реальности.
Мы должны с огромной осторожностью относиться к доводам, основанным на технологическом детерминизме и непобедимости алгоритмов. Не только в предостережениях Санстейна и Паризера, написанных широким мазком, но и в других научных работах эти понятия зачастую принимаются как данность и не сопровождаются никаким рабочим определением. Там, где такие определения все же есть, они варьируются от самых общих до очень узких, обусловленных специфическим контекстом.
Чтобы разобраться в этой путанице, попробуем начать с набора новых, более четких определений, касающихся именно социальных медиа. Дабы избежать слияния этих двух понятий в одну плохо очерченную категорию, проведем для начала различия между эхо-камерами, с одной стороны, и пузырями фильтров — с другой. И наконец, постараемся отказаться от технологического детерминизма, показав, что фильтры и алгоритмы рекомендаций — далеко не единственный фактор, отвечающий за возникновение эхо-камер и пузырей фильтров, а вместо этого сосредоточимся на роли человеческой агентности в том, как происходит поиск в сети и создаются связи между пользователями.
Держа эти цели в уме, в оставшейся части книги мы будем использовать следующие определения.
Эффект эхо-камеры возникает, когда группа участников решает образовывать связи (connect) преимущественно друг с другом, вплоть до исключения чужаков. Чем более насыщенной становится эта сеть (т.е. чем больше контактов, связей создается внутри группы и чем больше связей с чужаками обрубается), тем более изолированной от любых взглядов извне оказывается эта группа, в то время как взгляды ее участников могут активно циркулировать внутри нее.
Эффект пузыря фильтров возникает, когда группа участников, независимо от базовой структуры их связей с другими, решает поддерживать коммуникацию (communicate) преимущественно друг с другом, вплоть до исключения чужаков. Чем более настойчиво они осуществляют этот выбор, тем вероятнее сложится такая ситуация, при которой в группе будут циркулировать только собственные взгляды ее участников и исходящая от них информация, а не информация извне.
Чтобы разобраться, чем эти понятия отличаются друг от друга, представим себе сеть пользователей, которые следят за публикациями только друг друга, при отсутствии каких бы то ни было связей с остальной платформой.
Согласно определению, это можно расценивать как эхо-камеру: когда кто-то в этой сети что-то публикует, это видят остальные члены группы, но не видит никто вне её. Чем плотнее члены этой сети связаны между собой — т.е. чем больше они следят за публикациями друг друга, — тем быстрее и проще их публикации попадают в поле зрения всех остальных. В этом случае платформа способствует установлению прочных связей внутри группы и не дает проникнуть в нее другим.) Однако принадлежность к такой эхо-камере не исключает для её участников возможности привносить в сообщество информацию извне, например публикуя ссылки на контент, который они нашли где-то ещё; в этом смысле эхо-камера не образует пузыря фильтров.
Это также не означает, что пользователи обречены на коммуникацию исключительно с членами эхо-камеры: они могут ставить теги внешних аккаунтов, даже если на них не подписаны, и таким образом выносить взгляды членов эхо-камеры за пределы непосредственной сети или же делать ретвиты публикаций, найденных вовне, и тем самым делать их видимыми для эхо-камеры.
И наоборот, представим себе группу участников, которые, вне зависимости от того, кто у них в друзьях или на кого они подписаны, общаются только друг с другом: они комментируют, лайкают, перепощивают, ретвитят, тегают только публикации друг друга, даже если при этом они связаны с гораздо более обширным кругом других аккаунтов. Согласно нашему определению, это можно назвать пузырем фильтров: хотя они потенциально открыты гораздо большему разнообразию контента в своей более обширной сети контактов, среди них циркулирует только информация, исходящая от членов этой внутренней группы, и таким образом становится гораздо более видимой внутри пузыря. Ситуация, вероятно, еще упрощается благодаря тому, что пользователь видит только контент, публикуемый группой под определенным хештегом.)
Принадлежность к такому пузырю фильтров не исключает для участников возможности быть до какой-то степени в курсе других точек зрения, подписываясь на более широкий и разнообразный набор аккаунтов вне пузыря; в этом смысле пузырь фильтров не является эхо-камерой. Но это означает, что участники пузыря воздерживаются от непосредственно наблюдаемого контакта с контентом извне и общаются только друг с другом.
Делая акцент на сетях связей, с одной стороны, и сетях коммуникации — с другой, наши определения подчеркивают разные аспекты участия в социальных медиа. Эффект еще больше усиливается, если членство в эхо-камере в точности пересекается с членством в пузыре фильтров: в этом случае участники следят за публикациями и взаимодействуют только с членами одной и той же внутренней группы и таким образом полностью отрезаны от остальной сети.
Эхо-камера или пузырь фильтров уже в значительной степени ограничивают контакт или взаимодействие пользователей со всем разнообразием информации; но такой двойной информационный кокон будет, по-видимому, оказывать еще более серьезное влияние на состав информационного рациона. Таким образом, мы теперь можем протестировать три аспекта опыта пользователя в социальных сетях: является ли он частью эхо-камеры; является ли он частью пузыря фильтров; пересекаются ли между собой эти два аспекта?
Очень важно, что наши определения не придают исключительного веса роли алгоритмов: как именно участники осуществляют свой выбор, создавая связи или поддерживая коммуникацию друг с другом, — это каждый раз разный результат сочетания личного выбора и алгоритмического контроля. По мере формирования сети пользователи могут получать рекомендации, на кого еще им стоит подписаться, или видеть прежде всего публикации определенных аккаунтов; если они следуют этим рекомендациям, вмешательство алгоритмов может способствовать усилению взаимосвязей между участниками эхо-камеры или пузыря фильтров и углублению разрыва с остальной сетью. Петля обратной связи между человеком и алгоритмом может быть более или менее эффективной, в зависимости от того, как именно работают алгоритмы рекомендации и фильтрации на той или иной платформе.
Критически настроенный наблюдатель может задаться вопросом: насколько разумно, учитывая расплывчатость этих концептов, продолжать ими пользоваться? Зачем вводить более четкие определения, не лучше ли вообще от них отказаться? Несмотря на соблазнительность такого решения, сложность состоит в том, что понятия «эхо-камера» и «пузыри фильтров», равно как и не менее проблематичная концепция «фейковых новостей», все равно будут использоваться вкривь и вкось журналистами, политиками и широкой публикой, даже если от них откажутся учёные.
Поэтому нам как исследователям стоит попытаться придать данным понятиям хоть какой-то смысл, разработав более точные определения, чтобы, во-первых, разграничить эти две концепции, а во-вторых, чтобы оценить утверждения Санстейна, Паризера и других сторонников идеи эхо-камер и пузырей фильтров со строго выверенных научных позиций.
Еще одно важное преимущество переопределения этих понятий состоит в том, что это позволяет нам перейти от простых бинарных утверждений (пользователи либо находятся в ловушке эхо-камеры или пузыря фильтров, либо нет) к оценке степени «камерности» или «пузырности» пользователя — точнее, его коммуникативного кокона. Мы получаем возможность наблюдать и измерять, в какой степени каждый отдельно взятый контингент пользователей устанавливает связи и коммуникации только внутри своей группы, а в какой — взаимодействует с пользователями вне её.
Это, в свою очередь, поднимает вопросы, которыми до сих пор исследователи в основном пренебрегали: в какой момент умеренная привязанность к своим единомышленникам превращается в дисфункциональное избегание альтернативных точек зрения? Какой уровень связи с миром за рамками своего непосредственного окружения необходим для того, чтобы придерживаться «здоровой» информационной «диеты» без риска информационной перегрузки?
Подобные вопросы устанавливают связь между нашей дискуссией и давнишней традицией социологического изучения траекторий информации и мнений внутри общества, — традицией, начинающейся как минимум со знаменитых исследований информационных потоков и лидеров мнений в профессиональных сообществах и среди жителей пригородов, которые проводили Пол Лазарсфельд и Элиху Кац в 1940-х и 1950-х годах. Тот факт, что индивидам свойственно объединяться в группы, в которых коммуникация осуществляется быстрее, эффективнее и сосредоточена вокруг общих интересов и идеологических взглядов, — не новость, как мы знаем из подобных исследований. Более важная проблема заключается в том, чтобы понять, в какой момент внутренние группы, обеспечивающие поддержку своим членам, трансформируются в замкнутые привилегированные клики, активно сторонящиеся чужаков.
Наконец, переопределение понятий эхо-камер и пузырей фильтров подразумевает откровенно агностический подход к тому, что составляет природу и содержание информации, циркулирующей между участниками: подобные коммуникативные образования могут быть в той же мере присущи как группам политических экстремистов, так и, например, сообществам музыкальных фанатов. Таким образом, даже если мы сможем доказать их существование в целом, мы все равно не должны считать, что эхо-камеры или пузыри фильтров непременно вредны для общества и демократии: проблема с ними возникает «только в контексте острых политических тем и резко расходящихся взглядов».
Политические информационные коконы становятся проблемой, только если индивиды, запертые в них на одной платформе, точно так же пойманы в ловушку закрытых сообществ на всех других используемых ими информационных платформах (или же черпают информацию на одной-единственной платформе). Но когда имеют доступ к более сбалансированным новостным ресурсам через новостные приложения или в офлайн-каналах, то тогда их информационному рациону все еще присуще значительное разнообразие. В подобных случаях даже эхо-камеры и пузыри фильтров не могут оказывать слишком существенное влияние на тех, кто их населяет.
В целом новые, более строгие определения, которые мы ввели здесь, позволяют точнее оценивать доводы «за» и «против» эхо-камер и пузырей фильтров, накопленные наукой за истекшие годы.