Fiat justitia et pereat mundus
Над Лениным, сказавшим однажды, что «важнейшими из искусств являются кино и цирк», знатоки и ценители взаправдашнего искусства смеялись. А между тем, чего добился он – и чего добились они? Это немаловажно – чувствовать важнейшее из искусств.
Вдохновляясь ленинским недостижимым примером, рискну предположить, что сегодня важнейшим из искусств являются телевизионные сериалы. Любуясь одним из них, я понял вдруг немаловажную штуку – отчего погибла советская империя.
В СССР было много разножанровых сериалов: «ТАСС уполномочен заявить», «Рождённые революцией», «Цыган», «Хождение по мукам», «Освобождение» и прочая, прочая. Но главные – конечно, про Штирлица и «Следствие ведут знатоки».
«Про Штирлица» – эстетство, штучная работа, — сегодня бы такой провалился. Как провалился, скажем, лучший из российских – «Исаев», которому люди («наши люди») с полной серьёзностью предпочли разлапистую за гранью зла, добра и идиотизма «Ликвидацию». Когда есть из чего выбрать, мы редко выбираем лучшее. Выбор для того и существует, чтобы отвлечь внимание от того, что нужно.
«Следствие ведут знатоки» был противоположностью Штирлицу. Их и заказывали-то соперничающие организации: Штирлица – КГБ, «Знатоков» – МВД. Это повлияло на стилистику сериалов. КГБ – это как валютный магазин «Берёзка», МВД – родной
Тогда-то казалось, что жить и умереть надо в «Берёзке». А сегодня с теплотой вспоминаешь и липкую бумагу от мух, и металлическую рогульку на бечёвке –щупать, сильно ли зачерствел хлеб, и лужи молока на выщербленном полу.
Штирлиц не дорожает со временем (разве только дешевеет, раскрашенный), а вот «Знатоки» – другое дело. Ушла натура; под давлением лет родился алмаз.
Мутная картинка, минимум действия, актёры часто запинаются (мало дублей снимали), в первых чёрно-белых сериях за окнами кабинетов налеплен вид с неподвижными троллейбусами и замершими на месте фигурками прохожих – прямо шекспировский театр! А всё же есть что-то такое, отчего хочется его сегодня смотреть. Хочется до неистовства, как водки и огурцов солёных.
Это не только бытовой космос – шапки, автомобили, лица, спички в настоящих, клееных из щепок коробках. Не только то, что было на самом деле. Это ещё и атмосфера, эфир, дух. Советская правильность. Правильности так не хватает в нынешней жизни. Ничего, что она ходульная. Ничего, что милицейские знатоки такие серенькие, неловкие, фанерно-картонные, — именно это и создаёт атмосферу фильма.
Говорят, консультанты из МВД запретили флирт между Пал-палычем и Зиночкой, а всех троих знатоков обязали бросить курить. И правильно. Заставьте знатоков рассказывать анекдоты и жрать водку, как в «Улицах разбитых фонарей», наделите их личной жизнью сверх дозволенного «мама, собака», и всё разрушится. Миф о неумолимой, механистически терпеливой машине добра, которая жуёт медленно, но верно, перестанет работать. А главное в фильме — именно это. Мы, советские люди, обречены. Обречены на истину, на справедливость. Обречены на всё хорошее. Хоть иногда и хочется плохого, да. (Как сегодня – хочется хорошего, «Знатоков».)
Сериал основан на логике «исторического материализма»: справедливость побеждает не в силу чьих-то персональных усилий, а согласно логике общественно-исторического развития. С одной стороны, это была величайшая гуманистическая идея: надо просто спокойно жить, честно трудиться, жарить вечером после работы картошку, открывать банку вкуснейшей кабачковой икры и садиться смотреть «знатоков», а коммунизм от этого сам наступит.
С другой…
Заметьте, например, как смазана развязка дела десятого, про свалку. Никакого триумфа, никакого выдоха, никакой блаженной сюжетной сытости. Машина добра терпеливо докрутила свои колёсики, доползла до истины и поползла дальше. Главный злодей, тот ещё хотя бы побил пластинки, а что произошло в жизни Шурика, Зиночки и Пал-палыча? Ничего. Шурик, Зиночка и Пал-палыч идут по улице. И повторится всё как встарь. Петровка, улица фонарь. Неразбитый.
Чувствуется в этой обречённости на победу добра тоска какая-то. Какая-то скука. Впрочем, для Зиночки, Шурик и сверхчеловеческого Пал-палыча тоски нет, они монахи. Избавлены от мирских страстей. Им не нужна страсть, не нужен мотив. Они рыцари добра «в чистом виде». А добро в чистом виде не может не быть постным.
Советская мифология вообще во многом наследовала гностикам. И у тех и у других был «Свет» (только у нас – «Свет учения»). Человек при этом ни тем, ни другим не важен. Чем больше человека и всяческой тварной дряни, тем хуже для Света. Чем меньше в человеке человека, тем больше в нём Света, тем ближе он к Богу.
Не случайно главные актёрские работы в сериале приходятся на долю отрицательных персонажей. В них слишком много «человеческого» (урвать, выкрутиться, схитрить, восторжествовать, обмануться, испугаться, отчаяться), — здесь есть что играть, есть на что посмотреть. А как сыграешь исторический материализм? Может быть, Каневский, Мартынюк и Леждей и неплохие актёры, но любим-то мы их не за это.
Теперь смотрите. Послевоенный СССР, самая могучая империя в истории человечества, просуществовал всего сорок лет и развалился с полпинка от уличных демонстраций. Не потому ли, почему и гностицизм терпел «исторические поражения»? А христианство — убогонькое, искушаемое, верёвочкой войн и инквизиций подвязанное – ничего, пыхтело-коптило...
В финале дела одиннадцатого (где мужичок с лицом Достоевского, арестованный за халатность, берёт на себя убийство, совершённое дантистским сынком-мажором) Пал-палыч как всегда идёт по Петровке, а зритель остаётся в недоумении. Что же будет с мужичком, отцом двоих детей? Ведь он вступил в преступный сговор с целью обмануть следствие… Поди впаяют теперь? А дети?
А пофиг. Ни продюсеров, ни авторов сценария это не интересует. Подумаешь, дети!.. Подумаешь, второстепенные, немилицейские, не выражающие идей исторического материализма герои! Пал-палыч-то идёт по Петровке? Идёт! Значит, кино окончено.
В двенадцатом деле – подумать только! – зрителю не показали анонсированного мужа Зиночки. Это уже… От этого, я уверен, СССР и развалился. Не тотчас, как не показали, разумеется, а от этого девственного равнодушия человеку. От нелюбопытства к нему. От нежелания и неспособности воспринимать всерьёз его слабости.
Ещё раз: нежелания и неспособности воспринимать всерьёз его слабости. Это важно. Это и сегодня полезно помнить. Люди не такие, какими должны быть. Они любят Шурика, Пал-палыча и Зиночку, смотрят что дают и не ропщут. А потом – бах, и величайшая империя вместе со всеми полимерами летит в тартарары. Вот как это устроено. А всё потому, что эти там наверху, кураторы из МВД, не чуяли под собой
Сегодняшний-то режим к человеку не равнодушен, о нет. Он делает всё, чтобы сделать его жизнь нестерпимой, и не маскирует своих намерений лживой риторикой. И срабатывает закон «Бьёт – значит любит». Нынешний режим человека чувствует. Знает: говнецо человек. И человек знает, что режим говнецо. Идеальная пара. Им друг с другом сто лет жить.
Признаться, я давно бы вступил в партию «Новая сила», если бы её сторонники не убеждали меня, что режим вот-вот рухнет. А для меня это – всё равно что «…а потом мы наденем костюмы фиолетовых барсуков и улетим на Луну». Да-да, мои дорогие. Да. Конечно, конечно.
Политика вещь увлекательная, я понимаю. Но есть некоторые фундаментальные вещи. Человеку не свойственно жить с мыслью о смерти. В гибель мира мы «не верим», как в свою смерть. А если «мир не погибнет», справедливость не восторжествует. Древние римляне точно почувствовали, что бытие и справедливость сосуществуют по принципу «или – или». Бытие важнее. Для торжества справедливости существует искусство. Это первый момент.
Момент второй: революции случаются не оттого, что всё плохо, а оттого, что всё недостаточно плохо. Если бы у царской России не было шансов победить в Мировой войне, никакая революция бы не понадобилась. Недовольство путинской национальной политикой началось не тогда, когда в Чечне и Дагестане шла война, гибли солдаты, а в русских городах рвались бомбы; оно началось тогда, когда всё это закончилось.
Момент третий: экономический кризис не послужат ослаблению власти. Наоборот, начав терять то, что имеют, люди начнут испытывать страх перед всякими переменами и станут уповать на власть пуще прежнего. Только полная нищета, край отчаяния заставит их рискнуть. Вы уповаете на это?
Националистическая партия (если она желает добра своему народу) должна опираться не на «кризисные явления», которые хоть и возмущают и будоражат, но по-хорошему, никому не нужны. Не нужно ассоциировать себя с тем, что раздражает или огорчает. Вас при первой же возможности выплюнут. Кроме этого, нельзя ориентироваться на «сознательных» и «протестно настроенных» — дескать, «вот мой народ». Ни хрена это не народ. «Сознательных» и «протестно настроенных» в любом обществе всегда меньшинство, хоть они и заявляют о себе громче всех.
Нужно уметь слышать тех, кто молчит, а не тех, кто кричит. Националистической партии (если она вдруг желает добра своему народу) нужно ориентироваться на тех, кто верит в Путина и надеется, что ничего страшного не случиться, потому что народ – это они и есть. В противном случае, сколько ни открещивайся от «болотной», ничем отличаться от неё не будешь. И уподобишься тем кураторам-консультантам из МВД, кастрировавшим Пал-палыча и стерилизовавшим Зиночку.
Ладно, надеюсь, я не очень испортил песню. Поехали .