Король, приняв посла благосклонно, ответствовал, что он с особенным доброжелательством слышит столь благодарные и лестные мысли царя Московского; за приятное же приветствие посылает взаимный поклон, моля Всевышнего о благоденствии Димитриевой державы; весьма радуется удачному приобретению им Русского престола, законного наследства его; с удовольствием слышит, какую горесть возбуждают в Димитрии успехи Турков, и охотно соглашается на предлагаемый союз, без решительного впрочем обязательства, которого без согласия всех вельмож и Польского сената дать не может. Относительно же намерения государя Московского сочетаться браком с дочерью воеводы Сендомирского, король не только изъявил свое согласие, но и с величайшею охотою принял такое предложение, моля Всевышнего освятить, во славу Его имени, в утверждение вечного мира, союз между обоими столь могущественными народами. В осьмой день по приезде посла, совершилось обручение: священнодействовал епископ Краковский кардинал Бернард Мациовский; невеста, отец ее и посол Московский были угощаемы великолепным пиршеством; за столом сидели представители и других государей, также и Персидский посланник. Рассказывают, что Димитрий прислал невесте и отцу ее, вместо свадебных закусок, подарок ценою в 200,000 злотых.
Царская невеста, с родителем своим, шурином, послом Московским и бывшими при ней женщинами, медленно подвигалась к Москве, сопровождаемая многочисленною свитою: все желали видеть отдаленные страны, брачное веселие, могущество Русского государя и сокровища, расточаемые для всеобщей радости. Тогда же отправились в Poccию многие купцы Итальянские и Немецкие, с надеждою корысти; но жестоко обманулись: большею частию они погибли на Московской свадьбе; немногие избежали смерти без потери имущества. О продолжительности пути можно судить из того, что гости, отправясь в конце января, не прежде 26 апреля приехали в Москву, и еще не успев оглядеться, погибли. В седьмой день по приезде невесты, Петр Басманов, любимец царя, и знатнейшие бояре ввели ее в царский дворец, при звуке труб; там принял ее жених с величайшими ласками, а благороднейшие жены и девицы принесли ей почтительные поздравления. Исполняя обыкновение Русских, она вскоре удалилась отсюда в монастырь, жилище царской матери, и оставалась там до свершения брачного союза. Наконец, в четвертый день, когда все было готово для торжественного обряда, ее ввели опять в царские палаты, великолепно убранные; вечером была всенощная, а на другой день свадьба, которую совершил Русский патриарх. Царицу короновали с торжественными обрядами; жених, принявший титло императора, приказал нести пред собою скипетр, державу и меч, а пред невестою императорскую корону на парчевой, красного цвета, подушке. Стены храма были обиты драгоценною красною тканью с золотою бахромою. Отсюда молодые супруги, имея на головах короны, с великою пышностию, при громе труб, барабанов, отправились во дворец, где они провели ночь в обыкновенных при таких случаях увеселениях.
Но тяжкие заботы томили душу Димитрия. Его беспокоили известия о заговоре, составленном месяцев за шесть до свадьбы и уже готовом вспыхнуть. Для ограждения себя, он прибегнул к чужеземной помощи; когда же узнал, что народ негодует на доверенность его к иностранцам более, чем к Русским, считая такой поступок новостью беспримерною, ибо никто из прежних царей не употреблял иноземной стражи, Димитрий неблагоразумно поспешил распустить не только телохранителей, но и всех воинов иноземных, при нем находившихся, в надежде угодить народу. Но те, не получив при увольнении большею частию заслуженной награды и негодуя на такую неблагодарность, удалились на пределы государства с Поляками, также уволенными, и там долгое время злодействовали неслыханным образом; что не мало раздражало Русских, уже недовольных великим князем и подстрекаемых некоторыми боярами: одни из них подозревали царский род Димитрия, другие не одобряли его намерения и обычаев, а иные с негодованием смотрели на милость его к Полякам и чужестранцам. От того ежедневно появлялись одни за другими мятежные скопища. Димитрий старался смирить недовольных; но беспрестанные допросы людей подозрительных, телесные наказания, ссылки, пытки , смертные казни только раздражали умы и довели народ до явного неповиновения. Предчувствуя близкую опасность, царь, в позднем раскаянии об увольнении войска иностранного, набрал новых телохранителей из Немцев и Ливонцев, присовокупив к ним три сотни Французов, Англичан и Шотландцев. Сотнею Французов начальствовал уроженец Сенский, Яков Mapжерет, которого в последствии мы видели. Они были вооружены протазанами и носили бархатную одежду, вышитую золотом. Сотником Англичан был Матвей Кнотсен, Шотландцев Алберт Ланта. Оружием тех и других были алебарды; одевались же по праздникам в кафтаны бархатные, а по будням в красные, суконные, весьма нарядные. Телохранителям производилось жалованья более, чем прочим войскам, соразмерно достоинству каждого. Но при наступлении опасности, они были позднею и слабою опорою.
МОСКОВСКАЯ ТРАГЕДИЯ, ИЛИ РАССКАЗ О ЖИЗНИ И СМЕРТИ ДИМИТРИЯ
(последует)