Не столько сам Медведев, сколько желание и готовность самого общества увидеть в его действиях и словах перемены дали ему репутацию либерала и реформатора.
Встречаясь с членами партии «Единая Россия» на Кубани, Медведев назвал Иосифа Сталина «классиком», процитировав заголовок его самой известной статьи «Головокружение от успехов». Пожалуй, этой оговоркой – скорее случайной, нежели запланированной – Медведев нанес последний удар по надеждам либералов. Удар оказался символическим: ведь именно Медведев инициировал создание в России «антисталинской», как ее назвали, комиссии и объявил официальный государственный курс на десталинизацию и десоветизацию. Этот шаг не был слишком популярным, он был важным для закрепления авторитета президента в той небольшой группе либерально настроенных граждан, на которую Путин со своей идеей «возрождения СССР» не мог даже рассчитывать.
С надеждами либералов на Медведева, вокруг которых сейчас ломается столько копий, стоит разобраться отдельно. Тем более что как раз сейчас, когда уже фактически началось подведение итогов его президентства, активизировалась и сама дискуссия о том, что это было за наваждение – очарование и надежда на Медведева?
Те, кто никогда не очаровывался, теперь получили отличный повод заклеймить и смачно пнуть тех, кто возлагал на Медведева какие-либо надежды и ожидания. Первые всегда считали, что «утка» с самого начала была хромой и Медведев лишь «грел кресло для Путина», последние же довольно болезненно расстаются с надеждой лишь сейчас.
Второй раз после майской пресс-конференции Медведева, вокруг которой нагнеталось невероятное политическое напряжение и где от него ждали чуть ли не объявления об отставке Путина. Когда во время пресс-конференции вообще ничего не произошло и никаких политических решений не последовало, от Медведева отвалилась большая часть либеральной и прогрессивной публики. Причем громко.
Это и был финал, и наступил он тогда, в конце мая, а не во время съезда «Единой России» в сентябре, во время объявления неожиданного исторического решения о перестановках в тандеме. Сразу же выяснилось, что Медведев был очень плохой президент. Если раньше было принято говорить о мелких позитивных переменах, произошедших при Медведеве, а негативные как бы забывать, то в конце мая все поменялось: на публику вывалили целый список серьезных претензий к нему. Их было принято как бы забывать, потому что чувство надежды вообще невозможно испытывать без некоторых, хотя бы временных, шор. А когда шоры спадают, все проблемы и старые претензии вдруг вылезают наружу, а их значимость и глобальность достигает максимума.
«Старье», вновь предъявленное тогда Медведеву, выглядело крайне свежо! Во-первых, «либеральному президенту» вспомнили войну, которую он, оказывается, затеял против «свободной Грузии». А еще выяснилось, что президент-«свобода лучше несвободы» ужесточил законодательство в области борьбы с экстремизмом, в том числе политическим. А еще снова припомнили, что Медведев «посадил Ходорковского на второй срок», а ранее это звучало в более мягкой формулировке, как «дистанцировался от дела МБХ». А еще «Медведев-реформатор» так и не справился ни с одной реформой «по-настоящему». У Медведева тогда возник и свой список-поминальник помимо Ходорковского: Эстемирова, Магнитский, Кашин, Химкинский лес … и все это произошло во время правления Медведева.
Пока Медведев был президентом, многие ждали, что за его мелкими шажками и верными словами когда-то последуют Настоящие Шаги, не требующие особых слов.
Причем Медведеву долго оставляли шанс и время: сначала у него было «еще полсрока», потом «еще год», а в мае почти все надежды растаяли. Тогда у изрядно поредевшей части либерально настроенной публики оставалась последняя надежда, что Медведев пойдет на второй срок и «сможет себя проявить», поскольку уже «не будет обязан своим избранием Путину». Ожидания перемен в виде ожидания их от Медведева-президента были готовы пойти по второму кругу.
Разочарование Медведевым со стороны либералов привело к тому, что кардинально обесценилась лексика в оценках его деятельности: «случайно оказавшийся у власти человек с заурядными способностями и плохо подавляемыми позывами к насилию» устроил «кривляние», а его «подчиненные-наперсточники» все это время «продолжали убивать, воровать, душить оппозицию», написал тогда (после пресс-конференции) вполне респектабельный Владимир Федорин во вполне респектабельном «Форбсе».
Сброс либералами Медведева с корабля современности сделал приход Путина на третий срок почти неизбежным.
Временное очарование публики Медведевым и надувание пузыря ожиданий дало нам важный урок, итог которого надо зафиксировать хотя бы для истории. И, возможно, для неповторения ошибок в будущем.
Политический ландшафт никогда не будет идеальным для действия. Особенно для действия прогрессистских, а также оппозиционных сил. Любой прогрессизм в действии будет оппозиционен сложившемуся статус-кво, и именно поэтому прогрессисты и оппозиция идейно и содержательно близки. Именно поэтому имеющийся политический ландшафт всегда надо использовать, а не ждать, когда как-то все само сложится в некую подходящую конфигурацию.
С приходом Медведева в президенты, а особенно после его статьи-политического манифеста «Россия, вперед!», опубликованного в «Газете.Ru», многие либералы стали возлагать надежды на Медведева. И, конечно, это была ошибочная надежда, если понимать под ней надежду на «просвещенную и прогрессивную власть», на реформы сверху. Важно понять: не столько сам Медведев, сколько желание и, главное, возникшая готовность самого общества увидеть в его действиях и словах перемены дали ему репутацию либерала и реформатора. Ведь на самом деле
Медведев никогда и не был особым либералом, а уж тем более демократом. Политические рамки, сквозь которые он пришел во власть в качестве преемника Путина, всегда его и ограничивали. Когда внутри этих рамок были возможны послабления политического режима, Медведев на это шел, упорно веря в то, что только лишь изменение «плохого закона» приведет к изменению существующей реальности.
Это практически никогда не работало и не работает, но не отметить этого нельзя. Только очарование Медведевым позволяло на время забывать и не припоминать ему то, что либералам совсем не могло нравиться, – и войну с Грузией, и жесткую отповедь международным наблюдателям. Да и позорную историю с Прохоровым, который рискнул выйти за пределы очерченного поля, но тут же был жестко выкинут с площадки «либеральным» президентом, который сам стал решать, кому участвовать в выборах, а кому – нет. Отставка записного либерала Кудрина и нервная авторитарность, проявленная при этом Медведевым, также осталась непонятной для многих, тем более что содержательно речь шла о разногласиях по поводу резкого и существенного увеличения оборонного бюджета, на котором настаивал Медведев. Почему вдруг резкое увеличение денег на армию поддерживается «либеральным президентом», тоже осталось неясным. А уж когда «президент-либерал» возглавил список «Единой России» на выборах, стало понятно, что все это было не по-настоящему. От либералов окончательно отказались. Их, используя путинский лексикон, кинули. Однако
во времена Медведева в общественном пространстве, несвободном и изрядно кастрированном, все же зародилась некая жизнь, подпитываемая ощущением и иллюзией движения и новых возможностей. Расширение общественного пространства и его более свободное дыхание все же стало заметно.
Это произошло не благодаря Медведеву и не потому, что кто-то стал возлагать на него надежды. Это стало возможным в рамках взросления и роста нашего общества, постепенно учащегося понимать и защищать свои интересы и жизненное пространство. Правильные слова Медведева о модернизации и идеях прогресса могли, при правильном использовании, усилить и ускорить этот процесс (о чем я писала в своей статье «Большинство перемен»), расширяя поле для политического маневра прогрессистских и либеральных сил. Однако этого не произошло, и никакая «коалиция за перемены», никакое «большинство перемен» (или даже меньшинство) не возникли. Общество развилось и продвинулось вперед, но не так быстро, чтобы это стало заметно для власти, чтобы она была вынуждена учитывать его интересы в своих действиях. Но история учит, что только изменение сил в пользу общества может действительно заставить власть пойти на перемены. Именно в этом направлении и надо двигаться, усиливая общество как полноценный политический субъект.