На верхней Волге и под Москвою — шереспер; на Клязьме — шпёр; на р. Оредеже в Лугском у. — переспел; от Углича до Астрахани и на Десне — жерех, жерих, шерех, нерех; местами — шерепень, шепёр, также — конь, коняга (то же на Каме и Оке); на Каме — хаюз, в Нов. Ладоге — кобыла; по Шексне — палан; в Туле — гонец; в Малороссии, Новороссии и Смоленской губ. — белезна, белесть; на Сейме — белизна, на р. Вороне — белесть; по среднему Днепру и в Каменец-Подольск. губ. — хват, фат; в верховьях Днестра — фатьшка. Местами неправильно — белая рыба, белорыбица, белуга, сиг; в Белоруссии — жерествень, жерествиль; в Польше — вильк, белец, pan; лит. — салатис, целатис; у эстов — тейби-кала, тейЬиас-калла, тоучиас-кала; финск. — теута; калм. — хойн-сагассун, на Куре — хашам. Узбек, на Амударье — ак-чебак и ак-марка.
С зимних становищ жерехи выходят, вероятно, с первою прибылью вешней воды, вместе с язем, так как нерестятся немного его позднее, а иногда почти одновременно. Не знаю, как в других местах, но на Москве-реке шересперы хотя и поднимаются очень высоко, но не любят заходить для нереста в небольшие речки, подобно язям, и выметывают меру на перекатах. Только в это время можно наблюдать десятки крупных экземпляров, да и то редко, почему надо полагать, что эти рыбы нерестятся попарно. Это косвенно подтверждается наблюдением Терлецкого, который ловил весною сильно пораненных жерехов со сбитой чешуей и кровяными подтеками и, будучи сам свидетелем боя шересперов самцов, полагает, что эти раны наносятся во время дуэлей последних из-за самок. Но вообще, по причине своего семейного характера, нерест проходит совершенно незаметно, и о нем известно еще очень мало. По немецким авторам, самка имеет от 80 до 100 тысяч икринок, что может быть справедливо только для небольших экземпляров, фунтов около 3, мечущих икру в первый раз. По-видимому, это трехлетки. Самцы отличаются от самок, как всегда, меньшею величиною и толщиною; кроме того, у них на всей голове, почти на всех чешуйках и на грудных плавниках замечаются зерновидные бугорки. Нерестятся шересперы в Москве-реке большею частью во второй половине апреля, когда уже останется прибылой воды около аршина, по-видимому, днем, но не ночью, подобно язям, так как это вполне дневная рыба. Выметавшие икру шересперы, изнуренные долгим зимним постом и нерестом, чрезвычайно слабеют и вряд ли вначале могут поймать какую-либо здоровую рыбу; но они очень жадно сейчас же начинают кормиться червями, почему нередко попадаются на донную, причем не выказывают почти никакого сопротивления.
По-видимому, на шлюзованных реках, напр. Москве-реке, Мсте, в верховьях Волги и др., а также в реках, перегороженных плотинами, все шересперы первое время, до запора шлюзов и плотин, держатся под ними, кормясь рыбами, снесенными вниз водою, а позднее — мелкою рыбою, привлеченною сюда обилием пищи. Здесь шересперы очень быстро отъедаются — недели в две или три; затем, когда река войдет в межень и вешняки будут закрыты, расходятся по плесам и встречаются здесь уже поодиночке. Местопребыванием своим они выбирают более или менее глубокие ямы, поблизости которых находятся большие и широкие перекаты, преимущественно песчаные, которые и служат местом их жировки. При сильной прибыли воды, «особенно в шлюзованных реках, шересперы периодически поднимаются против течения и подходят к самым плотинам, но как только вода пойдет на убыль, снова скатываются вниз, возвращаясь на свои летние места.
Шереспер — рыба вполне дневная. Он любит свет, простор и держится на дне и на глубине только по ночам. Впрочем, в майские и июньские, воробьиные, ночи он кормится и всю ночь напролет. В глубокой воде жерех большею частью плавает в полводы или в верхнем слое, в мелкой же — почти на поверхности, так что видно бывает его большое спинное перо. Небольшие шересперы передвигаются всегда более или менее быстро и своим корпусом образуют крупную волну; большие жерехи, напротив, плывут всегда неторопливо и несколько глубже в воде, так что вал, волна, которую они гонят своим спинным плавником, не так высок, но зато шире и солиднее. Выпрыгивание шереспера из воды, или т. н. «бой» его, означает, что он врезался в стаю мелкой рыбы и, оглушив ударом одну или несколько уклеек или пескариков, хватает их своею большою пастью. Есть некоторые основания предположить, что бой западнорусской (днепровской и западнодвинской) белезны и ловля ею рыбы совершается несколько иначе, чем жировка среднерусского шереспера. Последний не так боек и далеко не всегда прибегает к предварительному оглушению преследуемой рыбы, а нередко ловит ее раскрытою пастью, наподобие окуня, т. е. «бьет» не так часто и неистово, хотя и у нас встречаются жерехи с избитым о камни брюхом. Терлецкий, очень точный наблюдатель, утверждает, что западнодвинская белезна не трогает ни одной рыбки и не возьмет ее в рот, пока предварительно не оглушит, и она, завертевшись на месте, уже не в состоянии обратиться в бегство; также, что он хватает рыбу всегда с головы. Бой шереспера слышен издалека — на большое расстояние, так как он, выпрыгнув из воды, падает обратно с большим шумом и брызгами, притом повторяет этот маневр несколько раз.