Утраченная логика сдерживания

Что сегодня можно, а чего нельзя сделать с помощью стратегии, которая обеспечила победу в холодной войне

Ричард Беттс – директор Института исследований войны и мира имени Зальцмана в Колумбийском университете и старший научный сотрудник в Совете по внешним связям. Недавно вышла его книга «Американская сила: опасности, заблуждения и дилеммы национальной безопасности».
Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2013 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Сдерживание уже не то, каким было раньше. В XX веке эта стратегия служила становым хребтом национальной безопасности Соединенных Штатов. Ее цель, логика и действенность были ясны и понятны. Она была необходима в противостоянии с Советским Союзом и стала важным слагаемым победы в холодной войне без развязывания Третьей мировой. Но в последние десятилетия сдерживание утратило четкую направленность, что плохо сказывается на американской оборонной политике.
После окончания холодной войны США использовали сдерживание там, где этого не следовало делать, ухудшив без всякой на то надобности отношения с Россией. Еще важнее то, что они отвергли сдерживание в случаях, где это было необходимо, что привело к ненужной и разрушительной войне с Ираком и увеличило риск столкновения с Ираном. Но главное – Вашингтон никак не может решить, стоит ли делать ставку на сдерживание Китая, и невнятица может привести к кризису, если Пекин сделает неправильные выводы.
Ошибки в подходе к сдерживанию происходят от непонимания самой концепции, неверной оценки угроз, пренебрежения уроками истории и близорукого политиканства. Акцент на данной проблематике может возродить веру в сдерживание там, где она была утрачена, снизить издержки в случаях, когда эта стратегия неправильно применялась, и уменьшить опасность сюрпризов в ситуациях с неопределенной угрозой.
Сдерживание – это сочетание двух конкурирующих целей: противодействовать противнику и избежать войны. Ученые исследовали бесчисленные вариации на эту тему, но основополагающая идея достаточно проста: враг не нанесет удар, если знает, что обороняющаяся сторона может успешно отразить нападение или причинить ему неприемлемый урон ответными действиями.
Применение сдерживания, если в нем нет необходимости, означает в лучшем случае растранжиривание ресурсов. В худшем – может спровоцировать конфликт вместо того, чтобы предотвратить его. Даже когда сдерживание уместно, оно может не срабатывать – например, если неприятель склонен к самоубийственным действиям или неуязвим для контратаки. Таким образом, сдерживание работает в отношении правительств, имеющих обратный адрес и стремящихся выжить, но не террористов, которых невозможно найти, и они не боятся смерти. Сдерживание не слишком эффективно в киберпространстве, где трудно знать наверняка, кто является источником атаки.
Когда США выбирают сдерживание и готовы сражаться, сдерживающее предупреждение должно быть громким и ясным, чтобы противник не понял его превратно. Сдерживание может быть двусмысленным лишь в том случае, если это блеф. Однако одна из самых больших опасностей – это обратная ситуация, когда Вашингтон не объявляет заблаговременно о сдерживании, но начинает войну в ответ на неожиданный удар. Подобная путаница вынудила Соединенные Штаты внезапно вступить в корейскую войну и в войну в Персидском заливе, несмотря на сделанные ранее официальные заявления, которые дали агрессорам повод надеяться, что американцы не будут вмешиваться.
Сдерживание – не универсальная стратегия, и она не гарантирует успех. Имеются определенные риски упования на нее, но и отказа, когда альтернативы еще хуже.
Ненужная жесткость

Москве должно казаться, что холодная война закончилась только наполовину, поскольку Запад продолжает проводить в отношении России политику сдерживания, хотя и не столь явную. Во время холодной войны сдерживание было жизненно важно, потому что советская угроза казалась гигантской. Москва держала 175 дивизий, нацеленных на Западную Европу, и около 40 тыс. ядерных боеголовок. Шли многочисленные дебаты по поводу намерений Советского Союза, но официально они считались очень враждебными. В ответ на эту угрозу Запад развернул достаточные контрсилы в рамках НАТО и Командования стратегических ВВС США. И политика сдерживания неплохо работала более 40 лет. Несмотря на острые кризисы из-за Берлина и Кубы и опосредованные конфликты в третьем мире, Москва так и не осмелилась направить войска против Запада. «Голуби» сомневались в необходимости сдерживания, а «ястребы» были уверены в том, что против серьезной угрозы сдерживание непременно сработает.
Однако неявное сдерживание продолжалось и после победы Запада из-за требований бывших стран – участниц Варшавского договора, вступивших в НАТО, ретроградства лидеров постсоветской России и в силу привычки. Кандидат в президенты от республиканцев на выборах президента Митт Ромни озвучил общую точку зрения, когда сказал, что Россия остается «геополитическим врагом номер один» для Соединенных Штатов.
Хотя большая часть американской военной инфраструктуры в рамках НАТО используется для материально-технического снабжения операций в других регионах, а военные расходы США сокращаются, в Европе по-прежнему расквартированы две военные бригады. Это можно считать лишь символическим присутствием, но вкупе с расширением НАТО они, похоже, направлены против Москвы. Соединенные Штаты и Россия продолжают переговоры о сокращении ядерных потенциалов. Однако нет повода осуществлять формальный контроль над вооружениями, если две страны не опасаются друг друга, не чувствуют надобности ограничивать взаимный ущерб, который они могли бы обоюдно причинить в случае войны, и не желают возобновлять взаимное сдерживание.
Сценарии холодной войны имели бы смысл, если бы речь шла о двух непримиримых противниках. Отношения Вашингтона и Москвы натянуты, но их нельзя назвать врагами. Если холодная война вправду закончена, и Запад действительно одержал в ней победу, то продолжение неявной политики сдерживания не столько защитит от ничтожно малой угрозы, исходящей от России, сколько будет подпитывать подозрения, усугубляющие политические трения. Сегодня трудно доказать, что Россия представляет для НАТО большую угрозу, чем НАТО для России. Во-первых, баланс военных возможностей между Востоком и Западом, который на пике холодной войны был благоприятным для стран Варшавского договора или в лучшем случае равным, сегодня не только сместился в пользу альянса, но и совершенно нарушился. Нынешняя Россия – одинокая и малая часть того, что представлял собой Варшавский договор. Она не просто потеряла бывших союзников из стран Восточной Европы, но они оказались по другую сторону баррикад – под знаменами НАТО. По любым значимым критериям силы – военным расходам, численности вооруженных сил, численности населения, экономической мощи и контролю над территорией – на стороне Североатлантического альянса колоссальные преимущества. Единственно, что делает Россию могущественной с военной точки зрения – это ее ядерный арсенал. Однако не существует реалистичного сценария, при котором Москва могла бы использовать ядерное оружие для агрессии – разве только в качестве заслона или опоры для наступления обычных сил. Но возможности НАТО в этом отношении значительно превосходят российские.
Намерения России представляют не большую угрозу, чем ее потенциал. Хотя правящие элиты в Москве упорно проводят крайне неприятную Западу политику, нет оснований думать, будто они заинтересованы в нападении. В XX веке между сторонами происходили напряженные территориальные конфликты и титаническая идеологическая борьба. Россия Владимира Путина – авторитарная страна, но в отличие от Советского Союза не авангард революционной идеологии.
Дисбаланс возможностей между НАТО и Россией не означает, что с интересами Москвы не следует считаться или что США могут безнаказанно утереть русским нос, воспользовавшись военным превосходством. Россия остается крупной державой, будущая политика и союзы которой имеют значение. Если Россия заключит военно-стратегический альянс с усиливающимся Китаем, это может иметь отнюдь не шуточные последствия для Соединенных Штатов. Слишком многие американцы беспечно полагают, что российско-китайский антагонизм неизбежен. На самом же деле Япония, НАТО и США дают Пекину и Москве достаточно мощные стимулы для того, чтобы забыть о разногласиях и объединиться для противостояния давлению Запада.
Даже при отсутствии российско-китайского партнерства конфронтация с Россией означает ненужный риск. Единственные неразрешенные территориальные конфликты в регионе важнее для Москвы, чем для Запада, как это продемонстрировала мини-война 2008 г. между Грузией и Россией. Если бы НАТО еще дальше продвинулась по пути сдерживания и приняла Грузию в свои ряды – что в принципе находит поддержку у администрации Обамы, как и у администрации Джорджа Буша, – политике протекционизма, которую проводит Москва в отношении отколовшихся грузинских регионов, был бы брошен открытый вызов. Это стало бы откровенным заявлением о том, что у России вообще не может быть сферы интересов, хотя это прерогатива любой крупной державы. Тем самым НАТО завершила бы дело преобразования сдерживания в прямое доминирование – именно то, в чем Китай и Советский Союз обвиняли Запад, утверждая, что в этом и кроется конечная цель политики сдерживания. В худшем случае прием Грузии в НАТО мог стать последней каплей для России и ускорить кризис.
Цена любого из этих исходов была бы выше, чем более решительная западная военная деэскалация и окончание разговоров о дальнейшем расширении НАТО. Стабильный мир с одиозным режимом в Москве следует считать более важной целью, чем поддержка ближайших соседей России. В конечном итоге, пока НАТО останется союзом, исключающим Россию, а не подлинной организацией коллективной безопасности, которой придется включить ее в свои ряды, Москва неизбежно будет видеть угрозу в существовании блока. Углубление мира в Европе не станет совершенным и полным до тех пор, пока членами Североатлантического альянса будут почти все европейские государства, кроме России. На сегодняшний день идея членства России кажется эфемерной; на Западе не заметно движения в сторону России, равно как нет никаких указаний на то, что Москва приняла бы приглашение, если бы оно было ей сделано. Однако утверждения о том, что НАТО несет угрозу, было бы легче опровергнуть, если бы члены этой организации проявили готовность рассмотреть вопрос о приглашении России в альянс на условии ее возвращения на стезю демократии.

Большая умная стаття, полностью читать здесь