Я выделю четыре уровня (или круга) «сопротивления» в сталинском СССР.
1. Активное сопротивление, которое можно определить как участие в более-менее организованных коллективных действиях, выражающих полное отторжение советской системы или, по крайней мере, основной составляющей политики режима. В зависимости от контекста и масштаба, крестьянские восстания, мятежи и массовые выступления против коллективизации, сопротивление советизации на Украине и в Прибалтике во второй половине 1940-х годов, восстания, организованные подпольными группами украинских или прибалтийских националистов в лагерях ГУЛАГа в начале 1950-х годов, могут быть квалифицированы как сопротивление.
2. Социальное неподчинение, объединяющее широкую палитру действий и моделей поведения, являющихся формой неподчинения или отклонения от официальных законов и ценностей, или же отказ от сотрудничества, как правило, индивидуальный или, реже, ограниченной группы лиц. Это отражалo если не открытую политическую оппозицию, то по крайней мере часто неуловимую форму (что делало ее еще опасней) «антисоветского» или «мелкобуржуазного» коллективного сознания. В действительности мотивы этих действий были крайне разнообразны. Они иногда выражались в открытом отрицании системы, как в крайнем случае «социального бандитизма», специфического примера девиантности, в котором смешивались сопротивление новому социально-экономическому порядку, навязанному коллективизированной деревне, и уголовная преступность.
Однако чаще всего различные формы социального неподчинения не подразумевали полного отрицания политической системы и общественного порядка. Они скорее являлись проявлениями стратегий ухода от контроля, от ограничений и запретов, установленных режимом в самых разнообразных сферах экономической и общественной жизни. Еще чаще они свидетельствовали о борьбе за выживание в условиях крайней нужды, неурожая и даже голода. «Растаскивание колхозного имущества», «незаконный захват земель», мелкие кражи и растраты, мелкая спекуляция, вызванная «экономикой дефицита», систематически криминализировавшиеся властью, представляли собой основную причину отправления людей в лагеря ГУЛАГа.
«Отказ от сотрудничества» являлся другим важным аспектом социального неподчинения, находившегося на стыке неповиновения и несогласия. Среди наиболее частых форм упомянем в колхозах, например, массовые отказы выходить на работу, сеять, ремонтировать сельскохозяйственную технику, невыполнение плана обязательных поставок, а на предприятиях — массовые прогулы, брак на производстве, текучку (частая смена места работы, несмотря на все более суровые наказания за «самовольный уход» с предприятия). Среди наиболее существенных «отказов от сотрудничества» — и труднее всего поддающихся интерпретации — нежелание и даже отказ, всегда личный, но иногда широко распространенный, некоторых советских работников (председатели колхозов или директора предприятий, судьи, прокуроры) выполнять директивы или законы. Что стояло за этим явлением? Некомпетентность, недисциплинированность, незнание того, чего от них ждали наверху, или сознательный отказ осуществлять мероприятия, которые эти руководители осуждали из солидарности с «простым народом», выходцами из которого они сами зачастую были?
3. Несогласие или расхождение во взглядах, которое можно определить как любую форму оппозиционных и нонконформистских настроений, выражающую в стихийной форме критику по отношению к тому или иному аспекту режима и его политики. Несогласие демонстрирует границы контроля официальной идеологии и пропаганды над обществом, сохранение альтернативных каналов информации, степень самостоятельности общественного мнения. Тем не менее, оно не подразумевает ни отрицания системы, ни даже перехода к актам неподчинения. Несогласие и недовольство, какими бы сильными они ни были, прекрасно могут сосуществовать у одного и того же человека, в других обстоятельствах, с политическим конформизмом. То, как это несогласие то терпят, то подавляют, в зависимости от политической конъюнктуры, дает важную информацию о «пороге терпимости» по отношению к мнениям, не совпадающим с официальной идеологией, принятой сталинским режимом.
4. Все то, что прежде всего относится к непроницаемости культур, традиций, образа жизни, моделей социального и демографического поведения, укоренившихся давно и глубоко чуждых нормам, ценностям и идеологии режима. Здесь мы имеем дело с «сопротивлением», которое выражалось скорее в модели ухода или взаимного игнорирования, нежели в модели отрицания или конфликта. Речь может идти о таких разнообразных явлениях, как сохранение религиозных праздников в атеистическом государстве, сохранение в деревнях прежней традиции самосуда, укоренение раскольничьих общин или сохранение разнообразных и разнородных семейно-демографических моделей, сопротивлявшихся попыткам привести все к единому знаменателю, направленным на создание нового человека.