Посильнее, чем «Фауст» Гёте, хуле...
(выдержки из неотредактированного «Разговора с политиком» Бори Акунина)
Борис Акунин. Первый раз я увидел Навального на митинге 24 декабря. Мы начали очень поздно, потому что Алексей никак не мог найти веняк, чтобы ширнуться. С венами у него был полный пиздец. Он осатанел и не выходил из туалета, так что нам пришлось подождать.
Алексей Навальный. Я сидел за сценой, искал вену и вопил: «Отъебитесь! Отъебитесь!» — всем, даже своим друзьям, а они думали, мол, боже, он сейчас сдохнет, и все в таком духе. Наконец я выхожу на сцену и тут понимаю, что сейчас сблюю. Но уходить со сцены я не собирался: это расценили бы как отступление.
Олег Кашин. В конце концов Навальный вышел. Алеша казался очень напряженным. Он весь был раскрашен серебрянкой, из одежды на нем были одни трусы. Пятна серебрянки были по всему телу. Даже на волосах. Но волосы и ногти у него были покрашены в золото. Кто-то сделал из него сверкающее чучело. Он вышел и начал повторять одно и то же раз за разом. Единственные слова, которые звучали: «Да или нет? ДА ИЛИ НЕТ?! ДАИЛИНЕТ?!». Потом Алеша посмотрел на всех и сказал: «Люди, меня тошнит от вас!». И сблевал.
Борис Акунин. Ксюша Собчак сидела около сцены. Тоненьким мерзким голоском она заорала: «Блюй! Блюй! Когда же ты сблюешь?» И он сделал это. Он сблевал. Навальный всегда делал то, чего хотела аудитория.
Алексей Навальный. Я сделал это очень профессионально. Не думаю, что попал на
Илья Варламов. Я стоял перед сценой. На меня наблевали. Алеша попал мне на плечо.
Борис Акунин. В то время я уже привык к блюющему Навальному. Обычно он прятался за усилки, но к тому моменту все уже были в курсе, что он там делает. Какая деградация…
Олег Кашин. Все, что касается моих отношений с РосПилом, прямо в руках разваливается на части. Я плачу за них в отелях, даю им деньги в долг на собственный страх и риск. Так не может продолжаться. У меня просто нет денег, а взять их неоткуда. Ходят слухи, РосПил грабит по выходным автозаправки, чтобы платить за герыч (…) Я отказался от мысли втолковать Алеше что-нибудь, меня он все равно не слушает. Например, прямо перед митингом на Болотной он отнес мой ноутбук в Южное Бутово и поменял его на дозняк. А мне сказал, что ноут кто-то спиздил. Мое сердце кровью обливалось. Неделю спустя Илья Варламов рассказал, как все было на самом деле. В общем, к моменту начала митинга на проспекте Сахарова я уже сдался.