Перед текстом помета Л.В. Дубельта:
«Его Величество изволил читать. 20 Января 1843.
Г[енерал]— М[айор] Дубельт»
Царство Польское
Прошло одиннадцать лет, как в Царстве Польском восстановлено спокойствие. Волнение умов и разорение края — неизбежные последствия революции, — казалось, должны были послужить назидательным, хотя и горестным уроком для жителей. Можно было надеяться, что они, вразумленные опытом, возвратятся к исполнению своих обязанностей и снова примут то полезное направление, которому следовали до 1830 года.
Но это ожидание исполнилось только частию и то в отношении одного материального благосостояния, которого успехи теперь очевидны. Постоянная заботливость нашего правительства о поддержании в Царстве Польском земледелия, промышленности и торговли, истребленных революцией; пожертвования и льготы, сделанные от казны для этой цели; наконец, изобретательность и предприимчивость, составляющие отличительный характер нашего века и возбуждаемые у поляков потребностью иметь занятие полезное и выгодное взамен военного и политического поприща, на котором они подвизались прежде, — все это должно было про-известь хорошее действие на вещественное благосостояние края. И если в Царстве Польском теперь уже не столько больших мануфактурных заведений, как было до революции, то это следует отнести не к упадку, но к успехам промышленности, которая прежде сосредоточивалась только в некоторых округах, а теперь разлилась по всему краю и дала ему этот вид довольства, которого нельзя не заметить.
Но зато здесь и предел успехам: ибо в нравственном отношении опыт не исправил поляков, и политические мнения их не только не улучшились, но стали несравненно хуже. Можно утвердительно и без всякого преувеличения сказать, что общественный дух в Польше или расположение ее жителей к России и ко всему русскому сделался гораздо враждебнее, нежели как был до революции. Тогда горячих голов и врагов порядка являлось не много в сравнении с массою народонаселения. Большая часть народа не питала мятежных намерений, но увлеклась меньшею частью потому, что не имела довольно силы и смелости воспрепятствовать восстанию, хотя и видела в нем свою погибель.
В настоящее время нерасположение к России и ненависть к имени русского сделались общими: они проникли в массы народа и равно одушевляют как городских, так и сельских жителей.
Впрочем, должно, однако ж, сказать, что это недоброжелательство не касается особы Государя Императора; напротив того, Его любят в Польше, как везде, и прибытие Его Величества в Варшаву всякий раз возбуждает радость, надежду и восторг столь же пылкий, как непритворный и повсеместный. Поляки не любят только русского народа и всего, что от него происходит.
Это враждебное расположение умов и ожесточение противу всего русского не есть случайность или явление, которого нельзя было бы объяснить: напротив, причины явны. Но при всей очевидности своей эти причины неуловимы собственно потому, что исключительно принадлежат к разряду нравственных или к области мнений: вот почему они ускользают и вечно будут ускользать от действия правительственных мер.
Четыре главные причины непосредственно и непрестанно действуют на мнение польской публики и дают ему это вредное направление, несмотря на все усилия фельдмаршала князя Варшавского, который там любим и вполне уважаем:
1. Тщеславие польской нации.
2. Злоумышленность латинского духовенства под личиною религиозного рвения.
3. Влияние прусских демагогов, и, наконец
4. Необразованность и дурной выбор наших чиновников. Поляки, встречая в сих последних грубое обращение и видя, что они действительно опередили их в просвещении, составили себе совершенно ошибочное понятие о русских, отчего происходит то, что они почитают за унижение находиться под владычеством народа, который столь низко стоит в их мнении. Опытные люди полагают, что это обстоятельство не должно почитать маловажным, потому что оно-то и подстрекает национальное их самолюбие.
