Новое кино про Матильду Кшесинскую началось со старого анекдота: «Кто ещё «Матильду» не... ругал?» Но это даже хорошо. Полемический раж, демонстрируемый сторонниками и противниками картины, которую ещё никто не видел, показывает нам, что за сто лет после революций 1917 года Россия ничуть не изменилась. Часть публики стеной стоит против поругания Веры, Царя и Отечества. Их оппоненты всё также кричат про распутного безвольного «кровавого Николашку». И, как всегда бывает в таких случаях, бульварщина и подлинные исторические факты валятся в кучу, образуя дикую мешанину в головах полемизирующих. Сейчас я попытаюсь ответить на злободневный вопрос: «Ну, чё, как с «Матильдой?»
Говоря о Матильде Кшесинской и её отношениях с представителями дома Романовых, включая, конечно, государя императора Николая II, надо исходить из следующего. В научно-исторической литературе Кшесинская, можно сказать, полностью отсутствует.
Вся нынешняя русская «матильдология» базируется на двух первоисточниках. Во-первых, это мемуары самой Матильды Феликсовны, изданные в Париже в 1960 году, когда Кшесинской было уже далеко за 80 лет. Во-вторых, это дневники генеральши Александры Богданович, хозяйки крупнейшего политического салона в предреволюционном Петербурге.
Мемуары Кшесинской дают пищу для романтической, любовной и, скажем так, сексуально ориентированной современной беллетристики. Дневники Богданович больше уделяют внимание якобы политическим последствиям отношений Кшесинской и последнего русского императора.
Кстати, надо сказать, что государь император Николай II, как и многие мужчины, предпочитал определённый женский тип. И не так уж удивительно, что Матильда Кшесинская (слева) и будущая российская императрица Александра Фёдоровна, принцесса Гессен-Дармштадтская (справа) сильно похожи друг на друга лицом.
В мире тогдашней европейской высшей аристократии бурные отношения наследника-цесаревича Николая Александровича и юной балерины Матильды не являлись отклонением от нормы. Всего за год до их знакомства наследник Австро-Венгерского престола кронпринц Рудольф застрелился в замке Майерлинг вместе со своей любовницей. Да и сегодня, скажем прямо, никого не удивляет лавстори наследника британской короны принца Чарльза и Камиллы Паркер-Боулз. Людям нравится быть сопричастными к миру селебрити, хотя бы при помощи таблоидов и кинематографа вкупе с телевидением и интернетом.
В известных на сегодня архивах Департамента полиции и Отдельного корпуса жандармов материалов на Кшесинскую практически нет. Политикой она не интересовалась, а русский политический сыск, в свою очередь, мало занимало то, что происходило за кулисами Императорских театров.
Петербургское светское общество, разумеется, как и сегодняшнее светское общество, любило покопаться в грязном белье и живо обсуждало светские сплетни. И хотя после свадьбы Николая Александровича и Александры Фёдоровны близкие отношения между государем и балериной прекратились, на протяжении долгих лет Кшесинская была героиней этих пересудов. Однако широкого публичного хождения её любовные дела не имели, в том смысле, что газеты о ней не трубили, и фотографы не караулили царский экипаж у подъезда ныне всем известного особняка Кшесинской на Кронверкском
Где-то между двумя русскими революциями, когда в России шёл невиданный экономический бум, Кшесинская пыталась поучаствовать в некоторых проектах по «освоению бюджетов», как мы бы сегодня сказали (тем более, что она оставила сцену в 1903 году). Но это было не её поприще, и, главным образом, Матильда Феликсовна жила в пучине не сексуальных и коммерческих, а балетно-театральных интриг.
Любой читатель, следящий за внутренней жизнью сегодняшнего российского шоу-бизнеса, с лёгкостью поймёт и почувствует всю атмосферу сложной и бескомпромиссной борьбы талантов за первые роли. Тут надобно отметить, что конкуренция в русском балете того времени была совершенно невероятной.
Ну, вот представьте себе. Мало того, что сама Кшесинская обладала выдающимся балетным дарованием и филигранной техникой, она, например, первая из русских балерин исполнила 32 фуэте. За первые балетные роли с ней соперничали балерины Тамара Карсавина, Анна Павлова, Пьерина Леньяни. Среди театральных величин были Сергей Дягилев, Вацлав Нижинский, Александр Бенуа. Это крайне усечённый список, но если принять во внимание, что русский императорский балет был действительно царским зрелищем, вы поймёте, какой жестокой была конкуренция. Разумеется, давнее знакомство с государем и великокняжескими домами династии Романовых давали Кшесинской неоспоримое преимущество перед другими танцовщицами. И конечно, пользуясь высоким покровительством, Кшесинская позволяла себе прямое неподчинение руководителям театров. Любая конфликтная ситуация (а в балете конфликтные ситуации лежат прямо под ногами, позволю себе такой каламбур), от распределения партий в постановках и до деталей сценического костюма, всегда решалась в пользу Матильды Кшесинской.
В тогдашнем Петербурге это называлось «сферы». Если надо было намекнуть, что вопрос решён в Зимнем дворце, то достаточно было упомянуть «сферы» — и все всё понимали. Теляковский, бывший директор Императорских театров, так тот прямо пишет в дневниках, что Кшесинская давала взятки хореографу Мариусу Петипа по 100 рублей ассигнациями. Балерина Леньяни говорила, что никогда не вернётся в Россию, пока в театре будут Кшесинская и князь Сергей Михайлович Волконский (ещё один директор театров). Волконского, кстати, Кшесинская позже «съела».
Ну, а уровень покровительства был таков, что великий князь Сергей Михайлович (расстрелянный позже большевиками в Алапаевске), обещал лично бить физиономии прямо в театре любому, кто попробует обижать Матильду Феликсовну. Конечно, в таких условиях на любовь коллег и уважение тогдашнего петербургского общества Кшесинская рассчитывать никак не могла. Талантливая, богатая, успешная, да ещё со связями в «сферах» — кому ж это понравится?
К чести Матильды Кшесинской, она не пыталась вершить судьбы России и не лезла править империей или давать указания командующим фронтами в Первую мировую, как, например, Гришка Распутин. У неё был свой балетный мир, где долгие годы она была высшим судьёй и авторитетом. Карьера мадам де Помпадур или мадам де Ментенон её никогда не привлекала, Матильда в душе всегда была немного мещаночкой. Это не помешало ей прожить почти целый век, и сегодня оставаться центром нешуточных интриг и яростных споров. Причём нынешние «сферы» также чётко дают понять, что за плохое отношение к «Матильде» может быть потребована сатисфакция не менее жёсткая, чем та, которой грозился великий князь Сергей Михайлович. Так что прокатная судьба «Матильды» не вызывает у меня тревоги. Если бы не одно «но».
Есть в России один фактор, способный сильно осложнить жизнь всем, кто завязан на проект Матильда — от создателей до самых высоких и влиятельных патронов картины. Этот фактор: чувства верующих. Эти чувства столь же легко оскорбить, сколь легко биться на спор пасхальными яйцами. И вот если верующие вдруг да оскорбятся за русского православного святого Николая Александровича Романова и его семью-страстотерпцев... Будут такие стотысячные манифестации и акции прямого действия, на фоне которых все Болотные и Сахарова покажутся детскими утренниками.