Нэтили Болдуин берет интервью у Гилберта Доктороу, который часто комментирует все связанное с Россией. Он считает, что однополярный американский мир быстро отступает, но также думает, что «многополярный мир», который должен был его заменить, тоже является химерой. Вместо этого, считает он, понемногу проявляется старый двуполярный миропорядок, где США-ЕС представляют собой один лагерь, а Россия-Китай — другой.
Нэтили Болдуин: В одном из ваших эссе «Стратегическое партнерство Россия-Китай» вы пишите, что считаете общепринятую характеристику России как младшего партнера Китая — ошибкой. Можете объяснить?
Гилберт Доктороу: выставление России в качестве младшего партнера в отношениях, которые она поддерживает с Китаем, это прием, который используют критики России на Западе, утверждающие, что огромное неравенство двух сторон в смысле населения, ВВП, и других материальных показателей означают нестабильность в отношениях. Одним словом, нам говорят, что русские сочтут статус «младшего» унизительным и захотят уйти. Смысл всего этого в том, что русских можно увести у Китая, если предложить правильную «морковку». Именно это напутствие кандидату Трампу в 2016 году давал Генри Киссинджер. В этом состоит и вся логика предложения Трампа примириться с Путиным, в чем его потом обвиняли демократы, чтобы подорвать его президентство.
Если отложить в сторону те политические цели, что преследует Запад, называя Россию младшим партнером в отношениях с Китаем, мы обнаружим, что Россия гораздо менее зависимый и послушный партнер в отношениях с Китаем, чем Евросоюз, или правильнее сказать, страны-члены НАТО в отношении Соединенных Штатов. Все элементы военного, торгового и дипломатического сотрудничества между Россией и Китаем демонстрируют явный взаимный интерес и выгоду, при этом ни одна из сторон не доминирует.
НБ: Вы также сказали, что считаете российско-китайское партнерство сопоставимым с французско-немецким партнерством, которое помогало «направлять» ЕС. Можете ли вы подробнее рассказать об этом?
Доктороу: С самого начала Евросоюз был возглавляем странами, чья конкуренция привела к двум мировым войнам — Германией и Францией. Какими бы сопоставимыми друг с другом эти экономики ни казались с самого начала, со временем стало очевидным, что Германия намного больше продвинулась в своем развитии чем Франция. Однако в этом дуэте никто не говорит о старшем или младшем партнере. Французы уравновешивают их с Германией уравнение в других областях, прежде всего, обеспечивая политический вес и авторитет, без которых Германия, учитывая ее катастрофическое гитлеровское прошлое, не могла бы
Что-то подобное можно сказать и о вкладе России в политическое и дипломатическое партнерство с Китаем. У России имеется, возможно, самая продвинутая и опытная дипломатическая служба в мире. Она совместно с США на протяжении сорока лет определяла судьбу мира, и установила тесные связи с большой частью того, что тогда называлось развивающимися странами, а теперь зовется растущими рынками. Конечно китайцы добились больших успехов в обеспечении для себя заметного места на мировой арене при помощи инициативы Один пояс один путь. Но у русских есть кое-что, о чем многие забывают: у них с США ядерный паритет, тогда как Китай даже сегодня в ядерном смысле остается незначительной державой.
НБ: Вы сказали, что Генри Киссинджер — один из наиболее одарённых геостратегических мыслителей, но что у него нет правильного понимания России. Можете объяснить, что вы под этим подразумеваете? Вы все еще продолжаете считать, что он оказывает влияние на внешнеполитическое мышление и решения Трампа?
Доктороу: Позвольте мне изменить порядок ответа и начать со второй, самой легкой части. Киссинджер пользовался определенным доступом к Трампу до весны 2017-го, пока не выпал из фавора. Почему? Потому что рекомендация Киссинджера о взаимодействии с Россией ради грандиозной геополитической перестройки, и увода Кремля от Пекина, дважды провалилась, дискредитировав его личную полезность для Трампа.
Во-первых, это было лаконичное «нет» от Путина, для которого верность своим давным друзьям, в данном случае, президенту Китая Си Цзиньпиню, полностью исключает возможность предательства, которое имел в виду Киссинджер. Дело не только в личной химии, существует также большое количество совместных коммерческих проектов, связывающих экономические интересы двух стран на десятилетия вперед. Во-вторых, потому что всего лишь намек на нормализацию отношений с Кремлем подлил масла в огонь антироссийской истерии со стороны демократов. При этом, в целом, будучи живым воплощением школы реалистов в международных отношениях, Киссинджер по сей день остается влиятельным фактором на политику при Трампе, отвергающего саму идеологию универсальных ценностей, составляющих основу политического кредо демократов и либерализма.
Что касается ошибочного понимания Киссинджером России, об этом я подробно писал в своей книге 2010 года «Великие американские мыслители времен после холодной войны о международных отношениях». В этой книге я разбирал магистерскую работу Киссинджера «Дипломатия» от 1994 года, о том каким будет движение к многополярному миру, где интересы, а не идеология, определяют постоянно меняющуюся расстановку сил разных стран в рамках принципов «баланса сил». Исходя из мыслей Киссинджера о России в этой его работе, а также в его более поздних книгах я пришел к выводу, о том, что он или мало или совсем ничего не читал о России со времен своей учебы в Гарварде, кроме сочинений соратника-реалиста Джорджа Кеннана — еще одного видного деятеля, чье понимание России часто основывалось на неверных предпосылках, обусловленных скорее чтением русской литературы, нежели русской истории или глубоким знанием текущего состояния страны.
Мое мнение о Киссинджере конечно смутит многих читателей, из-за сложившегося представления об этом человеке как о заядлом любителе читать. Более того, Киссинджеру всегда оказывали особенно теплый прием в Кремле, и члены Совета по международным отношениям считают его эрудитом. Я не осмелюсь поставить под сомнение интеллектуальные способности выпускника Университета Гарварда, которым был Киссинджер. Блеск его стиля письма неоспорим. Тем не менее, стиль и содержание — разные вещи.
Насколько я понимаю, Киссинджер был полностью удовлетворен тем пониманием русских, которое, будучи студентом в Гарварде, он перенял от ведущего профессора русской истории того периода Майкла Карповича, который, кстати, также сильно повлиял на взгляды сокурсников Киссинджера — Збигнева Бжезинского и Ричарда Пайпса.
Эта оказавшаяся в свое время под влиянием Карповича троица задала тон американской внешней политике в отношении России во время холодной войны. Как минимум, можно сказать что они оправдывали политические решения, вроде силовой политики. Мы здесь сейчас говорим о традиции в русской историографии, которая началась с историком 19 века Василием Ключевским и пополнялась такими деятелями как А. Кизеветтер и великий либеральный политик и историк Павел Милюков. Карпович был их последователем. Это была либеральная, англофильская и антицаристская историография. Именно из этой школы Киссинджер почерпнул идеи и пришел к абсурдному выводу о том, что Российская империя хрупка и чтобы не развалиться, должна была географически расширяться путем завоевательных войн. Это предположение о русском экспансионизме как части национальной ДНК, чего-то, что не было похожим на колониализм и империализм, которые практиковали все европейские державы, с тех пор стало глубоким убеждением Киссинджера, и с тех пор не подвергалось пересмотру. То же самое можно сказать о его бесконечных повторениях утверждения о том, что Россия никогда не была частью Европы, поскольку никогда не принимала участия в Реформации, Эпохе великих открытий и т.д.
НБ: Вы по прежнему считаете что мир формируется двуполярным порядком, где США и Европа на одной стороне, и Китай и Россия — на другой? Где в этом, на ваш взгляд, другие страны?
Доктороу: С тех пор, как инерция однополярного американского порядка начала рушиться, стало модным говорить о многополярном мире. Нам говорили, что власть в мире распределена между несколькими игроками, поэтому она не сконцентрирована в чьих-то одних руках. Тем не менее, я считаю, что это иллюзия. Сегодня экономическая мощь между странами распределена гораздо шире, чем двадцать лет назад. С другой стороны, есть жёсткая сила — способность проецировать военную силу за пределы рассматриваемой страны, и она совсем не так широко распределена. Напротив, есть только 2-3 страны в мире, которые обладают достаточно развитым военным потенциалом в глобальном масштабе.
Соединенные Штаты, несомненно, являются самыми могущественными в этом отношении. Но Россия не сильно отстает, если говорить о передовых системах стратегического оружия, а не о военных базах. И Китай, по своему собственному политическому выбору, остается в этой тройке, далеко отставая от первых двух, сосредоточившись на происходящем по соседству.
Ни одна европейская страна, ни все они вместе взятые не смогли бы сделать то, что Россия в одиночку сделала в Сирии. Чтобы этого достичь, им не хватает достаточного оснащения — например, разведывательных спутников и прочего, что они получают от США. Ни у одной европейской страны нет специализированного противобиологического военного оборудования и мер борьбы с биологическим заражением, какое продемонстрировали русские во время своей гуманитарной миссии в Ломбардии во время борьбы с коронавирусом. Учитывая все это я и настаиваю, что мы живем в биполярном мире, где США и Европа на одной стороне а Россия и Китай — на другой. Что касается других стран, то они только изредка вынуждены принимать ту или иную стороны, как мы видели это в случае с российскими С-400 и другим российским вооружением, которое приобретается вопреки возражениям и угрозам со стороны США.