Путевые заметки поэта: в ожидании инсайта
С каждым днем количество укусов прибавлялось, к концу десятидневного отдыха подкрашенные солнцем ноги стали в ярко-красный горошек. Ноги пострадали больше всего — оказалось, что в праздно шатающихся (между лежаком и океаном) впиваются некие «песчаные блохи», которые прежде ни на одном пляже мира мне не встречались. А в Гоа встретились. Но блохи там были не только в песке, они незаметно делали свои прививки спине, рукам, животу везде — у бассейна, в ресторане, на террасе. К концу пребывания тело зудело так, что от пальм, ананасов, лобстеров, океана, жары хотелось бежать в декабрьскую Москву, холод, стужу, лишь бы скорей от мелких злыдней, превращающих тебя в непрестанно чешущуюся обезьяну. Приглядевшись к темнокожим индийцам, обнаружила, что их блохи не кусают. Бремя белого человека.
По отелю — с большой красивой ухоженной территорией, полем для гольфа, в который никто не играет, и пустующим теннисным кортом — расставлены полицейские, а может, просто охранники, одетые в форму советской милиции. Сколько раз пройдешь мимо, столько раз тебя спросят номер комнаты. Назвать, в принципе, можно любую цифру, никто не проверяет, работа милиционеров заключается в том, чтобы стоять на посту в полном обмундировании на солнцепеке, останавливая постояльцев словами room number, и кивать, услышав ответ. Был и один безмолвный милиционер: ходил по залу ресторана во время завтрака с ружьем — распугивал ворон, которые слетались, чтоб выхватывать со столов сосиски и пончики. На острую индийскую еду вороны не претендовали. Пока милиционер с ружьем не заступал на дежурство (а мы всегда приходили раньше него), вороны бесчинствовали, не обращая внимания на покрикивания и помахивания льняными салфетками.
Ружье никогда не стреляло — еще не хватало! — милиционер просто поднимал его и понарошку прицеливался, но вороны почему-то боялись. Их в Гоа — несметное количество, орут, перекрикивая друг друга, что твой телевизор. Они миниатюрнее московских ворон, но здесь и коровы мелкие, хоть и священные, и сами индийцы. Индийцы все время образуют кучки, передвигаясь почти так же быстро, как стаи ворон. Если обращаешься к одиноко стоящему местному служителю, возле него тут же вырастают пять-шесть других, они начинают что-то бурно обсуждать — твой вопрос, как тебе кажется, стоишь и ждешь, понимая через некоторое время, что они вообще забыли о твоем существовании и воркуют о чем-то своем. Такого неучастия, нежелания помочь я не встречала нигде.
Текст, полный уныния, тлена и йогической безысходности читайте здесь: Татьяна Щербина. Гоа и блохи. Философия на практике