Динамика гражданского неповиновения
Осуществление репрессивных мер, доступное режиму, является лишь одним из элементов продолжительного противостояния между правителем и подданными, когда последние не давали своего согласия на то, чтобы ими управляли. Стратег и нобелевский лауреат Томас Шеллинг сделал следующие наблюдения:
Тиран и его подданные находятся в некотором смысле на симметричных позициях. Они могут лишить его почти всего, чего он хочет – они действительно могут, в том случае, если они обладают дисциплинированной организацией сопротивления. И он, в свою очередь, может лишить их всего, чего хотят они – он может сделать это с опорой на силы своего командования. Они могут лишить его удовольствия управлять дисциплинированной страной, а он может лишить их удовольствия управлять своей жизнью. Они могут оказать ему сопротивление в виде хаоса, голодовок, отказа от работы и социального кризиса, но и он может оказать им сопротивление тем же образом, и на самом деле, в большинстве случаев лишая его чего-то, они лишают этого, в первую очередь, себя. Это своего рода торги, где каждая из сторон, при условии надлежащей дисциплины и организованности, может лишить другого большей части того, что ему нужно; и остаётся лишь наблюдать за тем, кто же победит.
Джин Шарп, выдающийся теоретик ненасильственного действия, вторил де ля Бёте, утверждая, что
«ни один правитель не может бесконечно удерживать власть в отсутствие согласия или хотя бы уступки со стороны населения».
Его основной интерес, между тем, относился к развитию и применению ненасильственного давления в существующих районах боевых действий. В своём фундаментальном трёхтомном трактате «Политика ненасильственного действия» (1973), он каталогизировал 198 тактик, доступных тем, кто участвует в гражданском сопротивлении. Политическая власть, подчёркивал он, не является фиксированной, стабильной и концентрированной. Он анализировал власть как нечто хрупкое, неустойчивое, подверженное изменениям в зависимости от сохранения либо прекращения активной поддержки со стороны населения в сохранении статус-кво.
Изучение различных случаев ненасильственных кампаний за права и свободы показывает, что успех не является результатом вдохновлённой импровизации в ответ на конкретные события. Он проистекает, скорее, из стратегической концепции о том, как побороть тиранию. Стратегическое планирование – это основной первый шаг, который может показать, «кто победит». Адам Михник из «Солидарности» осознавал, что именно в этом заключался секрет успеха движения, причём даже после введения военного положения, когда положение казалось совсем безнадёжным. Михник сообщал:
Прежде всего, мы должны разработать стратегию надежды для людей и показать им, что у их усилий и рисков есть будущее. Низы не преуспеют в создании широкой национальной оппозиции без подобной стратегии – без веры в то, на что направлены их действия. В противном случае, сопротивление не сможем стать чем-то большим, чем просто громогласные заявления или озлобленная реакция. Движение перестанет представлять тех, кто осознаёт свои политические цели, кто вооружён терпением и последовательностью, кто способен победить.
То, что доказал пример «Солидарности» в Польше, несмотря на присутствие 250-тысячных советских войск на польской территории и ещё миллионной армии по соседству, и что подтвердило гражданское движение против апартеида в Южной Африке, нашло отражение практически во всех остальных успешных ненасильственных движениях сопротивления. Говоря конкретнее, существует мало – если вообще существует – структурных условий, которые способны определить, будет ли ненасильственная мобилизация населения с целью свержения тоталитарного режима иметь победные результаты. Структурные и геополитические факторы (включая, к примеру, особенности режима, либо уровень и характер интеграции государства в глобальную экономику) могут изменять карту возможностей и принятия стратегических и тактических решений для тех, кто планирует сопротивление, но они не определяют сами по себе возможности успеха для ненасильственной кампании. История событий показывает, что хотя успех никогда нельзя предсказать наверняка, при наличии хороших стратегических навыков у лидеров ненасильственного движения возможно изменить объективно невыигрышные условия и достичь таких результатов, которые казались бы сторонним наблюдателям, в том числе и экспертам, совершенно невероятными. Тоталитарные государства зачастую являются куда более уязвимыми, чем кажется со стороны. На сегодняшний день существует множество примеров гражданских протестов или реформаторских движений, которые пока не достигли успеха, от Беларуси до Бирмы, от Ирана до Зимбабве. При этом правители этих стран не отличаются особенной жестокостью или хитростью по сравнению с другими, которые были вынуждены оставить должность в прошлом.
Подобно тому, как военные командиры учатся на примере исторических сражений, пример и опыт других ненасильственных движений сопротивления может стать источником вдохновения для разработки успешной стратегии в новых конфликтных ситуациях. Студенты, которые способствовали неожиданному свержению сербского лидера Слободана Милошевича, который на тот момент казался непобедимым, как раз были открытыми и успешными в изучении предыдущего опыта ненасильственных конфликтов. Сербские студенты применяли те концепции и принципы, которым они научились у Шарпа и других стратегов, чтобы доработать и усовершенствовать свою кампанию сопротивления. И хотя уход Милошевича часто связывают с бомбардировками НАТО, прошёл ещё целый после окончания бомбёжки, прежде чем Милошевич был вынужден уйти с должности, и при этом не было сделано ни единого выстрела. Грузинское население училось на примере сербов и подготовило «Революцию роз». Успех Грузии во многом вдохновил участников украинской «Оранжевой революции», картины и уроки которой, в свою очередь, вдохновили юных ливанцев в их «Интифаде за независимость», которая также получила название «Революции кедров».
Учиться на примерах истории
История, а именно недавняя история, учит нас тому, что три элемента являются ключевыми для успешного гражданского сопротивления, для победы в борьбе за права и свободы путём гражданских ненасильственных кампаний. Во-первых, движение должно объединяться под предводительством тех, кто представляет всю широту населения, а не только отдельные партии и классы. Лидеры движения также должны прийти к соглашению относительно ряда достижимых целей. «Солидарность», возникшая как свободный профсоюз для создания политического пространства, нуждалась в расширении до уровня массового протеста, чтобы изменить страну. Изначальная нацеленность на то, чтобы положить конец коммунистическому режиму, могла бы обернуться гораздо меньшим успехом.
Во-вторых, успешное гражданское сопротивление – это результат систематического планирования, позволяющего привлечь и мобилизовать к участию людей различного происхождения, задействовав самых разных представителей гражданского общества: молодых и старых, мужчин и женщин, бедных и богатых. Сила и легитимность возникают вместе с увеличением числа участников и представителей. Привлечение разнообразных взглядов, необходимое для выполнения этого, помогает формировать политическую культуру общества по ходу развития. Очень важен тщательный анализ. Уязвимые места режима – политические, социальные, коммунальные, экономические, военные, международные – необходимо понять, исследовать и использовать. Подобно тому, как противник использует репрессии и кооптацию для того, чтобы разделить и раздробить оппозицию, те, кто планирует ненасильственные действия, нацелены на отделение авторитарного противника от столпов его поддержки, от которых зависит его способность осуществлять власть. Опять же, в противовес подходу «свержения», используемому вооружёнными повстанцами, ненасильственное действие направлено на разрушение или подрыв самих основ тоталитарного режима, за счёт формирования широкомасштабного движения, которое способно оказывать давление, чтобы вызывать изменения лояльности ключевых секторов и акторов.
Репрессии необходимо предвидеть и планировать всё таким образом, чтобы свести к минимуму их негативные последствия и приспособиться к ним. Изначально, продуманная, продолжительная череда забастовок, бойкотов, протестов и многих других ненасильственных санкций бросает вызов легитимности авторитарного правителя, ставит под вопрос его способность управлять, либо способность оккупанта контролировать гражданское население. Это, в свою очередь, подстёгивает и воодушевляет борьбу против тех, от чьей поддержки зависят власть имущие. Ненасильственное движение должно планироваться постепенно и организовывать ресурсы таким образом, чтобы добиться тактических возможностей, простирающихся за пределы конфликта. Эффективное гражданское сопротивление должно быть в силах использовать целый набор тактик, выстроенных с умом и являющихся неотъемлемой частью комплексной стратегии, а также постоянно оказывать давление на противника.
В третьих, движение должно оставаться в рамках ненасильственного порядка, поскольку насилие влечёт за собой серьёзные последствия. С появлением насилия на каком-то из этапов сопротивления, гражданское участие улетучивается. Более того, применение насилия, сводит к минимуму вероятность того, что избиратели, на которых опираются режим, отступятся от него, включая владельцев бизнеса и вооружённых защитников государства, в чьей лояльности режиму не стоит сомневаться. На эти группы можно воздействовать путём эффективного гражданского действия, но едва ли стоит ждать от них дезертирства, если они находятся под обстрелом.
Гражданское сопротивление состоит не в том, чтобы растопить сердца, а в том, чтобы развить власть, а также искусно адаптировать свою стратегию к хитросплетениям других форм и измерений власти. Динамика гражданского сопротивления во многом переворачивает привычное понимание власти с ног на голову. Гражданское сопротивление возникает в результате действий обыкновенных людей, а не представителей правительства или элит. Его власть является результатом того, что задумали и воплотили в жизнь сами люди внутри страны, а не навязывается извне решением сторонних акторов; она осуществляется путём лишения легитимности, выведения из строя и развала существующей системы угнетения, а не путём обезглавливания правителя. В то время как ненасильственное сопротивление происходит за счёт распространения власти, восстания с применением насилия, напротив, концентрируют власть. Власть, захваченная насильственными средствами, как правило, остаётся в руках небольшой группы, головного звена. Если вооружённым революционерам или повстанцам и удастся взять верх и захватить управление, несмотря на все риски и низкую вероятность успеха, решающая власть будет сконцентрирована в их руках. Люди же останутся лишь безучастными наблюдателями.
Подобная динамика подтверждается в недавних исследованиях государственных трансформаций. Фридом Хаус провёл анализ 67 случаев перехода к демократии, произошедших в период с 1970 по 2005 годы, в поисках каких-либо значимых связей между действиями оппозиции до смены управления и уровнем свободы в итоге. В 50 случая из 67 преобладало ненасильственное сопротивление; чем меньше насилия применялось оппозиционными силами, тем больше свободы было в итоге; чем шире было участие населения в сопротивлении угнетению, тем шире были свободы после переворота.8 Говоря кратко, от того, каким образом ты воюешь, зависит то, что ты получаешь в итоге. Устойчивые демократические результаты возникали вследствие переворотов, где применялось ненасильственное гражданское сопротивление, в то время как в тех случаях, когда оппозиция прибегала к насилию, а решения принимались на уровне элит, наблюдалась гораздо более слабая связь с демократическими результатами.
Другие исследования, посвящённые сравнению относительной эффективности различных форм борьбы, находятся на разных стадиях готовности. Одна из готовящихся к выходу работ сравнивает последствия 285 ненасильственных и насильственных кампаний сопротивления, произошедших в XX веке, и основным её выводом является то, что ненасильственные кампании в два раза чаще оказываются успешными, чем насильственные.
Мы можем говорить об эффективности терроризма и применения насилия радикальными группировками тогда, когда злоумышленники стремятся к достижению политических целей. Цена применения насилия для осуществления конфликта зачастую оказывается куда более высокой, чем это могут себе вообразить те, кто выбирает подобные способы. Распространение знания о том, насколько более выгодными могут быть альтернативные формы гражданского сопротивления, могло бы предостеречь возможных повстанцев от использования насильственных мер.
Растущее число исследований и случаев гражданского сопротивления поднимает важные вопросы, касающиеся того, существуют ли определённые обстоятельства, которые могут способствовать или, напротив, препятствовать успеху гражданского сопротивления; каково значение культурных факторов; какова роль сопутствующих обстоятельств (как, например, неудачные войны в Аргентине или на Балканах); каково значение совокупной динамики ненасильственной и насильственной оппозиции в конкретных обстоятельствах; какова природа и значение уязвимости к репрессиям; каково значение масштаба влияния сторонних акторов. Одно из основных и прорывных международных научных исследований было предпринято в Оксфордском университете, начавшись с основополагающей конференции в Оксфорде в марте 2007 года, где подобные вопросы рассматривались как тематически, так и в контексте конкретных примеров гражданского сопротивления за последние 60 лет. Первый том (содержащий 20 конкретных примеров) запланированного двухтомника должен быть опубликован издательством Oxford University Press в 2008 году. Это, в совокупности с будущими запланированными аналитическими исследованиями и конференциями, должно сделать вклад в наше понимание того, как конфликты, в которых задействовано ненасильственное гражданское сопротивление, могут влиять на формирующийся стратегический ландшафт.
Стратегические измерения гражданского сопротивления (фрагмент)