Есть ли будущее у либерального мирового порядка?

Оказавшись перед лицом поляризации общества и раскола в правительстве, Джо Байден будет иметь ограниченную свободу маневра во внутренней политике, но зато у него будет больше возможностей для внешнеполитических инноваций. Впрочем, несмотря на это, в значительной степени его повестка дня будет унаследована от администрации Трампа. Политика великих держав никуда не исчезнет, и мощь Китая по-прежнему будет нарастать. К счастью, в Азии имеется свой внутренний баланс сил, и хотя многие страны хотели бы получить доступ к растущей экономике Китая, они также приветствуют американское присутствие в сфере безопасности как фактор, способствующий сохранению их независимости. Поддержание наших альянсов с Японией, Кореей, Австралией, а также укрепление отношений с Индией – путеводная звезда американской внешней политики. То же справедливо в отношении восстановления отношений с Европой и взаимного доверия внутри НАТО.

Более сложные вопросы возникают в связи с институциональной структурой мирового порядка. Дело в том, что Трамп стал первым президентом с 1945 года, который поставил под сомнение американский либеральный международный порядок. Итак, должен ли Байден пытаться возродить его или это всего лишь древняя реликвия?

Установленный Америкой международный порядок после 1945 года не был глобальным и не всегда был либеральным. Он оставил за бортом более половины мира, включая Советский Союз и Китай, при этом включив в себя множество авторитарных государств. Американская гегемония во все времена была несколько преувеличена. Тем не менее, самая могущественная страна мира должна лидировать в создании глобальных общественных благ, иначе они просто не будут обеспечены, и американцы, как и другие народы, пострадают от этого. Нынешняя пандемия является красноречивым примером, так же как и климатические изменения, проблема нераспространения ядерных вооружений, а также стабильность международной валютной системы. Если попытаться представить себе внешнеполитическую повестку дня на ближайшее десятилетие, эти проблемы, вероятно, станут еще более важными. Байден должен стремиться к укреплению международных институтов, основанных на правилах, поскольку это в интересах Америки. Но как это сочетается с соперничеством великих держав? Возможно, ответ заключается в «вариативном членстве».

После холодной войны ни Россия, ни Китай не могли уравновесить мощь Америки, и Соединенные Штаты в погоне за либеральными ценностями фактически отвергли идею суверенитета. США бомбили Сербию, вторглись в Ирак без одобрения Совета Безопасности ООН, а затем бомбили Ливию, чтобы защитить жителей Бенгази. Россия и Китай чувствовали себя униженными и обманутыми, сталкиваясь с высокомерной американской однополярностью. С тех пор рост китайской и российской мощи стал устанавливать более жесткие границы либеральному интервенционизму Вашингтона.

Россия и Китай акцентируют внимание на норме государственного суверенитета, которая была закреплена в Уставе ООН в 1945 году. Государства могут вступать в войну только в целях самообороны или с одобрения Совета Безопасности ООН. Захват территории соседних государств был редким явлением после 1945 года и приводил к болезненным и дорогостоящим санкциям (как в случае аннексии Крыма Россией в 2014 году). Ограниченное сотрудничество остается возможным в рамках ООН, например, когда речь идет о размещении миротворческих сил в неблагополучных странах, а политическое сотрудничество ограничивает распространение оружия массового уничтожения. Эта важная составляющая порядка, основанного на правилах, остается.

Что касается экономических отношений, здесь многие правила потребуют пересмотра. Китайский гибридный государственный капитализм поддерживал несправедливую модель торговли, которая нарушала нормальное функционирование Всемирной торговой организации. Результатом будет частичный разрыв глобальных цепочек поставок в тех случаях, когда на карту поставлена безопасность. Хотя Китай выражает недовольство, когда Соединенные Штаты препятствуют таким технологическим компаниям как Huawei участвовать в строительстве телекоммуникационных сетей 5G в западных странах, эта позиция согласуется с подходом к суверенитету и безопасности, который сам Китай практикует в отношении Интернета. Переговоры о новых правилах торговли могут помочь предотвратить перерастание размежевания с Китаем в безудержный протекционизм. В то же время мы можем продолжать сотрудничество в критически важной финансовой сфере.

Однако экологическая взаимозависимость создает непреодолимые препятствия для суверенитета, поскольку в этой сфере угрозы носят транснациональный и глобальный характер, подчиняясь законам биологии и физики, а не логике современной геополитики. Такие проблемы угрожают абсолютно всем, но ни одна страна не в состоянии справиться с ними в одиночку. К этим вопросам мы должны подходить с точки зрения объединения усилий с другими странами, а не диктовать свои условия, что раздражает многих американцев. Парижское климатическое соглашение и Всемирная организация здравоохранения необходимы нам так же, как и всем остальным. Трудный вопрос для Байдена будет заключаться в том, смогут ли Соединенные Штаты и Китай сотрудничать в создании глобальных общественных благ, одновременно конкурируя в традиционных областях соперничества великих держав. Можем ли мы научиться сочетать сотрудничество и соперничество?

Еще одной проблемой, отчасти транснациональной, но в то же время находящейся под контролем суверенного правительства, является функционирование киберпространства. Интернет уже частично фрагментирован. Так, нормы в отношении свободы слова и конфиденциальности в интернете могут быть разработаны для внутреннего круга демократий, но они не будут соблюдаться авторитарными государствами. Глобальная комиссия по стабильности киберпространства, членом которой я являлся, изложила набор правил, запрещающих вмешательство в базовую структуру Интернета, которые отвечают в том числе и интересам авторитарных государств, если те хотят оставаться подключенными к всемирной сети. Но когда они используют прокси-структуры для вмешательства в выборы (что нарушает суверенитет), нормы должны быть подкреплены правилами, подобными тем, что Соединенные Штаты и Советский союз согласовали во время холодной войны (несмотря на идеологическую вражду) для ограничения эскалации инцидентов на море. Соединенные Штаты и государства-единомышленники должны будут объявить о нормах, которые они намерены отстаивать, и в этой области будет необходимо сдерживание. Все либеральные страны должны будут в полной мере участвовать в таких органах как Международный союз электросвязи, а не предоставлять свободу в установлении стандартов Китаю.

Недавний опрос исследовательского центра Chicago Council on Global Affairs (чикагский совет по глобальным вопросам) показал, что американская общественность хотела бы избежать военных интервенций и того, что Трамп называл «бесконечными войнами», но не одобряет выхода из наших альянсов и многостороннего сотрудничества. Кроме того, обществу по-прежнему не безразличны ценности. Соединенные Штаты будут продолжать критиковать авторитарные страны за нарушения прав человека. Вопрос, стоящий перед Байденом, заключается не в том, следует ли восстанавливать либеральный мировой порядок. Речь идет о том, способны ли Соединенные Штаты сотрудничать с внутренним ядром ближайших союзников для продвижения демократии и прав человека, одновременно взаимодействуя с более широким кругом государств в рамках международных институтов, основанных на правилах, необходимых для решения таких проблем, как климатические изменения, пандемии, кибератаки, терроризм и экономическая нестабильность. Может ли Америка научиться комбинировать соперничество и сотрудничество?

Есть ли будущее у либерального мирового порядка?