Постепенное размывание устоев: от запрета на курение к уничтожению института семьи.
Бросьте лягушку в кипяток, и она выпрыгнет из чана без всякого для себя вреда. Но если посадить лягушку в холодную воду и постепенно довести ее до кипения, глупая амфибия будет спокойно сидеть, не замечая, что происходит, и сварится заживо.
Эта метафора все чаще приходит на ум при виде медленных, но неумолимых перемен, которые, постепенно накапливаясь на протяжении лет, уже коренным образом преобразили облик американского общества и грозят ему дальнейшими радикальными потрясениями. А тем временем обыватель, подобно упомянутой лягушке, пребывает в блаженном неведении относительно того, что творится вокруг.
В начале 80-х годов борьба с курением, до тех пор сводившаяся лишь к агитации, вышла на качественно новый уровень – началось движение за введение ограничений на курение в авиалайнерах. Поборники традиционных свобод предупреждали, что это только первый шаг, за которым неизбежно последуют другие, и кончится это тем, что курение вообще будет поставлено вне закона.
Подобные зловещие предупреждения вызывали только смех у всех трезвомыслящих людей. Как можно всерьез принимать этих кассандр, которым повсюду чудятся угрозы гражданским свободам? Нет, право, господа, надо все же меру знать! Речь ведь идет всего лишь о том, чтобы отвести часть салона некурящим, не более того. В конце концов, есть люди, которые не выносят дыма, у них тоже есть права, разве не так? Ничего страшного это курильщикам не сулит – ну, может, минимальные, совсем необременительные неудобства.
Однако кассандры как в воду глядели. Как гласит пословица, коготок увяз – всей птичке пропасть. Борьба с пагубной привычкой начала набирать обороты. К концу 80-х годов курение на воздушном транспорте (а заодно и в аэропортах) было полностью запрещено. Дальше – больше. Со всех сторон на курильщиков сыпались кары: сегодня запрещают курить в ресторанах и барах, завтра – в торговых центрах, послезавтра – в государственных учреждениях…
Очередной логический шаг на этом пути был сделан 27 января нынешнего года: калифорнийский город Калабасас первым в стране запретил курение на открытом воздухе. Отныне в границах города запрещено курить в местах общественного пользования – в парках, на открытых верандах ресторанов, в торговых зонах под открытым небом и в зонах общего пользования кондоминиумов.
Курение разрешено только в специально отведенных местах в торговых центрах и на работе, но с ограничениями: если некурящий потребует от курящего затушить сигарету или сигару, тот обязан подчиниться под страхом штрафа. В собственных жилищах калабасасовцам курить пока не возбраняется, но, вне всяких сомнений, вскоре и этот досадный недосмотр будет устранен. Достаточно будет кому-нибудь из особенно бдительных радетелей общественного блага учуять табачный запах, просачивающийся наружу из дома курильщика, и возмутиться, как соответствующие оргвыводы не заставят себя ждать.
Все обещания не посягать на права курящих давно забыты. Постепенно внедряясь в сознание, пропаганда сделала свое дело, и ныне курение рассматриваться уже не только как вредная привычка, а как социальный грех, фактически даже преступление, причем с каждым днем все более и более тяжкое. Юмористы развлекаются, придумывая всевозможные карикатуры на эту тему. Например, преступник на суде признает себя виновным в ограблении с убийством, но в качестве смягчающего обстоятельства с достоинством указывает, что зато он не курит. Присяжные и зрители горячо ему рукоплещут.
Вы можете сказать, что так и должно быть: курение наносит слишком большой вред здоровью, чтобы можно было с ним мириться. Проблема, однако в другом. Если курение – такая дурная привычка, почему бы не приравнять табак к наркотикам и не запретить его употребление в законодательном порядке? Но общество не поддержало бы такую радикальную меру, и противники курения решили действовать по-иному.
В тех случаях, когда “силам прогресса” не удается добиться своего кавалерийским наскоком, они неизменно переходят на принцип тихой сапы и добиваются своего не мытьем, так катаньем: медленной ломкой устоявшихся стереотипов путем психологической обработки общества – так сказать, постепенно доводя воду до кипения, чтобы не спугнуть лягушку.
Но если борьбу с курением действительно еще можно с грехом пополам оправдать соображениями общественного блага (хотя бы тем, что курящие рано умирают, и налогоплательщикам во многих случаях приходится брать на содержание их вдов и сирот), то другие пропагандистские кампании аналогичного рода носят куда менее невинный характер.
В 1977 году произошло на первый взгляд незначительное событие: в популярном телевизионном сериале Soap в числе постоянных персонажей впервые в истории появился гей. Публика смеялась над проделками симпатичного комического героя, не особенно задумываясь о социальных последствиях нарушения табу на пропаганду однополой любви. Между тем, то был сигнал к генеральному наступлению на фронте нормализации гомосексуализма.
С экранов кинотеатров и телевизоров хлынул поток фильмов на еще недавно запретную тему. Все они били в одну точку: гомосексуалисты и лесбиянки – нормальные, хорошие люди, ничем не заслужившие традиционного общественного презрения и порицания. Спорить с этим, действительно, трудно. За немногими исключениями все согласны с тем, что нельзя подвергать дискриминации людей только за их сексуальные предпочтения. Пусть себе делают в тиши спальни, что хотят.
Если бы только в тиши спальни! Человек так устроен, что не знает меры. Никакое движение, созданное для реализации конкретных целей, не станет самоликвидироваться по выполнении поставленных задач. Оно лишь поменяет свои ориентиры и двинется дальше. Не подлежит сомнению, что рядовые гомосексуалисты действительно мечтали лишь о том, чтобы их оставили в покое и не считали выродками и изгоями. Но у их лидеров были совсем иные замыслы.
Для них признание приемлемости однополой любви означало лишь первый шаг на пути к утверждению гомосексуализма в качестве предпочтительной сексуальной нормы.Посмотрите популярный телевизионный сериал Queer Eye for the Straight Guy. Нехитрый сюжет повторяется из серии в серию: четверка чрезвычайно обаятельных геев берет шефство над симпатичным, но совершенно беспомощным увальнем-натуралом, у которого все валится из рук.
Добровольные помощники быстро наводят порядок: один заново обставляет убогое жилище своего подшефного, превращая свинарник в элегантную квартиру, другой одевает своего нового друга по последней моде, третий берет на себя заботу о его прическе, четвертый учит его готовить, и все вместе они устраивают его профессиональные дела. Словом, ставят человека на ноги; без них он совсем пропал бы. Смысл сериала очевиден: речь идет уже не о том, что гомосексуалисты – такие же люди, как все, а о том, насколько они лучше и выше.
Пропаганда гомосексуализма начинается уже в начальных классах школы, где семилетних детей заставляют читать книжки вроде “У Хезер две мамы” или “Папин сожитель”. Что же касается искусства, то в нем, кажется, вообще не осталось места для традиционных представлений о сексе, которые все шире рассматриваются в “просвещенных кругах” как признак культурной отсталости и заскорузлого мещанства. Недавно Голливуд штурмом взял еще одну высоту – в фильме «Горбатая гора» выведены геями канонические фигуры американской мифологии, олицетворение мужественности – ковбои.
Главная цель движения за права гомосексуалистов – нормализация однополых союзов, вплоть до признания их обществом в качестве законных браков. Институт брака, являющийся продуктом социальной эволюции человечества, был придуман с единственной целью – обеспечить оптимальные условия для продолжения рода, преодолеть заложенный в мужских генах промискуитет – стремление к беспорядочной половой жизни. Брак – это в первую очередь институт принуждения, призванный привязать мужчину к семье, заставить его заботиться о своих детях, тем самым повышая их шансы на выживание.
В таком биологически обусловленном виде брак существовал во все времена и у всех народов. И нигде, никогда в истории, даже в тех обществах, где гомосексуализм был широко распространен и признан вполне нормальным явлением, однополую любовь не пускали на порог храма Гименея. Требования гомосексуалистов приравнять их союзы к традиционному браку равносильны уничтожению этого социального института, составляющего основную опору общества.
Гомосексуалисты указывают, что они не виноваты в том, что появились на свет такими, и влечение к однополой любви, видимо, на самом деле хотя бы отчасти обусловлено генетически. Многие из них воспринимают свои сексуальные наклонности как трагедию, и им можно только посочувствовать. Однако требование легализации гомосексуальных отношений вполне можно выполнить, не посягая на институт брака. Существуют самые разные способы официального закрепления партнерских отношений геев и обеспечения их имущественных прав.
Но активистам этого мало, они требуют расширить рамки традиционного брака и распространить его на гомосексуалистов, утверждая, что лишение их такого права равносильно дискриминации. Что ж, возможно, это отчасти и так. Жизнь вообще несправедлива: кто-то появляется на свет сильным и красивым, кто-то – с физическими изъянами. Так распорядилась судьба, и бессмысленно кого-то в этом винить. Но разрушать институт брака, чтобы загладить вину природы, означает самоубийство общества.
Главный аргумент в пользу гомосексуальных браков сводится к тому, что этого требует принцип равенства перед законом. Более того, утверждают поборники права гомосексуалистов на заключение законных браков, это все, чего они добиваются. Как только общество санкционирует браки геев, на этом будет поставлена точка. Ей-богу!
Несомненно, многие из них так и думают. Но они, по-видимому, не видят или не хотят видеть, куда ведет логика их аргументов. Если лишение гомосексуалистов права вступать в законный брак в традиционном понимании этого слова попирает принцип равенства, как можно лишать такого же права тех, кто придерживается иных воззрений на брак? Например, сторонников многоженства?
Ну нет, этого никогда не будет, убеждают нас активисты гомосексуального движения. Пол Варнелл пишет: «…В принципах, на которые опирается концепция гомосексуального брака, ничто не дает оснований для легализации каких-либо других видов взаимоотношений, не говоря уже о полигамии. Легализация многоженства в современном обществе вроде американского представляется крайне маловероятной”.
Так ли? Недавно в журнале “Ньюсуик” появилась статья под боевитым заголовком “Многоженцы, соединяйтесь!” В ней, в частности, говорилось: «…По следам движения за гомосексуальные браки возникло новое движение за полигамию, свидетельством чего является судебное разбирательство по иску, оспаривающему конституционность законов против многоженства, и состоялся дебют нового телевизионного сериала на тему о полигамии (Big Love на канале HBO)”.
В статье цитируется активист полигамистского движения Марк Хенкел, который выразился еще более определенно: “Право на полигамию станет содержанием следующей битвы на фронте борьбы за гражданские права. …Если Хезер может иметь двух мам, не должно быть никаких препятствий к тому, чтобы в дополнение к мамам у нее был еще и папа”.
Может быть, не следует придавать его словам чрезмерного значения? Мало ли что болтают отдельные экстремисты! Вместо того, чтобы гадать, стоит ли пугаться угроз Марка Хенкела, давайте обратимся к конкретному примеру Швеции, этого бастиона леворадикальной мысли и маяка «социального прогресса», указующего путь всему Западу.
В 1987 году Швеция стала первой страной в истории, уравнявшей гомосексуальных партнеров с законными супругами в правах на получение социальных и имущественных льгот. А семь лет спустя гомосексуальные браки были окончательно узаконены. Причем и в том, и в другом случае правительство торжественно клялось, что никакого дополнительного экспериментирования с институтом семьи не будет.
Однако уже в марте 2004 года шведская печать сообщила, что молодежное крыло правящей Социал-демократической партии выступило в поддержку идеи замены традиционного института брака “гендерно-нейтральной системой множественного брака”, а также потребовало официально признать “полиамурные” (т.е. многопартнерские) отношения. Так что, не оспаривая искренности Пола Варнелла, обещающего, что, как только гомосексуальные браки получат официальное признание, на этом будет поставлена точка, позволительно усомниться в его провидческом даре.
Но даже легализация многоженства – далеко не конечная точка, а лишь очередной этап в прогрессии, предназначенной до бесконечности раздвигать границы санкционированного обществом асоциального поведения и разрушения традиционных норм. Например, с какой стати считать, что брак – сугубо человеческий институт? Почему бы не разрешить людям заключать браки, скажем, с домашними животными? Кто может гарантировать, что следующим этапом борьбы за гражданские права не станет кампания за легализацию скотоложества?
Ну, знаете, это уж чересчур, скажете вы. Чересчур? Несколько недель назад информационные агентства сообщили, что в порту израильского курортного города Эйлата состоялась церемония бракосочетания англичанки Шэрон Тендлер, 41 года, с покорившим ее сердце дельфином Синди, 35 лет.
Молодая, нажившая миллионное состояние организацией гастролей рок-групп, скормила несколько рыбин плававшему у причала жениху, который выразил свои чувства пронзительным свистом. Новобрачная нежно поцеловала своего суженого в мокрое смеющееся рыло, вслед за чем шаферы бросили ее к нему в воду прямо в подвенечном платье.
Новые супруги познакомились 15 лет назад, когда Синди подплыл познакомиться к Шэрон, наблюдавшей у дельфиньего рифа, как резвятся эти грациозные морские животные. То была любовь с первого взгляда. Свадьба с любимым – счастливейший момент ее жизни, сказала новобрачная. Она поведала, что ждет не дождется, когда останется наедине с мужем.
Источник