Конец европейской мечты: Какое будущее ожидает европейскую ограниченную демократию?

Чрезвычайное положение: «Осознание серьезности угрозы»

До недавнего времени благонамеренным был взгляд на Европу как на воплощение идеала Ж.Ж. Руссо («Европейское содружество») [24] или «вечного мира» И. Канта. Озабоченность сохранением национального суверенитета выходило из моды. Вместо этого подразумевалось, что идеал космополитического гражданства (Ульрих Бек) и конституционного патриотизма (Юрген Хабермас) гарантирует «мир посредством переговоров» [25]). Отныне же все иначе.

Нашему времени более подходят, скорее, идеи Томаса Гоббса и Никколо Маккиавели, а не Руссо и Хабермаса, поскольку и Гоббс, и Маккиавели рассматривают политику как конфликт. Эти проницательные критики понимали, что когда политические лидеры заговаривают об «общем благе» и «высоких интересах», в более чем половине случаев они скрывают за этим групповые или личные интересы. Они также полагали, что в действительности нет такого «общего блага», которое могло бы деполитизировать политику. Политик всегда имеет дело с конфликтами, число которых не уменьшается.

Вызывающий споры политолог-теоретик Карл Шмитт разделял приведенное понимание политики и раздумывал над ключевыми противоречиями либеральной демократии времен Веймарской республики — наиболее глубокого кризиса ХХ века. Понятно, почему нынешние политические мыслители сторонятся интеллектуального наследства Шмитта, тем паче в Германии. В начале своей карьеры Шмитт защищает либеральную демократию, чтобы позже оказаться ее заклятым врагом. Блестящий конституционалист  вначале решает поставить свою непревзойденную юридическую изощренность на службу нацизма.

У него — мировоззрение космополита, несмотря на то что он разрабатывает систему оправдания узкого, даже расово окрашенного крайнего национализма гитлеровского извода. Впрочем, при всей его ужасающей неспособности нравственно судить о вещах, и в 1933 году, и позже Шмитт глубоко проникает в те самые проблемы, над которыми Европе срочно следует задумываться сегодня.

Каковы отношения между законом и политикой, между либерализмом и демократией, между властью и суверенитетом? Как мы можем предотвращать технократию?

Read More

Столкновение экономик. Власть денег. Деньги и власть

Великобритания в XIX веке, империя, над которой не заходило солнце, достигла вершины своего могущества, после чего медленно и бесповоротно начала его терять. Процесс столь же объективный, сколь и неизбежный. Который и был главной причиной развязывания Первой мировой войны, спроектированной для укрощения стремительно развивающейся Германии, способной в экстраполяции того времени, объединив Европу под своим предводительством, бросить вызов могуществу Британской империи. Последняя, традиционно играя на противоречиях континентальных государств, подобной наглости (то есть даже вероятности возможного выхода Германии на позицию, с которой бы она могла бросить вызов) потерпеть не могла. Ну а подобрать, или, в крайнем случае, подстроить, casus belli для англосаксонской геополитики никогда не составляло труда. И если для Лондона Первая мировая была за сохранение своей лидирующей позиции, то для США и Германии она была войной за наследство Британкой империи (впрочем, в некотором роде, как и Вторая), падение которой было предрешено. Но после окончания войны США, уже фактически перехватив роль мирового лидера, формально еще оставались на догоняющей позиции. Британское благополучие, как и основные Европейские страны, поддерживалось фактически за счет кредитов Соединенных Штатов, которые стали после войны крупнейшим держателем монетарного золота, обладая около 40% мирового запаса. Также огромную роль в существовании империи сыграла стратегическое союзничество элит англосаксонских государств, как в финансово-экономическом, так и военно-политическом плане. Суть же его заключалась в том, что Англия могла держать свои золотые резервы не в золоте, а в долларах, обеспеченных золотом, находившимся в США, а остальные Европейские страны получили возможность хранить свои резервы в фунтах стерлингов, обеспеченных долларами, которые были обеспечены золотом, находившимся в США. Это означало, что кроме США, никто не оставался на прямом золотом стандарте, а Великобритания в роли мирового банкира выступала только за счет поддержки доллара. Проводимая политика победителей (в первую очередь, Лондона и Вашингтона), формат которой позже получил название неоколониальной, по отношению к Веймарской республике не только доводила последнюю до обреченности, но и ставила в безнадежную зависимость. План Дауэса, по которому Германия впредь должна была выплачивать репарации, был прототипом неолиберальной политики второй половины XX века, а его формы были в точности воспроизведены при политике экономического захвата Международным валютным фондом рынков стран «третьего мира». Суть состояла в том, что для помощи Германии в ее репарационных выплатах, ей предоставлялись кредиты от тех западных стран, которым они и возвращались. К концу двадцатых Веймарская республика оказалась должна больше, чем перед началом действия плана, при том, что все это время стабильно выплачивала долги. И эта шаткая конструкция была обречена на провал. О том, чем вся эта финансовая пирамида закончилась, — хорошо известно. Всемирный финансовый кризис. Который был результатом подобного рискованного кредитования США разрушенных войной экономик Европы. Рискованных в плане гарантий своевременных выплат задолженностей. Наращивание кредитования за счет низких процентных ставок в «ревущие 20-ые» создавало видимость роста благополучия, на самом деле лишь раздувая потребительские задолженности и финансовые манипуляции с акциями на фондовых биржах. В те далекие времена только Франция скептически относилась к созданному Нью-Йорком и Лондоном золотовалютному обменному стандарту. И особенно большое раздражение у нее вызывало то, что лишь фунт стерлингов и доллар фактически оказывались первосортными валютами, в то время как франк оказывался в стороне.

Read More

Пять причин, по которым Китай демократичнее России

Смена власти

В России есть выборы, но нет смены власти. За два десятилетия после падения коммунизма президент ни разу не проигрывал на выборах. Поэтому выборы там нужны не для того, чтобы обеспечить смену власти, но чтобы ее не допустить. В Китае, конечно, оппозиция также не имеет никаких шансов выиграть выборы. Но, с другой стороны, китайские лидеры не находятся у власти более десяти лет, после них автоматически выбирается новый партийный лидер и президент. Иначе говоря, если в российской системе выборы — способ легитимировать отсутствие ротации, то институциональная структура Компартии Китая просто рассчитана на наличие смены власти. Конечно, эти режимы одинаково не допускают политической конкуренции. Но китайское руководство понимает, что лидеров надо время от времени менять, иначе это обернется крупными проблемами. Китайская система, основанная на принципе коллективного лидерства, не допускает появления персонализованного авторитаризма и включает в себя гораздо больше сдержек и противовесов. В противоположность России, Китай не помешан на выборе «преемника»: партия обеспечивает ясные механизмы преемства.

Связь с народом

Недемократические режимы имеют по определению нарушенные механизмы обратной связи. Мониторинги и рейтинговые опросы общественного мнения не могут заменить собой информацию, исходящую от людей при свободной конкуренции на выборах. Демократические выборы — не только возможность отобрать подходящих лидеров, но также и наиболее прямой способ узнать чаяния народа.

Между Китаем и Россией есть важное различие и по обеспечению «связи с народом». Китайское правительство не криминализует протест рабочих. Конфликты на производстве, как правило, обращенные против местного начальства либо руководства предприятия, не считаются опасными для правящей партии. Каждый год проходят сотни тысяч забастовок, и они стали важным источником достоверной информации о жизни людей. Когда люди выходят протестовать, это говорит об их позиции больше, чем любые рейтинги, — не только потому что протесты проходят открыто, а потому что протестующие оспаривают способность местных лидеров улаживать конфликты. В России, которая считается более демократической системой, мы не увидим забастовок, потому что цена протестов для дальнейших трудовых отношений оказывается слишком велика. Российские срежиссированные «выборы» — слишком слабый тест, не позволяющий судить ни о настроениях среди людей, ни о способности местных лидеров учитывать их настроения.

Терпимость к оппозиции и к несогласию
Read More

Ну просто полный анхар

Ну, если бы мне такое рассказывал ребенок детсадовского примерно возраста, я бы, конечно, отнеслась к рассказу с неподдельным интересом. Хотя бы потому, что было бы совершенно очевидно — дитя вдохновенно и фантазией не обделено, к тому же слова во фразы складывает сообразно возрасту, а то и лучше.
История в двух словах: после 2 лет непрерывного мельтешения в воюющей Сирии полуарабка-полуукраинка Анхар Кончева была похищена 10 октября противниками Асада и бежала из плена 11 марта. Привыкнув, насколько это возможно, адресоваться к первоисточнику, я начала копаться в Интернете в поисках откровений. ЖЖ храброй девушки дал мне минимум информации в стиле «Целую крепко. Ваша репка» в сопровождении вихря густых всхлипываний осчастливленных Явлением френдов. Поскольку всхлипы были поразительно однообразны, информации это дало не более, чем репкина авторская ремарка. Пришлось думать, как Анхар (чтобы понять, где искать Анхар) и смело отправляться на прочтение многочисленных геройских интервью. И то сказать, сразу я, что ли, не могла догадаться?

Начнем с малого — с достаточно поверхностного анализа тех данных, которыми сочла нужным поделиться с нами храбрая беглянка Анхар.
Итак, первое, что настораживает — точнейшая хронология и география. Притом нескончаемые жалобы на жуткие притеснения со стороны похитителей. Узник, оторванный от источников измерения времени, как правило, очень быстро теряет счет дням и даже месяцам. Но Анхар сыплет потрясающими подробностями: «через два с половиной дня», «19 февраля» и т.д. Одновременно заметив, что все время плена «у меня полностью была ограничена информация». Но на самом деле степень информированности девушки обо всех планах похитителей потрясает. Итак: «изначально первое требование было выпустить 10 заключенных. Они потом сами отказались. ... Потом они сами попросили гуманитарную помощь в тот район, где они находятся. В обмен на меня. Потом тоже передумали. ... Потом просили за меня 50 миллионов, чтобы купить оружие». Для следующей легенды при следующем «похищении» могу сразу подсказать, что тамошняя братия, профессионально занимающаяся похищениями с целью выкупа, прекрасно, слышите, Анхар? — прекрасно осведомлена о реальной стоимости каждого из нас. 50 миллионов вы не стоите, прошу прощения.
И все это совместно с детским лепетом о личностях своих временных хозяев: «какие-то бандиты. Меня оттуда забрал другой бандит, который начальник всех этих бандитов был». Или вот это: «давай мы запишем для Джазиры, что ты типа шпионка, а потом тебя отпустим. Я бы сказала, что я шпионка и что они хорошие, что они меня отпустили. И после этого меня бы убили» Даже не знаю, что и сказать, впрочем, может быть, это сирийцы в самом деле такие глупые, как рассказывает Анхар?
Потрясающе простодушная игра в вопросы-ответы:
"- Где ты была, где держали?
Read More

Поле исследований по продвижению демократии

Термины и контексты внешних исследований демократии

Исследования переходного периода в первые годы очень часто страдали систематическим пренебрежением международным аспектом (напр., Huntington 1991; Beyme 1994; Linz/Stepan 1996). Только в конце 1990-х годов исследователи начали уделять внимание внешнему измерению демократизации. Интерес к международным делам нарастал с невероятной скоростью. На январь 2010 года библиография американских работ по продвижению демократии насчитывала уже более 340 трудов по теме, от консультативных докладов и политических заявлений до десятков непрерывно появляющихся книг и монографий.

Наш обзор посвящен области исследований т.н. «продвижения демократии извне». Как и в предшествующих литературных обзорах (Schraeder 2003; Cardwell 2011; Simmons 2011), в нашем обзоре рассматриваются главенствующие понятия и тенденции реального мира, связанные с «демократизацией извне». Упор делается на различные механизмы т.н. «поддержки» демократии: «принуждение», «выставление условий», «социализация» и «убеждение».

Такие классификации частично совпадают с уже представленными в научной литературе (Schimmelfennig/Sedelmeier 2005a; Börzel/Risse 2009; Magen/McFaul 2009). Преимущество в обзоре отдается «специалистам» по продвижению демократии — ЕС и США. Одна из наших задач — выяснить, соответствуют ли различия между типами «распространителей» демократии различию между способами «продвижения» демократии. Различие между стилями США и ЕС в продвижении демократии часто характеризовали слишком категорично: говорилось, что США привержены «продвижению демократии», тогда как Европа предпочитает «помощь демократиям» (Merkel 2010: 438). Но я не провожу различия между «продвижением» и «помощью», следуя за теми авторами, которые употребляют эти термины как взаимозаменимые (Burnell 2000; Finkel/Perez-Linan/Seligson 2007).

Исследование т.н. «продвижения» демократии можно возвести к двум научным программам, интерес в которых подпитывается из различных источников, — изучению международных отношений и изучению переходных периодов. При изучении международных отношений в центре внимания оказываются акторы продвижения демократии. Чаще всего выдвигается рабочая гипотеза, что акторы международной политики всегда имеют дело с заранее заданной ситуацией и принимают решения в соответствии с какой-либо умозрительной моделью, в диапазоне от неореализма до конструктивизма. Эти умозрительные модели и надлежит эксплицировать, чтобы лучше понять исходные предпосылки международной демократизации, «расширения демократии» в мире. При изучении переходных периодов важно понимать характер и динамику развития политических режимов в каждой стране. Исследователями в этой области чаще всего становятся специалисты по сравнительной политологии, которые пытаются разобраться со множеством векторов влияний внутри изучаемых явлений.

По большей части в исследованиях по т.н. «продвижению» демократии рассматривается вопрос, при каких условиях взаимодействие внешних и внутренних акторов заставит режим в стране стать более «либеральным», «свободным» или же более «устойчивым».

Здесь невольно предполагается, что внешний актор намеренно пытается повлиять на качество политического режима в другой стране. Внешний актор рассматривается как «агент продвижения» (Lawson 1999; Ethier 2003; Burnell 2004), «апостол» (Börzel/Risse 2009) или «благодетель» (Freise 2004; Jünemann/Knodt 2007; Grävingholt/Leininger/Schlumberger 2009) демократии. Все эти три выражения неизбежно ассоциируются с намеренным действием; и исходя из этого мы можем выносить в отдельную группу всю литературу, в которой демократизация рассматривается как т.н. «процесс распространения демократии» (Bunce/Wolchik 2006; Brinks/Coppedge 2007; Lauth/Pickel 2009; Elkink 2011).

Read More

Постсоветские сумерки: Неподатливая политическая культура России и Украины

16 ноября 2012 года Президент России Владимир Путин и канцлер ФРГ Ангела Меркель встретились на ежегодном российско-немецком саммите, впрочем, без всякой взаимной симпатии. Как широко сообщалось в СМИ, эта встреча, сокращенная до нескольких часов, никак не клеилась. В действительности успех саммита состоял в том, что его результат оказался в противоречии с его задачей.

А. Меркель взбесила В. Путина утверждением, что тюремное заключение членов панк-группы «Пусси Райот» должно быть признано нарушением прав человека. Путину пришлось превратить случай «Пусси Райот» в пример противозаконного антисемитизма: как рассчитывал российский президент, Германия понимает, что это такое. Несмотря на политический антагонизм сторон, саммит завершился подписанием контракта на 2,5 миллиарда евро, согласно которому немецкий индустриальный гигант «Сименс» поставит РЖД 675 локомотивов.

Есть нечто примечательное в характере результатов переговоров: встреча стала итогом с трудом достигнутого изменения стратегии Берлина, в котором совпали романтические борцы за права человека с прагматически мыслящими экономистами. Ведь А. Меркель, заигрывающая с идеализмом, и В. Путин, потворствующий национализму, пришли к соглашению в сфере взаимовыгодного сотрудничества. Ни одна из сторон не осталась в выигрыше и не смогла мало-мальски приемлемым способом выйти из той неловкости, в которой она оказалась.

Несколькими неделями ранее долгожданные парламентские выборы на Украине также оказались безрезультатными. И Вашингтон, и Брюссель ждали их по меньшей мере год, надеясь выяснить, насколько украинские власти услышали и осознали критику жестоких способов политической борьбы, таких как преследование отдельных представителей оппозиции. Неожиданным образом выборы на Украине оказались по большей части свободными и честными. Однако при этом они были несовершенными по организации и не привели к разрешению политического кризиса. Ю. Тимошенко, обожаемая на Западе, осталась в тюрьме, а раздражающий Запад президент В. Янукович остался у власти. Очевидно, что в какой-то момент, летом 2008 года, консенсус между лидерами западных стран в вопросе о постсоветском мире просто исчез.

Оглядываясь назад, мы начинаем понимать, что единство во взглядах на дальнейшую судьбу постсоветского мира исчезло летом 2008 года, в период между провалившимся весенним саммитом НАТО и разгоревшейся в августе российско-грузинской войной. С тех пор политику Европейского союза в отношении постсоветского мира и «восточных партнеров» можно охарактеризовать как повсеместное недовольство Запада своей же политикой. Разочаровывающий своей безрезультатностью тупик саммита этого года и октябрьские выборы на Украине против нашего желания воспринимаются как метафора нынешнего времени, с одной стороны, и как подтверждение нашей дороги в никуда, с другой. Как мы достигли дна политического отчаяния и на каких поворотах и ухабах рухнула наша политика — сама по себе интересная повесть.

Read More

Ник Ксенофоб

В статье «Ксенофон депортирован из Малайзии» газета The Australian сообщает о том, что австралийский сенатор Ник Ксенофон был задержан в Малайзии и депортирован из страны как участник «неофициальной парламентской делегации по оценке избирательной системы».

На самом же деле, сенатор Ксенофон был участником мероприятий Запада по оказанию помощи малайзийской оппозиции, за которой стоит Уолл-стрит, что является частью более широкой геополитической стратегии, направленной на сдерживание роста регионального влияния Китая путём выстраивания против него стран Юго-Восточной Азии.

The Australian подтвердила эту версию, сообщив, помимо прочего, следующее:

 «Он, а также другие члены австралийского парламента должны были встретиться с лидером оппозиции Анваром Ибрагимом, малайзийским министром по делам парламента Мохаммедом Назри и членами группы «Берси» – Коалиции за чистые и справедливые выборы».

Несмотря на то, что «Берси» прилагает максимум усилий, чтобы изобразить себя находящейся вне политики, она явным образом управляется в интересах и силами малайзийской оппозиции, пользующейся поддержкой США, а руководит коалицией человек МВФ Анвар Ибрагим.

Как и следовало ожидать, «Берси», по общему признанию, финансируется Государственным департаментом США через Национальный фонд в поддержку демократии (NED), а также Институтом открытого общества Джорджа Сороса, преступная природа которого уже не вызывает сомнений.
Read More

Стратегия экономических санкций в мировой политике

Использование рестриктивных мер экономического характера в качестве средства давления одного государства на другое с целью вынудить его правительство пойти на уступки и внести коррективы в свою политику известно еще со времен «мегарской псефисмы», когда в 432 г. до н. э. афинский стратег Перикл наложил запрет на торговлю с Мегарой, что стало одним из поводов к началу Пелопонесской войны1. С тех пор такие ограничения время от времени применялись разными странами для достижения тех или иных внешнеполитических целей. В ХХ в. их использование в международных отношениях стало обыденным делом. Появились многосторонние механизмы применения санкций, связанные с деятельностью крупных международных организаций, прежде всего Организации Объединенных Наций.

В системе международного права санкции являются одной из наиболее распространенных форм ответственности государств, которая наступает в результате нарушения ими общепризнанных норм, имеющих важное занчение для мирового сообщества. Санкции могут затрагивать различные стороны международной деятельности государства — от дипломатической (сокращение персонала посольств, отзыв посла, ограничение передвижений и.т.д.) до культурной (прекращение обменов, отказ в допуске на престижные мероприятия, например, на Олимпийские игры и др.). В отличие от дипломатических или политических методов воздействия, нацеленных прежде всего на снижение легитимности или авторитета страны-нарушительницы, экономические санкции призваны побудить ее отказаться от приведших к их наложению действий посредством нанесения ей материального ущерба. По своему содержанию экономические санкции, как считают американские эксперты Е. Хафбауэр, Дж. Шотт и К. Эллиотт, представляют собой «преднамеренный, инициированный государством разрыв или угрозу разрыва нормальных торгово-финансовьгх отношений»2.

Эпохой «расцвета» экономических санкций стало последнее десятилетие XX в. После окончания «холодной войны» в условиях информационной революции, резкого ускорения процессов глобализации и углубления взаимозависимости национальных хозяйственных комплексов значение «экономической дипломатии» существенно возросло. Не случайно, что из 14 случаев применения экономических санкций ООН 12 приходятся на период после 1990 г. Еще более рельефно данная тенденция проявилась во внешней политике Соединенных Штатов Америки, которые, оставшись после распада СССР единственной «сверхдержавой», использовали санкции в качестве одного из инструментов в формировании благоприятного для себя мирового порядка. По данным Национальной ассоциации промышленников, только в течение первого срока президентства Уильяма Клинтона в 1993—1996 гг. Вашингтон более 60 раз прибегал к санкциям3. В начале XXI американские санкции распространялись на 75 стран, население которых составляет 52% человечества4.

Read More

Ведущие экономические эксперты прогнозируют войну и беспорядки

В сущности, ряд стран уже находятся в состоянии войны. Ведущие экономисты предупреждают, что экономические факторы могут усугубить ситуацию и привести к новой мировой войне.

Кайл Басс  пишет:

 Триллионы долларов долга будут реструктурированы и миллионы бережливых и благоразумных граждан потеряют значительную часть своей покупательской способности в самое неподходящее для них время. Конечно, это будет не конец света,    но общественный строй некоторых стран изменится или вовсе рухнет. Грустно, просматривая страницы экономической истории, видишь, что слишком часто войны становились олицетворением и логическим завершением простой экономической энтропии. Мы считаем, что война – неизбежное следствие нынешней глобальной экономической ситуации.

Ларри Эдельсон написал своим подписчикам письмо, в котором говорится:

С 1980-х годов я занимался изучением так называемых «циклов войны» – естественных ритмов, по которым можно рассчитать, когда общество предрасположено к скатыванию в хаос, ненависть, гражданскую или международную войну.

Я определённо не первый человек, обративший внимание на такую очевидную модель исторического развития. Тем не менее, найдётся немного людей, которые захотят обсуждать эту тему в настоящее время. И судя по тому, что я вижу, последствия в 2013 году будут действительно чудовищными.

Бывший аналитик Goldman Sachs, который в своё время сделал несколько важных и точных предсказаний, утверждает, что в конце 2012 – 2013 году начнётся глобальная война.

Авторитетный консультант инвесторов Джеймс Дайнс предсказывает войну, сопоставимую по масштабам с Первой и Второй мировыми войнами, которая начнётся на Ближнем Востоке.

Нуриэль Рубини предупреждал относительно войны с Ираном. Теперь он задаёт вопрос:

К чему это всё приведёт? В обозримом будущем это риск ещё одной Великой Депрессии. Но даже уважаемые европейские политики говорят не только о депрессии, но и о возможности худших последствий, которые мы увидим в следующее десятилетие.

Помня европейскую историю, куда это всё нас приведёт?

И отвечает:

Read More

1 4 5 6 7 8 38