Фостен-Арканж Туадера, президент Центральноафриканской Республики (ЦАР), на днях заявил, что всерьез рассматривает возможность создания в его стране российской военной базы. Он сразу после панафриканского саммита в Сочи, который прошел 23 октября и собрал представителей 54 стран «Черного континента»: предложил свою территорию Путину под военное присутствие.
Как будет теперь с вариантом, предложенным Кремлю центральноафриканцами?
— Современная Африка переживает расцвет иностранного военного присутствия, — говорит политолог Александр Зимовский. — На сегодняшний день 13 зарубежных государств разместили в разных странах «Черного континента» своих военнослужащих. Традиционно больше всего французов, около восьми тысяч штыков. Зато американцы берут количеством объектов — они находятся в 34 точках африканского континента.
Африканская специфика в том, что там есть и военные базы, и так называемые аванпосты. Наиболее насыщенная иностранными войсками точка — Африканский Рог, где расположены 11 иностранных военных баз.
В ЦАР также уже есть иностранные военные, из Франции и США. Россия на сегодняшний день представлена там частной военной компанией и небольшим военно-логистическим комплексом.
По факту, иностранное военное присутствие в Африке представляет для местных властей, кроме всего прочего, доходный бизнес на аренде земли. Джибути, скажем, ежегодно получает более 300 миллионов долларов за счёт иностранного военного присутствия на своей территории.
Другие страны-члены Африканского Союза, бывшие прежде колониями Франции, размещают французские военные базы в результате двусторонних военных соглашений. В данном случае речь уже идёт не столько о выгодах аренды, сколько о поддержании режима безопасности для конкретного правительства конкретной африканской страны: «Мы вам безопасность — вы нам примат наших экономических интересов».
Собственно, этим мотивация размещения иностранных баз в Африке обычно и исчерпывается. В реальной жизни хозяева военных баз просто переносят свои конфликтные поля в Африку. Скажем, Китай и Индия теперь соперничают в Африке. Объединённые Арабские Эмираты используют Эритрею как базу для операций в Йемене. Американцы со своих баз и аванпостов проводят операции беспилотников, военные тренировки, акции прямого военного участия и миссии, которые прикрыты «гуманитарным» лейблом. И развивают соответствующую инфраструктуру, логистику, перебрасывают военный персонал.
Присутствие России в ЦАР имеет юридическое обоснование. У нас есть мандат ООН на военно-техническую помощь властям этой страны и на обучение местных военнослужащих.
Тема военной базы возникает не впервые, в начале 2018 года центральноафриканские власти уже публично артикулировали это предложение.
Часто забывают, что мы в африканских делах — не новички. На сегодняшний день у Москвы 19 соглашений о военном сотрудничестве со странами Африки к югу от Сахары. В ООН 54 государства представляют Африканский континент. Это внушительная сила для поддержки российских дипломатических многоходовок в международных делах. И голоса представителей названных государств в этом деле никогда Кремлю не помешают.
И потом: у России нет «проклятого колониального прошлого». В Африку мы всегда приходили как верные и надёжные союзники. На нас там «аллергии» нет. Напротив, во многих африканских странах на Россию смотрят как на державу, которая не позволит бывшим колонизаторам «борзеть». И если уж Россия собирается и дальше проводить политику проекции силы, игнорировать разумные и перспективные предложения, такие, как от ЦАР, было бы недальновидно.