X

Вооружённое восстание в Москве. (Дни 7—19 декабря 1905 года). Отрывки из дневника

В эти дни никто не мог поручиться за то, что выйдя на полчаса на улицу, можно вернуться невредимым. Смерть ждала обывателя на каждой улице, на каждом перекрестке, так как ошалевшие войска стреляли без разбора решительно во всех, в точности исполняя приказ Дубасова (о котором почти никто не знал) рассеивать оружием толпы более трех человек. Впрочем, шальная пуля, шрапнель, граната всегда могли положить на смерть и тех, кто прятался в домах. Не надо забывать, что в эти дни были выпущены тысячи снарядов и десятки тысяч пуль. На каждой улице, где побывали войска, вы видите разбитые и простреленные окна. По приказу Дубасова, никому не известному, к окнам нельзя было подходить. И тех, кто, не зная этого приказа, показывался у окон, солдаты расстреливали.

И после всего этого генерал-губернатор Дубасов уверяет москвичей, что «законная власть» сумеет охранить жизнь и спокойствие граждан и что обыватели должны «действовать заодно с властями в подавлении мятежа».

Московский народ никогда не забудет этих ужасов и в близком будущем сторицей заплатит за них царским палачам.

Кто жил в Москве в эти дни, тот видел, что негодование но адресу Дубасова и войск было всеобщее. Лишь подлая дума Гучковых к Шмаковых радовалась успехам Дубасова и проливала крокодиловы слезы по жертвам революции.

Но недалеко уже время, когда революция сметет с лица земли царских насильников и публичные притоны разврата общественной мысли, вроде московской думы.

16 декабря, пятница. Я вышел из дома в 10 часов утра. Через полчаса узнал новость: в понедельник в 12 часов дня решено прекратить забастовку; к ликвидации ее приступлено уже сегодня; боевые дружины социал-демократов распущены, и дано разрешение разобрать баррикады. В разных частях города народ почти одновременно узнал об этих решениях и в какие-нибудь полчаса во всей Москве не осталось ни одной баррикады. Народ их выстроил, народ же и уничтожил их. Я своими главами видел, как на Бронной дружинник снял красный флаг с одной из главных баррикад, и после этого обыватели мигом растащили руками и увезли на лошадях громоздкие строительные материалы. На Садовой беднота мигом растащила баррикады на топку печей. Не зевали и дворники; они самым подлым образом крали тес, скамьи и прочее. И то, что по праву должно было пойти бедноте, эти господа без зазрения совести крали для своих хозяев — порой, быть может, миллионеров. Чинят фонари, вставляют стекла, каменщики заделывают пробоины в домах. А на Пресне стоит непрерывный грохот орудий.

Мне передали, что в штабе московского военного округа ежедневно получаются сведения относительно убыли оружия из артиллерийских складов. Куда и как исчезает оружие — штаб не знает. Не знают этого также и социал-демократические организации.

В войсках царит радость и оживление по поводу распущения дружин. Тем не менее солдаты, несущие полицейскую службу, так же зверски относятся к публике, как и прежде. И беспричинная стрельба по прохожим в разных частях города продолжалась весь день.

Из 15 тысяч войск, находящихся в Москве, участие в несении боевой службы за эти дни принимали только 5 тысяч, остальные 10 тысяч в ход не пускались. Забастовал  один из казачьих полков, кажется, первый донской; забастовала часть артиллерии; но какая — неизвестно.

Оказывается, что были моменты, когда Дубасов просил подкреплений у Дурново. Но Дурново ответил, что подкреплений прислать не может и что Дубасов должен обходиться своими силами. Однако — вчера (говорят, по приказу царя) подкрепления прибыли. За стрельбу из пушек в мирный народ к дома Дубасов получил из Питера благодарность.

Сегодня можно видеть кое-где расклеенными прокламации и приказы Дубасова. В них он стремится ошельмовать революционеров и в частности дружинников. Дубасов рас-писывает благоглупости, которым могут поверить только грудные младенцы и круглые идиоты. Он говорит, что революционеры вербуют себе сторонников среди «слабых и порочных людей», что они хотят нанести «удар населению», что они покушаются «на имущество мирных обывателей и на них самих», что они над постройкой баррикад работают как бы воровски — ночью и т. п. Вот уже поистине с больной головы да на здоровую! В Москве даже среди черносотенцев не найдете людей, которые могли бы согласиться с такой характеристикой революционеров. Напротив: перечисленные качества революционеров Дубасов должен всецело отнести к своей персоне и к действующим войскам, но предварительно возведя их в куб. Ошибаетесь, адмирал! Не вам, профессиональному убийце, с головы до ног обагренному народной кровью, говорить о «порочности» революционеров. В дни вооруженного восстания не дружинники, а ваши войска и полиция нанесли «удар населению», уничтожая его, как саранчу, и истребляя и расхищая его имущество. Дружинники же не запятнали своей революционной чести нигде и ни в чем, — Москва этому свидетель.

На окраинах начались бесчинства: вчера вечером на глазах моей знакомой золоторотцы схватили девушку и утащили в сторону, чтобы изнасиловать ее. И некому было за нее вступиться, так как кругом — ни души.

Хулиганы и оборванцы немедленно же появились и в центре города после того, как перестали действовать боевые дружины.

Черносотенцы, как бы исчезнувшие с лица земли за эти дни, сегодня кое-где подняли головы и что-то бормочут и брызжут своей ядовитой слюной по адресу совета рабочих депутатов и дружинников.

На одной из окраин сегодня даже состоялась черносотенная манифестация под охраной казаков и драгун: впереди несли портрет царя и пели гимн. Впрочем, окончилась она довольно печально: артиллерия, как говорят, не разобрав, в чем дело, просто расстреляла из пушек манифестантов.

Вооружённое восстание в Москве. (Дни 7—19 декабря 1905 года). Отрывки из дневника.