Эффект свидетеля: история Китти Дженовезе, или Почему всем на вас похуй

Жертва, тщетно взывавшая о помощи: история Китти Дженовезе

Тринадцатого марта 1964 года двадцативосьмилетняя Кэтрин Дженовезе возвращалась домой с работы. Это возвращение оказалась последним в ее жизни: Дженовезе получила удар в спину ножом от неизвестного нападавшего, а затем была изнасилована и убита. Подобные ужасные происшествия не являются в Нью-Йорке чем-то необычным, но об этом преступлении стало известно во всем мире. Ее нечеловеческие страдания продолжались в течение получаса на глазах тридцати восьми соседей, из которых никто не удосужился вызвать полицию. Случай «Китти Дженовезе» (так ее обычно называли знакомые) послужил катализатором исследований феномена поведения свидетелей. До сегодняшнего дня социальные психологи продолжают спорить о причинах того, что иногда называется «синдромом Дженовезе» или «эффектом свидетеля». Read More

С Праздником, или Откуда возьмутся кадры для грядущей революции

Социальный состав и численность участников революционного движения (1870—1879)

Социальное положение Число участников % к общему числу
Рабочие 807 14,0
Крестьяне 314 5,0
Солдаты, младшие военные специалисты 145 2,5
Служащие 276 8.3
Земские служащие 65 1,0
Собственники предприятий, купцы 29 0,5
Священники 22 0.3
Адвокаты, актеры 53 0.9
Офицеры, военные чиновники 53 0.9
Литераторы 18 0.3
Учителя 433 7,6
Врачи, фельдшеры 178 3,0
Учащиеся школ 644 11,3
Семинаристы 266 4.6
Военные гимналисты, юнкера 37 0,6
Студенты и слушатели высших учебных заведений 2023 37,5
Итого 5664 100%

Антонов В. С. К вопросу о социальном составе и численности революционеров 70-х годов // Общественное движение в пореформенной России — М., 1965,— С. 338.

Популизм и новая олигархия

У «толпы» Лебона много общего с «народом» Мегабиза: отсутствие чувства справедливости, импульсивность, невежественность и глупость. Но теперь эти черты получили медицинское обоснование («необходимо принять во внимание некоторые недавние психологические открытия»): дикость объясняется «расторможенностью», тем, что толпа «дает волю инстинктам». Глупость превращается во «внушаемость»: человек в толпе «как будто загипнотизирован» и «приступает к выполнению некоторых действий с едва сдерживаемой порывистостью». Внушаемость вызывает еще один «медицинский» синдром толпы — контагиозность. Но если мы можем говорить о личности, психологии, «мышлении», «воображении», «чувствах» и «морали» толпы (такие названия дал Лебон главам своей книги), то это означает, что у толпы есть и пол. В XIX веке никто не сомневался в том, что пол толпы — женский и ведет она себя соответственно: во многих описаниях XIX века женщины предстают перед нами как воплощения всего угрожающего и скверного. Они получают удовольствие от насилия, как душевнобольные; и, как детей, их непрерывно одолевают инстинкты; они ненасытны, как дикари, в том, что касается сексуальной сферы и кровопролития.

Подобное сравнение женщин с детьми напоминает один из самых знаменитых пассажей из западной политической литературы, а именно, отрывок из первой части «Политики» Аристотеля, где он устанавливает соответствие между отношениями хозяина и раба, мужчины и женщины, отца и детей, уподобляя, таким образом, роли хозяина-мужа-отца, с одной стороны, и роли раба-женщины-ребенка — с другой. В «феминизации» толпы важны не те не очень удачные психологические приемы анализа, которые применялись к исследованию поведения толпы, а то, что в основе этого лежит представление о неизбежности подчинения.

У этих идей было множество последователей. Толпа превращалась в «массы», а контагиозность — в «коллективный психоз». В 1921 году Зигмунд Фрейд высказал идеи, очень близкие к идеям Лебона, в работе «Психология масс и анализ человеческого Я». После Второй мировой войны, наряду с психологией и физиологией, для изучения толпы также начали использовать данные антропологии. В XX веке к характеристике толпы, или массы, добавилась еще одна — примитивизм. В работе Уильяма Макдугала «Душа группы» (The Group Mind, 1920) обычная неорганизованная толпа описывается как «чрезмерно эмоциональная, импульсивная, жестокая, отличающаяся переменчивым настроением и терзаемая противоречиями, нерешительная и одновременно склонная к крайностям»; «она ведет себя, как неуправляемый ребенок или как наивный и вспыльчивый дикарь», а в худшем случае — «как дикий зверь». Как мы видим, здесь снова возникает та же схема отношений, что и у Аристотеля, с той разницей, что место раба занимает дикарь. По Фрейду, «когда индивиды собираются в большую группу, все их обычно подавляемые инстинкты, жестокие и разрушительные, что преспокойно дремлют внутри каждого человека как следы прежних времен, выходят наружу»; и, таким образом, «отождествление группового сознания и сознания примитивного человека» оправдано полностью.

Завершая обзор «образов» народа, кратко рассмотрим понятия теле- и радиоаудитории.

У «виртуальной толпы» есть общие черты с ее классическим предшественником; публика, внимавшая Геббельсу, или аудитория евангелистского телевидения как минимум «внушаемы»; они вводятся в заблуждение тем, что Мариучча Сальвати называет «мгновенным мнением» (instant opinion, в противоположность «отложенному мнению» — deferred opinion, на котором основана представительная демократия) — для него-то и был изобретен термин «телепопулизм» и «киберпопулизм».

Понятие «народ» в течение XIX века проделало долгий путь развития, как в отрицательной, так и в положительной ипостаси. Вплоть до окончания Второй мировой войны понятия «народ» и «народный» оставались центральными политическими категориями по обе стороны Атлантики. В Европе эту линию образуют следующие события: принятие «Декларации прав человека и гражданина» в 1789 году представителями французского народа, провозгласившими себя Национальным собранием; образование Французского народного фронта в 1936 году; принятие первой статьи итальянской Конституции 1947 года «Власть принадлежит народу». В Италии даже книга дона Луиджи Стурцо «Народная партия» (1919) стала частью этого процесса: показательно, что именно посредством понятия «народ» католики пытались снова выйти на национальную политическую арену после Первой мировой войны.

Вплоть до конца Холодной войны эти понятия были центральными в нашей истории. «В начале XX века Демократическая партия свободно могла придерживаться стратегии экономического популизма», — замечает политический экономист Роберт Рейх. В президентской кампании 1936 года «Рузвельт предостерегал нас от “экономических роялистов”, которые заставят все общество работать: “Время, которое люди работают, заработная плата, которую они получают, условия труда — все это не поддается контролю со стороны общества, а просто навязывается этими новыми промышленными диктаторами”». В завершающей кампанию речи, произнесенной в Мэдисон-сквер-гарден, Рузвельт заявляет: «Они говорят, что те, кто сидит на пособии, не просто безработные — это бесполезные люди», но «и я, и вы не согласны с этим определением наших безработных американцев». А дальше он прибавляет одну двусмысленную фразу: «Мы хорошо знаем, что правление денег так же опасно, как и правление толпы».

Популизм и новая олигархия

Когнитивные искажения, влияющие на оценку глобальных рисков

Основная идея исследований когнитивных искажений (euristic and biases program) состоит в том, что человеческие существа используют методы мышления, называемые эвристикой, которые дают хорошие приблизительные ответы в большинстве случаев, но которые также приводят к увеличению системных ошибок, называемых когнитивными искажениями (bias). Примером эвристики является суждение о частоте или вероятности события по его информационной доступности (availability), то есть по легкости, с которой примеры подобного события приходят на ум. «R» появляется в качестве третьей буквы в большем числе английских слов, чем на первом месте, но гораздо легче вспомнить слова, которые начинаются на эту букву. Таким образом, большинство респондентов предполагают, что слова, начинающиеся на букву R, встречаются чаще. [Tversky and Kahneman, 1973.]

Когнитивные искажения, основанные на эвристике доступности, влияют на оценки риска. Пионерское исследование Лихтенштейна [Lichtenstein, 1978]описывает абсолютную и относительную достоверность суждений о риске. Люди в общих чертах представляют, какие риски причиняют большее число смертей, и какие – меньшее. Однако, когда их просят посчитать риски точнее, они весьма переоценивают частоты редких причин смерти, и сильно недооценивают частоты обычных. Другие повторяющиеся ошибки, выявленные в этом исследовании, также были очевидными: аварии считались причинами такого же количества смертей, что и болезни (на самом деле болезни в 16 раз чаще становятся причинами смертей, чем аварии). Убийство неверно считалось более частой причиной смерти, чем диабет или рак желудка. В исследовании Комбса и Словица [Combs and Slovic, 1979]был проведен подсчет сообщений о смерти в двух газетах, в результате  была обнаружена высокая корреляция между суждениями о достоверности и выборочностью репортажей в газетах (0,85 и 0,89).

Также люди отказываются покупать страховку от наводнений, даже если она хорошо субсидируется и стоит гораздо ниже справедливой рыночной цены. Канрейсер [Kunreuther,1993]предполагает, что слабая реакция на угрозы наводнений может происходить из неспособности индивида представить себе наводнение, которое на их глазах никогда не случалось. Жители затапливаемых равнин оказываются в плену своего опыта. По-видимому, люди не могут всерьез беспокоиться о возможности потерь и разрушений б;льших, чем пережитые во время последних наводнений. Бертон [Burton, 1978]сообщает, что после строительства дамб и насыпей наводнения происходят реже, что, видимо, создает фальшивое чувство безопасности, ведущее к снижению мер предосторожности. В то время как строительство дамб уменьшает частоту наводнений, ущерб от каждого наводнения все-таки происходящего настолько возрастает, что среднегодовой ущерб увеличивается.

Кажется, что люди не экстраполируют опыт пережитых малых опасностей на возможности более серьезных рисков; наоборот, прошлый опыт малых опасностей устанавливает верхнюю границу ожиданий максимально возможного риска. Общество, хорошо защищенное от малых опасностей, не будет предпринимать никаких действий по отношению к большим рискам. Например, часто ведется строительство на затапливаемых равнинах послеф того, как регулярные малые наводнения устранены. Общество, подверженное регулярным малым опасностям, будет считать эти малые опасности в качестве верхней границы возможных рисков (защищаясь от регулярных малых наводнений, но не от неожиданных больших).

Аналогично, риск человеческого вымирания может быть недооценен, поскольку, очевидно, человечество никогда не сталкивалось с этим событием.

Когнитивные искажения, влияющие на оценку глобальных рисков

Закат разума

То, что произошло с корпорацией РЭНД, может служить предостережением для всех «исследовательских» фондов, этих интеллектуальных прилипал, которые сегодня цепляются за муниципальных, региональных и федеральных спонсоров по всему миру. Цель «мозговых центров», попросту говоря, состоит в изучении вопросов и мер политики, которыми не могут или не хотят заниматься правительственные аппаратчики. В основе оптимистического взгляда на эту отрасль лежит уверенность в том, что «внешние» подрядчики обеспечат объективность или независимость их рассмотрения. На деле же для данной отрасли, одним из основателей которой была корпорация РЭНД, финансовый успех или обеспеченность стали более важны, чем цель, результаты и полнота исследований. И корпорация РЭНД больше не обнаруживает достоинств, некогда сделавших ее королевой бала.

Появление «облегченной версии» РЭНД, вероятно, было функцией сложной матрицы личностей и проблем. Все началось с Дэниела Эллсберга и ускорилось благодаря стремительному росту конкуренции, текучке кадров и пагубному натиску политкорректности.

Дело Эллсберга

История корпорации РЭНД делится на два периода: до и после Дэниела Эллсберга. Эллсберг, получивший докторскую степень по экономике в одном из университетов «Лиги плюща», был типичным летуном, работавшим поочередно то в Пентагоне, то в корпорации РЭНД. В 1971 году Эллсберг отксерокопировал совершенно секретный доклад Пентагона, подготовленный по распоряжению Роберта Макнамары, и передал его прессе. У Эллсберга был доступ к этому докладу, потому что он был одним из исследователей. Из доклада вырисовывалась весьма нелестная картина того, как министерство обороны, и в особенности администрация президента Джонсона, вели вьетнамскую войну. На волне антивоенного движения начала 1970-х годов Эллсберг и так называемые «бумаги Пентагона» немедленно стали знаменитыми. «Бумаги Пентагона», таким образом, стали наиболее печально известным и переоцененным исследованием по национальной безопасности в истории подобных докладов. С одной стороны, 7000-страничное исследование хвалили за прямоту; с другой, оно не выявило ничего, о чем скептичные граждане не подозревали бы после Тетского наступления 1968 года, а именно, что две президентские администрации ведут затяжную войну без надежды на победу. Впрочем, на политику «бумаги Пентагона» тоже особо не повлияли. Война продолжалась еще четыре года вплоть до 1975-го, когда генерал Зяп погасил свет надежды, горевший в конце туннеля для генерала Уэстморленда.

Но если на политику Вашингтона «бумаги Пентагона» особо не повлияли, в Санта-Монике эффект от организованной Эллсбергом утечки полностью изменил правила игры. Как и следовало ожидать, правление корпорации РЭНД нашло себе нового председателя, Дональда Райса — еще одного летуна, который впоследствии перешел в Пентагон на пост министра ВВС. Райс быстро увидел признаки приближающегося краха корпорации и осознал, что сосредоточивать ее внимание исключительно на национальной безопасности — все равно что полагаться на зонтик во время бури. Откровенность в рассуждениях о национальной безопасности также грозила бедой: речь шла о возможной потере финансирования!

При Райсе корпоративное судно развернулось и полным ходом направилось в сторону общественных наук. В наше время РЭНД гордо сообщает, что 50 % из ее тысячи семисот с лишним сотрудников (которых в 1948 году было лишь двести) занимаются социальными проблемами. Их проекты в области здравоохранения — возможно, самые масштабные в истории среди подобных. Возможно, будет слишком циничным предположить, что корпорация РЭНД ввязалась в скандалы, связанные со здравоохранением, а ее сотрудники отправились на Ближний Восток, ища расположения арабов, по той же причине, по которой Уилли Саттон грабил банки: «Потому что там лежат деньги!»

Однако то, что корпорация задвинула свой главный козырь — вопросы национальной безопасности — на второй план, было еще не самым страшным. Хуже было то, что после Эллсберга корпорация РЭНД потеряла уверенность в себе и предпочитала говорить своим спонсорам то, что они хотели услышать.

Конкуренция

Если верить Институту городского развития и Налоговому управлению США, сегодня в одних только США насчитывается около 15 тысяч некоммерческих «мозговых центров», обслуживающих власти на уровне городов и штатов и федеральное правительство. Таким образом, на каждый штат приходится по 30 «мозговых центров». Сюда не входят примерно 150 тысяч образовательных учреждений, которые Налоговое управление относит к отдельной категории 501©. Общая сумма не облагаемых налогом доходов «мозговых центров» приближается сегодня к 28 млрд долларов. С учетом же образовательных учреждений это составляет около триллиона. Между теми и другими наблюдается немалое взаимное пересечение. Рост числа учреждений категории 501© за последнее десятилетие составил 60 %, или вдвое больше, чем рост числа всех некоммерческих организаций вместе взятых. В целом некоммерческие организации сейчас представляют собой многотриллионную отрасль.

Из всего этого можно сделать ряд выводов. Самый очевидный из них: у корпорации РЭНД появилось множество конкурентов, в результате чего размывается ее кадровый потенциал и, вероятно, снижается качество анализа. Если «Эппл» и «Майкрософт» вынуждены искать обладателей первоклассного интеллекта за границей, то уж «фабрикам мысли» вроде корпорации РЭНД сегодня приходится иметь дело со специалистами второго сорта.

Закат разума

Демократия и участие: новые вызовы

Активизация молодежи обуслов­лена многими причинами, в том чис­ле естественной сменой поколений, включая давно назревшую ротацию политической элиты. Но не только этим. Сказываются и другие, прежде всего социальные, факторы. Так, в от­личие от США, где заработная плата работников растет до 55 лет, в нашей стране, по оценке Р.Капелюшникова, накопление человеческого капитала фактически завершается к 35 годам, когда заработки достигают пика. Единственным выходом из такой си­туации для многих представителей так называемого креативного класса становится смена работы путем пе­рехода в сегмент с большой заработ­ной платой даже за счет нисходящего квалификационного уровня. Все это, безусловно, вызывает недовольство, а иногда — и открытый протест. Осо­бенно, когда возникает ощущение (а возникает оно у очень многих на ру­беже 30—35 лет), что карьерную лест­ницу, по которой мечтали забраться на максимально возможную высоту, давно уже втянули за собой те, кому удалось забраться по ней раньше. Од­ной из причин, выводящей внешне благополучную молодежь на улицы российских городов, является пу­гающая перспектива многолетнего застоя с резким сужением качества жизни, возможностей личностной самореализации.

Миллионы же других молодых людей, особенно учащаяся моло­дежь, даже об этом не могут меч­тать, зарабатывают себе на жизнь, что называется, «по-бразильски», то есть перехватывая время от времени случайную, краткосрочную работу без каких-либо социальных гаран­тий. Более того, наметилась тенден­ция, что этот тип заработка у многих продолжается и после окончания учебы. Особенно это характерно для Москвы, где значительную долю молодежи составляют приезжие, и, соответственно, масштаб и разнооб­разие «нестандартных» форм заня­тости столь велик, что начинает вос­приниматься как норма трудовых отношений.

Наша столица за последние пять— семь лет, как «пылесос», вобрала в себя весьма значи­тельную часть актив­ной, амбициозной молодежи из дру­гих регионов стра­ны и очень быстро из сонного, сытого, спокойного города стала городом сверхополитизированным — во всяком слу­чае по сравнению с другими регионами страны. Примерно то же самое, возмож­но в чуть меньших масштабах, проис­ходит в Санкт-Пе­тербурге. Сегодня в мегаполисах 89 про­центов опрошенных в той или иной сте­пени интересуются политикой и лишь 6 процентов — не интересуются. 67 процентов имеют в своем непосредственном окруже­нии людей, интересующихся ею. Та­кое невозможно было себе предста­вить еще пять—семь лет назад, когда само слово «политика» вызывало у многих москвичей лишь презри­тельные усмешки.

Сейчас мы наблюдаем обрат­ный процесс. Возник букваль­но взрывной интерес к разно­образным неформальным формам низовой самоорганизации, волон-терства, движений «одного требова­ния», что свидетельствует о начале не формального, а реального струк­турирования гражданского обще­ства. В нашей стране происходит то, о чем А. Турен и Р. Инглхарт писали в конце 1990-х годов применительно к европейским реалиям: отказ обще­ства служить дисциплинированным «войском» политиков, выражаемый в стремлении людей доводить обще­ственные требования напрямую, благодаря отделенным от государства и партий общественным движениям. Это открывает путь в политику и но­вым субъектам, и целой плеяде молодых гражданских активистов, многие из которых уже в ближайшее время станут и уже становятся известными стране политиками.

Понятно, что подобного рода на­строения локализованы пока в ос­новном столицами и характерны для меньшинства населения (25—30 про­центов). Но в современном информа­ционном обществе это уже не имеет принципиального значения. Сегодня максима В. И. Ленина — «политика там, где миллионы» — уже не столь ак­туальна, как ранее, она перестает быть основополагающим критерием уров­ня зрелости и развитости политичес­ких и гражданских инициатив. Ныне даже маленькие группы активистов, благодаря современным средствам коммуникации, могут оказывать за­метное влияние на жизнь страны, сви­детелями чему совсем недавно были не только мы, но и весь мир. Кроме того, фиксируемое массовыми опро­сами снижение интереса к «большой политике» сопровождается, особенно в молодежной среде, латентной по­литизацией значительных сегментов разного рода субкультур, неформаль­ных движений.

Скажем, несистемная оппози­ция — благодаря наличию в ее рядах большого количества известных пи­сателей, музыкантов, журналистов, актеров — способна компенсировать спад уличной протестной активнос­ти организацией публичных встреч, дебатов, лекций, концертов, поддер­живая тем самым интерес к актуаль­ной для них политической повестке и деятельности оппозиции в целом. Самый яркий пример — ситуация вокруг «Pussy Riot», когда контркульту­ра, смыкающаяся с политикой, была воспринята значительной частью публики как нечто прогрессивное, противостоящее архаике провласт-ных сил и институтов. В этом же клю­че следует рассматривать «наведение мостов» рядом известных политиков с многочисленными гражданскими движениями, представители которых были замечены на последних акциях протеста. Речь идет, прежде всего, о многочисленных «движениях одного требования»: «синих ведерках», обма­нутых пайщиках и дольщиках жилищ­ных пирамид, экологах, защитниках архитектурного наследия и т. п.

Демократия и участие: новые вызовы

Либеральный апокалипсис

До сих пор одним из немногих специфических преимуществ российского варианта капитализма была низкая безработица. Такая ситуация стала возможна не только из-за демографического кризиса, переживаемого нашей страной, но в первую очередь из-за крайне низкой заработной платы во многих отраслях и нищенских пособий по безработице. Поскольку выжить на пособие в принципе невозможно, люди готовы соглашаться на зарплату, которая лишь незначительно выше пособия. Большое число людей вообще не регистрируется на бирже труда, не видя в этом особого смысла (порой регистрируются в службе занятости как раз те люди, которые на самом деле трудятся неофициально или не собираются искать работу — они просто живут продуктами со своего огорода).

Нынешний кризис должен изменить ситуацию. Граждан России призывают смириться с высокой безработицей, доказывая, что полная занятость не только не должна быть целью государственной социальной политики, но и вовсе является злом. Массовые увольнения уже начинаются, и правительственные чиновники открыто сообщают нам, что ничего делать по этому поводу не собираются. Если раньше предпринимались хотя бы попытки спасать моногорода, поддерживать работающие там предприятия или создавать там альтернативную занятость, кредитуя социально-значимые инвестиционные проекты, то сейчас, если верить обещаниям премьера и его окружения, подобной практике придет конец. Глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев философски заметил, что острый кризис лучше, чем затяжная стагнация. Так что предотвращать кризис или бороться с ним нет особой необходимости, всё идет естественным путем. Выкарабкиваться из кризиса россияне должны будут самостоятельно, без помощи государства. Им предлагают массово менять профессию, работу и даже место жительства, кочуя по стране в поисках пропитания.

Мало того, что, пропагандируя увеличение безработицы как часть перехода к “нормальной экономике”, правительственные чиновники даже не заикаются о повышении пособий, они идут дальше, призывая лишить часть граждан страны права на бесплатную медицинскую помощь. Министр труда и социальной защиты Максим Топилин возмущен тем, что из бюджета “перечисляются деньги в фонд обязательного медстрахования за неработающих людей”. Министр уверен, что надо всех проверять, и только те, кто докажет отсутствие “левых” доходов, получит право лечиться. Вопрос о том, насколько такой подход соответствует всё ещё действующей Конституции РФ, даже не пришел в голову чиновнику. Как и вопрос о том, во что обошлась бы государству такая тотальная проверка.

Предлагаемая правительством “корректировка” ситуации поразительным образом позволяет соединить в одно целое негативные черты западноевропейского и отечественного капитализма. Из западноевропейской модели мы берем высокую безработицу, а из отечественной — низкий уровень пособий и заработной платы.

Либеральный апокалипсис

«...добиваться показаний каким угодно путем...»

СПРАВКА НА НАЧАЛЬНИКА УНКВД ПО ГОМЕЛЬСКОЙ ОБЛАСТИ ЛЕЙТЕНАНТА ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ШЛИФЕНСОНА САМУИЛА ИОСИФОВИЧА.

26 ноября 1938 г.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

 

Шлифенсон Самуил Иосифович – 1903 г. рождения, уроженец г. Велижа, Зап. области, еврей, из служащих, служащий, член ВКП(б) с 1921 года, образование нисшее, в органах НКВД с 1921 года (в период с 1925 по 1932 гг. служил в пограничной охране). Член ЦК КП(б)Б и депутат Верховного Совета БССР. В 1937 г. награжден орденом «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА».

Неоднократно производившейся проверкой следственной работы НКВД БССР, обследованием в августе и в сентябре 1938 года, заявлениями ряда работников НКВД БССР и показаниями некоторых арестованных установлено, что ШЛИФЕНСОНОМ культивировались различные извращения в методах следственной работы, приводившие к грубым нарушениям революционной законности.

Возглавив с лета 1937 г. Оршанскую оперативную группу, созданную при проведении операции по кулацко-уголовным элементам, которая затем была оставлена для проведения операции по приказу 00485 и другим, ШЛИФЕНСОН в середине ноября 1937 года был назначен также по совместительству Начальником Могилевского Горотдела, которым он руководил до 1-го января 1938 года. Здесь он лично создал камерную агентуру, которая, вместо того, чтобы разрабатывать арестованных врагов, незаконными методами вынуждала их к даче показаний часто провокационного характера.

Лично ШЛИФЕНСОН, и по его указаниям также и бывший Начальник 3-го Отделения ДАВИДЕНКО (справка на ДАВИДЕНКО составлена отдельно) создали в Могилевской тюрьме 2 особых так называемые «режимные» камеры, из которых были выброшены топчаны и нары и были созданы крайне тяжелые условия, значительно превосходящие обычный карцер. Через эти «режимные» камеры пропускались почти все арестованные. В эти же камеры была помещена созданная ШЛИФЕНСОНОМ «агентура», которая методами физического воздействия вынуждала арестованных давать какие-либо показания, при чем в ряде случаев содержание показаний подсказывались арестованным камерным агентом. ШЛИФЕНСОН прямо заявил следователям: «Все, что Вы будете делать с арестованными, меня это не касается, мне только нужны их признания». Все руководство следователями проводилось ШЛИФЕНСОНОМ таким образом, чтобы выхолостить всякую партийность в следственной работе и добиваться показаний каким угодно путем, не вдаваясь в вопрос о том, правильны ли эти показания и нет-ли среди арестованных людей, взятых по ошибке.

Когда некоторые работники ставили перед ШЛИФЕНСОНОМ вопрос о неправильных и незаконных действиях камерной «агентуры», он отвечал им: «Что делается в подвале меня не касается, я интересуюсь только количеством сознавшихся».

Установлено, что когда один из работников написал рапорт об имевших место безобразиях на имя бывшего Наркома НКВД БССР БЕРМАНА, и ШЛИФЕНСОН узнал об этом, он на одном из оперативных совещаний предупредил весь оперативный состав о том, что писать о таких вещах могут только враги, не имеющие ничего общего с партией, что этими людьми нужно поинтересоваться и их проверить.

После назначения в январе 1938 года Начальником Гомельского Горотдела (сейчас УНКВД по Гомельской Области) ШЛИФЕНСОН перенес эти же методы и в Гомель. Обследованием установлено, что он создал в Гомеле аналогичную описанным выше «режимную камеру», в которой арестованные содержались в недопустимых условиях.

На основании вышеизложенного, ШЛИФЕНСОН С.И. за грубые нарушения революционной законности – ПОДЛЕЖИТ АРЕСТУ.

Нарком внутренних дел БССР

майор гос. безопасности Наседкин

НАРБ Ф.4, Оп. 21, Д. 1398, ЛЛ. 63—65. Оригинал.

(ШЛИФЕНСОН САМУИЛ ИОСИФОВИЧ (1903, г. Велиж Смоленской губ. — 26.09.1939). Родился в семье приказчика (отец служил у лесопромышленника). Образование: 3 класса еврейской начальной школы; 2 года в гимназии, ушел из 4 класса.

Арестован 11.38; приговорен ВТ войск НКВД Белорусского окр. на процессе 15.05.39—18.05.39 по ст. 180 «б» УК БССР к ВМН. Расстрелян.)

«...добиваться показаний каким угодно путем...»

Коммод Антонин

Часто в очень дорогостоящие кушанья он, говорят, подмешивал человеческий кал и сам не отказывался отведывать их, считая, что он таким образом подшутил над другими. Он подал на стол на серебряном подносе двух совсем согнувшихся горбунов, покрытых горчицей, и тотчас же дал им видные должности и большое богатство. Префекта претория Юлиана, одетого в тогу, Коммод в присутствии всех его подчиненных столкнул в пруд. Ему он приказал и плясать голым с измазанным лицом перед своими наложницами и бить в кимвалы. Вследствие непрерывного ряда роскошных блюд он в редких случаях не включал в угощение на пирах всякого рода вареных овощей. В бане он мылся по семи и восьми раз в день и в бане же принимал пищу. В храмы богов он входил, запятнанный развратом и человеческой кровью. Он изображал из себя врача, чтобы смертоносными ланцетами выпускать кровь у людей. Следуя его указанию, льстецы называли в его честь месяц август — Коммодом, сентябрь — геркулесом, октябрь — непобедимым, ноябрь — преодолевающим, декабрь — амазонским. Амазонским он был назван по причине своей любви к наложнице Марции, портретом которой в виде амазонки он любовался; ради нее он сам пожелал выйти на римскую арену в виде амазонки. Он выступал в гладиаторских боях и с такой радостью принимал прозвания гладиаторов, словно получал прозвания за триумфы. Он всегда выступал на играх и приказывал вносить сообщения о всяком своем выступлении в официальные письменные памятники. Бился он, говорят, семьсот тридцать пять раз. Имя Цезаря он получил за три дня до октябрьских ид, которые он впоследствии назвал геркулесовыми, — в консульство Пудента и Поллиона. Германским он был назван в геркулесовские иды в консульство Максима и Орфита.

Он был принят жрецом во все жреческие коллегии за двенадцать дней до календ месяца непобедимого в консульство Низона и Юлиана. В Германию он отправился за тринадцать дней до элиевых, как он их впоследствии назвал, календ. При тех же консулах он получил мужскую тогу. Вместе с отцом он был провозглашен императором за четыре дня до календ месяца преодолевающего во второе консульство Поллиона и второе Апра. Триумф он справил за девять дней до январских календ при тех же консулах. Вторично он отправился за два дня до коммодовых нон в консульство Орфита и Руфа. Он был отдан навсегда под охрану войск и сената в Коммодовом дворце за десять дней до римских календ во второе консульство Презента. Когда он в третий раз задумал отправиться в путь, сенат и народ задержали его. Обеты относительно него были произнесены в пиевы ноны, во второе консульство Фусциана. В это время, при отце, как пишут в разных сочинениях, он бился триста шестьдесят пять раз. Впоследствии он, побеждая или убивая ретиариев, взял столько гладиаторских пальмовых ветвей, что число последних доходило до тысячи. Диких же зверей он убил собственной рукой много тысяч, в том числе убивал и слонов. И все это он часто проделывал на глазах у римского народа.

Во всем этом он был достаточно силен, в остальном же слаб и немощен. У него была большая опухоль в паху, и римский народ замечал этот его недостаток сквозь шелковые одежды. По этому поводу было написано много стихов, которыми хвастается и Марий Максим в своем сочинении. При избиении зверей он проявлял необыкновенную силу, пронзая пикой насквозь слона, прокалывая рогатиной рог дикой нумидийской козы и убивая с первого удара много тысяч громадных зверей. Бесстыдство его было столь велико, что, сидя в женской одежде в амфитеатре или театре, он на виду у всех то и дело пил. В то время как он вел такой образ жизни, в его правление римскими легатами были побеждены мавры, побеждены даки, усмирены Паннония и Британия, причем в Германии и Дакии провинциалы отказывались подчиняться его власти; все это было приведено в порядок его полководцами. Сам Коммод ленился писать заключения и был так небрежен, что на многих прошениях писал одно и то же заключение. В очень многих случаях он писал в письмах только «будь здоров». Все делалось другими, которые, как говорят, обращали в свою пользу даже деньги, взимавшиеся в виде штрафа.

Вследствие такой его небрежности те, кто вел тогда государственные дела, опустошали продовольственные запасы, и в Риме возникла огромная нужда в продуктах, хотя неурожая и не было. Тех, которые все расхищали, Коммод впоследствии казнил, а имущество их конфисковал. Придумав название «золотой век Коммода», он распорядился снизить цены, чем вызвал затем еще большую нужду. Во время его правления многие покупали за деньги кару для других и спасение для себя. Он продавал даже изменение вида наказания, погребение казненных и смягчение наказаний и за деньги убивал одних вместо других. Продавал он также провинции и административные должности, причем те, через кого он производил продажу, получали свою часть, а Коммод — свою. Некоторым он продавал даже жизнь их врагов. При нем вольноотпущенники продавали даже приговоры по тяжбам. Префектов Патерна и Перенния он терпел недолго; из тех префектов, которых он сам назначил, никто не продержался в течение трех лет — большинство из них он погубил ядом, либо мечом. С той же легкостью он менял и городских префектов.

Элий Лампридий, «Коммод Антонин»
(Текст приведен по изданию: Властелины Рима, М., Наука, 1992)

Что думает о России и о мире средний класс из российской провинции

Турция действительно стала «всероссийской здравницей». Но тут следует уточнить – «здравницей» преимущественно для среднего класса из российской провинции. Если москвичи и питерцы всё активнее едут в Европу, то глубинная Россия пока предпочитает безвизовые страны. В этом нет ничего удивительного – провинция отстаёт в главных трендах (экономических и социальных) от двух столиц на 10-15 лет – в 90-х и для москвичей Турция была пределом мечтаний.

Но всё же глубинная Россия формирует и собственные тренды, а не только заимствует их у Москвы и Питера. Главный их них – это формирование особенного, отличного от столиц и тем более Первого мира среднего класса.

На отдыхе в Турции я беседовал со множеством людей из российской провинции (это можно назвать и «глубинным интервью»). Эти беседы дополнили образ провинциального среднего класса, ранее выводимого рядом социологов. Тезисно это можно представить так:

1) Процентов на 90 провинциальный средний класс – это начинающие начальники (условимся называть средним классом людей, живущих отдельно от родителей и имеющих доход от 1 тысячи долларов и выше на человека). Мелкие бизнесмены, управленцы из среднего и крупного бизнеса, всевозможные чиновники, полицейские, прокуроры и судьи (чиновничество в провинции – вообще основа тамошнего среднего класса). По сравнению с Москвой и Питером среди них очень низок процент (или вовсе отсутствует) «креативного класса», рантье, сервисной клиентелы олигархата.

Усреднённый портрет типичного представителя среднего класса из провинции – это конкретный мужик лет 35-40, семейный, в представлении столичных жителей старомодный и «слишком российский» (собравший в себе почти все штампы «русского человека»).

2) Но для начала обрисуем антропологический тип этих людей. Первое, что бросается в глаза – почти все они с нательными крестами. Немцы, отдыхающие там же, в Турции, в шутку называли мне это явление как «нашествие крестоносцев». Для них это зримый образ архаики, те же немцы с таким внешним почитанием религии были характерны для первой половины XIX века.

Второе, что бросается в глаза – это почти поголовная полнота этого среднего класса. Где-то после 24-25 лет такой россиян начинает оплывать, а годам к 35-ти имеет уже большой живот. Женщины держатся дольше, они полнеют после 35-ти, и это связано уже скорее с гормональной перестройкой организма. Причём эта полнота воспринимается этими людьми нормально, как зримый символ достатка. Напротив, худоба у мужчин считается признаком болезни или низкого статуса, а спортивные тела характерны только для профессионалов (спортсменов, жиголо, циркачей, артистов и т.п. ) или для гомосексуалистов (как и вообще излишний уход за собой).

Эти люди очень много едят и мало двигаются. В огромных количествах они поглощают мясо и хлеб, почти не признают свежих овощей и фруктов (напоминает рацион европейских армий в походе из той же первой половины XIX века). Представитель этого класса просто обязан иметь машину и ездить на ней как можно больше. Человек без машины мысленно вычёркивается из класса, равного им, воспринимается как бедняк (тоже отсыл к времени, когда достаток определялся по числу лошадей).

Все эти признаки вообще характерны для нарождающегося среднего класса в некогда отсталых странах – типа арабских нефтедедобывающих, ЮАР или Индии. Бытовое и социальное поведение россиян из провинции – в этом же ряду.

Эти мужчины очень много пьют алкоголя. Причём в абсолютных лидерах – водка. Примерно треть из них – уже на грани алкоголизма. Их день начинался с похода в бар, который открывался в 10 утра – в это время они активно опохмелялись, а далее, до вечера только и неслось «дабл водка». В день такие люди выпивали до 1 литра водки (причём их не смущала и дневная жара – водка пилась и днём на пляже), причём часто в виде «русского коктейля» ерша – с пивом. Для остальных россиян из этого класса потребление 200-400 мл водки в день было нормой.

В большинстве своём эти люди нелюбознательны и злобноваты. Улыбка или смех считаются признаком дурака или заставляют другого человека насторожиться – не вор ли на доверии перед тобой? Мужчина с каменным лицом, мало разговорчивый, не интересующийся миром вокруг себя – такова эмоциональная оценка провинциального среднего класса.

Что думает о России и о мире средний класс из российской провинции

1 443 444 445 446 447 575