Американский рабочий в русском городе стали

Да здравствует Первое Мая — 

День международной солидарности трудящихся!

Джо Барнс приехал в Магнитогорск на несколько дней, и я повел его посмотреть город, хотя ни одному из нас так и не удалось получить разрешение посетить комбинат. Тогда, в 1938 году, в городе было много, что стоило посмотреть. Часть глинобитных домишек и деревянных бараков исчезла, уступив место жилым домам из железобетона. Появились залитые светом мощеные улицы, городской парк и даже девятиэтажный «небоскреб» местного значения. Хотя город все еще находился на первоначальной стадии своего развития и было еще очень далеко до воплощения грандиозных планов создания образцового города стоимостью в миллиард рублей, который должны были в конце концов построить на другой стороне озера, но в нем уже насчитывалось пятьдесят школ, три института, два больших театра и полдюжины театров поменьше, семнадцать библиотек, двадцать два клуба, восемнадцать поликлиник и много других общественных и культурных учреждений.

В то время как в Кировском районе в основном жили бригадиры, мастера и квалифицированные рабочие, а также небольшое число учителей, врачей и служащих различных городских учреждений, большинство административно-технических и политических работников, занимавших высокое положение, переехали в Березки, где раньше жили иностранные специалисты. Здесь, помимо хорошо построенных и оборудованных домов для иностранцев, Завенягин возвел дюжину больших домов для себя и своих наиболее ценных сотрудников. Созданные по проекту молодого архитектора Сапрыкина, они представляли собой почти точную копию проектов из американских архитектурных каталогов. В результате, как заметил Джо, получилось нечто, весьма напоминающее Маунт Вернон в штате Нью-Йорк или же Джермантуан в Пенсильвании. Дома были расположены на холме. Вокруг каждого дома был большой сад, землю для которого (в отдельных случаях) привозили на грузовиках из мест, находящихся за много миль отсюда. Дом Завенягина по сравнению с большинством советских домов выглядел дворцом. Это был трехэтажный, отштукатуренный снаружи кирпичный дом из четырнадцати комнат, в котором были бильярдная, игровая для двух маленьких сыновей Завенягина, музыкальный салон и большой кабинет. Позади дома находился небольшой олений заповедник, а перед домом — роскошный сад. Все это было обнесено высокой стеной, увенчанной по верху частоколом. Перед входом всегда дежурил милиционер.

Read More

Пересматривая историю: предвидел ли Джек Руби современную Америку?

Джек Руби[1], человек, застреливший обвиняемого в убийстве президента США Джона Ф. Кеннеди Ли Харви Освальда, 7 июня 1964 года заявил в своей беседе с комиссией Уоррена [2](следственной группы, назначенной федеральным правительством по делу покушения на Кеннеди):

«Всё, относящееся к тому, что произошло, никогда не выйдет на поверхность. Мир никогда не узнает настоящих фактов произошедшего и мои мотивы. Люди, обладавшие столь скрытными мотивами, и имеющие так много причин добиваться того, чтобы оказался в этом положении, никогда не дадут подлинным фактам быть честно представленным миру. Джентльмены, я хочу рассказать вам правду, но я не могу говорить её здесь. Если вы хотите вытрясти её из меня, Вам придётся отвезти меня в Вашингтон. Я говорю Вам, что к власти в стране собирается прийти совершенно новая форма правления, и я знаю, что не доживу до следующей встречи с Вами».

Почти полвека спустя эти слова продолжают назойливо звучать в Соединённых Штатах и продолжают вызывать вопросы. Были ли это лишь смутные мысли убитого горем буйно помешанного, или это были слова человека, готового устроить публичное разоблачение, что действовал он по приказу, а не по обстоятельствам? Сами его слова, особенно реплика насчёт «новой формы правления», и по сей день звучат несколько оторвано от реальности. Но если действительно поразмыслить об этом и проанализировать другие подобные высказывания, сделанные время от времени, и присмотреться к американским политикам и политике, как международной, так и внутренней, проводимой с тех пор, можно заметить, что показания Джека Руби Комиссии Уорена, возможно, были вовсе не такими «сумасбродными». Это может стать веским доводом в пользу того, что на самом деле он знал гораздо больше, чем пытается нас заставить поверить история, и что он искренне пытался предупредить эту страну о только что произошедшем, и о том, что это может означать для нации в будущем.

Сущестовали ли ещё выдающиеся современники в конце 1950-х – начале 1960-х в Америке, высказывающие что-либо подобное тому, о чём Джек Руби рассказал в своей беседе с комиссией Уоррена? Как ни странно, они были.

В 1960-м президент Дуайт Эйзенхауэр красноречиво обратился к нации с речью, включавшей следующее заявление: "До последнего мирового конфликта, у Соединённых Штатов не было оборонной промышленности. Американские производители орала с течением времени, когда появлялась необходимость, делали и мечи. Но теперь мы больше не можем рисковать импровизацией национальной обороной в чрезвычайных ситуациях; мы были вынуждены создать постоянно действующую военную промышленность колоссальных масштабов. Помимо этого, три с половиной миллиона мужчин и женщин непосредственно вовлечены в учреждениях министерства обороны. Ежегодно мы тратим на военную безопасность больше, чем чистый совокупный доход всех корпораций Соединённых Штатов. Это объединение военных учреждений и гигантской военной оборонной промышленности в новинку для американского опыта. Его тотальное воздействие – экономическое, политическое, даже духовное – ощущается в каждом городе, каждом правительственном учреждении, каждой канцелярии федерального правительства. Мы признаём настоятельную необходимость такого развития. Тем не менее, мы не должны не осознавать его пагубных последствий. Наш тяжёлый труд, ресурсы, средства существования теперь задействованы, как и сама структура нашего общества.

Мы должны принять меры, против приобретения необоснованного влияния военно-промышленного комплекса на правительственные органы, прошенного или непрошенного. Потенциал пагубного увеличения неправомерного использования власти существует и будет сохраняться.

Мы никогда не должны позволить бремени этой комбинации подвергнуть угрозе наши свободы и демократические процедуры. Мы ничего не должны считать само собой разумеющимся. Только бдительное и информированное население может добиться правильного сцепления гигантского военно-промышленного оборонного механизма с нашими мирными методами и целями".

Read More

«Маяковские чтения»: свобода и предательство интеллигенции

Памятник Маяковскому во времена «оттепели» стал главным местом сбора молодых поэтов и тысяч их слушателей. Постепенно эта группа эволюционировала в диссидентское движение. Власти умело подавили движение – одних лидеров посадив, других приласкав. Эта схема работы с оппозицией стала классикой, и используется в России по сей день.

29 июля 1958 года в Москве открыли памятник Маяковскому на площади его имени (сегодня это Триумфальная площадь). На церемонии поэты читали стихи. Когда официальная часть закончилась, к микрофону шагнул неизвестный человек из публики, и стал читать Маяковского. Собравшимся это понравилось, и к микрофону выстроилась очередь. В итоге договорились собираться и читать стихи – уже не только Маяковского. В это время поэтические вечера были в моде, но впервые они проходили без контроля официальных структур на открытом воздухе. Но советские люди до поры не видели в этом ничего крамольного. Причём не только молодёжь, но и «старшие товарищи». «Московский комсомолец» 13 августа 1958 года похвалил начинание. Между тем, молодёжь на «Маяке» перешла к чтению собственных стихов, вспыхивала полемика – как бы о стихах, но и об их общественном содержании.

Осенью инициатива заглохла, 1959-й прошёл тихо, а вот в 1960 году чтения на «Маяке» возобновились по выходным.

(Отсыл к нынешнему времени: Триумфальная переняла эстафету свободы «Маяка», как и 50 лет назад, став значимым символом – именно здесь по 31 числам собираются митинги в защиту элементарных прав человека, попираемых в России; словно в издёвку, место сбора «свободолюбивой молодой интеллигенции» сегодня в Москве тоже получило название «Маяк» – в харчевне с таким названием публика предпочитает говорить о свободе друг другу, а не народу).

Read More

Индивид — собственность коллектива

За последние несколько тысячелетий человечество столкнулось с ошеломляюще огромным количеством катастроф и трагических событий, которыми обязано самому себе. Большинство из этих событий являются следствием одного единственного конфликта между двумя противоположными социальными качествами: индивидуализм против коллективизма. Эти две силы организованного механизма эволюционировали на протяжении многих лет, и, похоже, длительная борьба приближается к своей наивысшей точке, моменту, в который одна или другая идеология станет господствующей во всём мире, выходя за пределы обозримого будущего.

Гипотеза, часто выдвигаемая в научных кругах, состоит в том, что философия, которая привлекает большинство из нас «естественной необходимостью выживания» и удовлетворяет наше стремление к новаторству, в конечном счёте, одержит победу. Здесь нет «правильной или неправильной» стороны, только эффективность и неэффективность.

Не должно никого удивлять, что большинство учёных и видных ораторов неустанно восхваляют коллективизм как неизбежного чемпиона в войне между культурными системами. Коллективизм всегда представляет себя эффектно, по-новому привлекательным или прогрессивным, в то время как индивидуализм склонен облачаться в неприятные боевые шрамы устоев и наследия, заработанных тяжёлым трудом. Коллективизм смотрит страстным взглядом, но эта психически неуравновешенная сногсшибательная блондинка, обещающая острые ощущения и длительное наслаждение, не намерена сдерживать свои обещания. Она так притягательна не потому, что обладает глубокими внутренними качествами, а потому, что может убедить вас, что она именно то, о чём вы мечтаете. Только когда станет уже слишком поздно что-либо предпринимать, вы осознаете, что она — психопатическая таблетка, подброшенная людоедом.

Read More

Муссолини

Фашизм исторически неразрывен с Муссолини. Будучи в достаточной мере сложной социально-политической силой, он, разумеется, не есть произвольное «изобретение» одного лица. Но редко где историческая сила находила столь яркое и полное персональное выражение, как в данном случае. Вот почему изучать фашизм нельзя, не встречаясь на каждом шагу с личностью и словами его бессменного, его единого и единственного вождя.

«Бессмысленно говорить о фашизме, не говоря о Муссолини – пишет один из внимательных исследователей вопроса. – Быть может, фашизм никогда бы не родился, никогда не достиг бы масштабов, давших ему победу, если бы не было Муссолини. Они относятся друг к другу, как художник и творение его рук»[33].

Правда, последняя фраза грешит известной неточностью. «Художник» обычно предполагается «свободным» в замысле, в трактовке темы и воплощении идеи. Но какая же «свобода» была дана творцу фашизма? Разве его не донимали своими условиями могущественные интересы, с которыми он связывал свои планы? И разве эти интересы не превращались в первостепенные факторы политической жизни? Разве ему не приходилось поэтому приспосабливаться, лукавить, наконец, эволюционировать? Он творил фашизм, – однако, бывало, что и фашизм давил на него, толкал в определенном направлении. Но при всем том верно, что всегда они были вместе, никогда не разлучались, верно, что путь фашизма есть путь Муссолини. «Муссолини был – судьбой» – говорит о нем Клара Цеткин[34].

Фашистское движение, опирающееся на пестрые силы, вбирающее в себя разнообразные тенденции, вдохновляющееся больше чувством, нежели четкой идеей, вряд ли могло победить, не будь у него способного вождя. «Годы созревания фашизма – читаем у Преццолини – напоминают собою первые шаги колоссальной машины, еще не научившейся двигаться и передвигающейся, покачиваясь, опасным образом накреняясь, постоянно теряя равновесие; но внутри этой машины сидит редкостный механик, всегда готовый в нужную минуту повернуть руль, выехать на новую дорогу, направление которой неясно ни тем, кто снаружи, ни тем, кто внутри, и тем не менее ведущую к цели»[35].

Чутье масс, политическая интуиция, жажда действия и воля к власти, ловкость арривиста, организационная сноровка, живой практический ум, темперамент подлинного итальянца, сильное перо, яркая речь – этими качествами, неоценимыми в эпоху революционного кризиса, щедро наделен Муссолини. Они-то и вели его к успеху в сумрачные дни, больше всего тосковавшие по деятеле именно такого типа: «люди пасмурные, как Нитти, академичные, как Саландра, чиновные, как Джиолитти, – никогда не смогли бы осуществить эту духовную гармонию с толпой, необходимую для власти над нею и превращения ее в политическое орудие для достижения своих целей: в политике, как и на войне, все оценивается с точки зрения победы»[36]. Не нашлось такого человека и среди левых социалистов: вероятно, не случайно…

Read More

Скрытое лицо глобализации

Вторая мировая война 

Во время этого столкновения, в котором Соединенные Штаты формально начали участвовать с конца 1941 года, члены высокого ранга внутри CFR создали  War & Peace Studies Project. Проект находился  под контролем Департамента  североамериканского государства[1]. Они разрабатывали политику по отношению к Японии и Германии, а позднее приготовили уже другой «новый мировой порядок», который должен был реализоваться после очевидно предсказуемой победы Союзных сил.

Таким образом, CFR с 1945 года разрабатывал и продвигал идею создания Организации объединенных наций как института мирового политического правительства и ключевых экономических институтов, таких как МВФ и Всемирный Банк, через своих членов: Alger Hiss[2], John J. McCloy[3], W. Averell Harriman, Harry Dexter White[4], Robert Lovett[5], Dean Acheson[6], George Kennan[7], Charles Bohlen[8] и другие, а также через конференции Думбартон Окс (для создания ООН),  Бреттон Вудс (для создания МВФ, Всемирного Банка и ГАТТ/МТО), Тегеранская и Ялтинская конференции (соглашение о разделе мира по сферам влияния между Соединенными Штатами и СССР).

После войны президент Гарри Труман разработал известную «Доктрину Трумана» о национальной безопасности, которая берет в качестве отправного пункта доктрину containment — сдерживания советской экспансии. Она была предложена другим членом CFR, в то время являвшимся послом в Москве, Джорджем Кеннаном, в известной статье на страницах Foreign Affairs, подписанной как «X». Статья была подкреплена также директивой NSC68 Совета по национальной безопасности под редакциейПола Нитце из CFR. Другим примером был так называемый «План Маршала» разработанной рабочей группой  CFR и исполняемой под руководством Уильяма Аверелла Гарримана среди прочих.

Таким образом, для того, чтобы понимать современный мир, стоит как следует анализировать то, что делает, говорит и пропагандирует CFR, так как многое из его деятельности не является секретными, а просто не придается огласке.

Read More

Бюрократическая политика как способ анализа

I. Основная мера анализа: политика как результат политических действий

Решения и действия государств, по существу, результат внутриполитических действий. Результат в том смысле, что происходящее представляет собой не столько следствие выбора решения по данному вопросу, сколько итог компромиссов, столкновений коалиций, конкуренции и неразберихи в среде государственных чиновников, видящих разные аспекты проблемы; политических действий в том смысле, что деятельность, порождающая результат, лучше всего охарактеризовать как торг. Поведение государств в области международных отношений можно рассматривать как результат сложных и тонких одновременных и перекрывающих друг друга игр между участниками, занимающими позиции, иерархическая система которых образует данное правительство. Эти игры ведутся не случайно и не в удобное для игроков время, а по определенным правилам. Загруженных делами игроков заставляет обращать внимание на проблему установленный крайний срок ее решения. Таким [с.287] образом, механику ходов в шахматной игре можно представить себе как результат торга между игроками с неравной властью над конкретными фигурами с разными целями и проходящих при этом подыграх.

II. Организующие концепции

А. Игроки, занимающие свои позиции. Действующее лицо не единое государство, не конгломерат организаций, а, скорее, ряд отдельных игроков. Их группы служат средством принятия конкретных государственных решений и совершения действий. Игроки – это люди, занимающие посты…

Постами определяется, что игроки имеют право и должны делать. От занимаемого каждым игроком поста проистекают преимущества и слабые стороны, с которыми он может вступать в различные игры и вести их. Но такое же значение имеет и комплекс обязанностей по решению определенных задач. Эти две стороны медали иллюстрируются нынешним положением государственного секретаря. Во-первых, он официально, а обычно и фактически является основным источником политических суждений относительно военно-политических проблем, составляющих современную внешнюю политику, соответственно он главный личный советник президента. Во-вторых, он коллега других главных советников президента по вопросам внешней политики – министров обороны и финансов и специального помощника президента по вопросам национальной безопасности. В-третьих, он высокого ранга американский дипломат, уполномоченный вести важные переговоры. В-четвертых, он выступает как представитель администрации перед конгрессом, страной и всем миром. Наконец, он «Господин Государственный департамент», или «Господин Министерство иностранных дел», «руководитель чиновников, выразитель их интересов, судья в их спорах, контролер их работы, хозяин их карьеры». Но он не выполняет первую из указанных функций преимущественно, а затем уже остальные – все эти обязанности он должен выполнять одновременно. То, как он действует в одной области, влияет на его престиж и власть в других. Стиль, обусловленный его повседневной руководящей работой, – непрестанный обмен телеграммами, с помощью которых его ведомство поддерживает отношения с министерствами иностранных дел других государств, – противоречит потребности президента в деятеле, обобщающем и согласовывающем противоречивые взгляды. Необходимость быть близким к президенту ограничивает масштабы и активность его выступлений в роли выразителя интересов своего ведомства. Уступая министру обороны, что он часто вынужден делать, вместо того чтобы отстаивать позиции своего ведомства, он рискует потерять [с.288] лояльность своих чиновников. Способность государственного секретаря разрешать эти противоречия зависит не только от его положения, но и от того, каков сам игрок, занимающий этот пост.

Ведь игроки тоже люди. Их организм функционирует по-разному. Личность – это ядро бюрократической политики. То, как каждый человек выдерживает жару «кухни», какой стиль действий характерен для него, дополняют ли друг друга или противоречат друг другу отдельные личности и их стиль во внутренних кругах, – это обязательные компоненты, образующие политический сплав. Кроме того, каждый деятель приходит на свой пост с некоторым багажом: у него своя заинтересованность в определенных проблемах, свои обязательства по различным программам, свои положение и долг в отношении определенных групп общества.

Read More

Издыхающий доллар

Задача мировой резервной валюты состоит в финансировании международной торговли и осуществлении для правительств функции накоплении стоимости. До Второй мировой войны ею был британский фунт стерлингов, но с закатом Британской империи фунт утратил своё международное значение и был вытеснен долларом. Своё оформление это получило в рамках Бреттон-Вудской системы 1944 года. Все прочие валюты были необеспеченными, но привязанными к доллару, который в свою очередь был привязан к золоту из расчёта 40 долларов за унцию и подлежащим оплате партнёрами по международной торговле.

Евродоллар

Имея доллар в качестве резервной валюты, США были вынуждены экспортировать доллары. В первые годы после войны главным образом это касалось Европы, получив выражение в знаменитых евродолларах. Звучит здорово – печатай деньги и покупай, что хочешь. Но с «Золотым окном» это было рискованно – чрезмерная эмиссия могла повлечь обмен лишних долларов обратно на золото, истощая золотой запас США.

К тому же в этом была своя слабость, которой могли воспользоваться недовольные американской гегемонией. В 1967 году левый газетный магнат Жан-Жак Серван-Шрейбер написал известную нудную книгу «Американский вызов», в которой утверждал, что в результате неравной конкуренции с американцами Европа подвергается экономической колонизации.

Францией в то время руководил де Голль, которого англо-американское главенство никогда не впечатляло. С целью его подрыва он уделил особое внимание тому, чтобы обменять [на золото]каждый доллар, до которого мог дотянуться.

В конце шестидесятых ситуация вышла из-под контроля, потому что Великое общество и война во Вьетнаме, очень дорогостоящие проекты, финансировались за счёт дефицита бюджета, что приводило к серьёзному инфляционному давлению, к инфляции, которую США пытались экспортировать, что вызывало избыток долларов за рубежом. Особенно неприемлемым становилось повышение курса немецкой марки. Европейцы начали давить на США, чтобы те закрыли свои дефициты, чем довели американского министра финансов Джона Коналли до знаменитого крика о том, что «доллар – это наша валюта и ваша проблема».

Но положение сложилось неустойчивое, и Никсон был вынужден закрыть «Золотое окно», чтобы остановить процесс исчерпания американского золота. Это был конец Бреттон-Вудской системы, и с этого момента основные валюты свободно плавали на мировых валютных рынках.

Нефтедоллар

Read More

Тайны гагаринского полёта, или Операция «Красная звезда»

Советская космическая программа, по удачному наблюдению Тома Вулфа, которое он сделал в своей книге «Битва за космос», обладала «аурой магии». Он отмечал: «Русские не публиковали практически никаких данных, фотографий или пояснительных чертежей. И никаких имен; было только обнародовано, что советская программа выполнялась под руководством загадочной личности, известной как Генеральный конструктор. Но его власть была беспрекословна! Каждый раз, когда Соединенные Штаты объявляли о важном космическом эксперименте, Генеральный конструктор осуществлял его первым — и делал это самым потрясающим образом». Год 1961 предоставил американцам небольшую отсрочку, хотя на самом деле у Генерального конструктора было заготовлено много сюрпризов для НАСА и для всего мира. Read More

Венгерские оккупационные войска в Советском Союзе

В наши дни прослеживается конъюнктура на экскурс в историю венгерского участия во Второй мировой войне, в особенности связанную с трагедией 2-й армии в излучине Дона. Один за другим появляются монографии, исследования, дневники, мемуары, фотоальбомы и иные произведения в подобном жанре. Самой главной чертой для них является оправдание военной политики режима Хорти и её апологетика, vulgo – обеление. Для раскрытия области источников, служащих инструментарием для аргументации, не нужно вести длительной исследовательской работы. Достаточно внимательно изучить выступления венгерских политических и военных руководителей в критическом 1941 году, особенно в весенние и летние месяцы. Общей характерной чертой этих документов является то, что авторы единогласно  декларируют венгерское участие в войне против Советского Союза в качестве, так сказать, национальных интересов Венгрии. Генерал от инфантерии Генрих Верт, начальник штаба венгерской армии, написал в своих мемуарах, что участие требуется «ради территориальной целостности государства, а также безопасности государственного и общественного устройства, к этому обязывает наше христианское, покоящееся на национальной основе мировоззрение, потому что в плане политического союза мы окончательно определились со странами Оси, и наше дальнейшее территориальное расширение зависит от этого».

Глава правительства Ласло Бардоши, пусть и не чужды были ему взгляды Генриха Верта, из тактических соображений был против добровольного предложения участия. Его мнение разделял и Миклош Хорти. Глава государства и премьер-министр считали, что надо подождать немецкого сигнала для вступления в войну, ибо в таком случае можно просить встречных уступок. Но немцы как раз не желали делать предложения, ибо единственной территорией, которую они могли обещать в качестве награды, была местность Банат, на которую претендовала и Румыния.

Патовую ситуацию между Берлином и Будапештом разрешила бомбёжка Кашши. (Кошице, ныне город в Словакии — переводчик). Город на севере Венгрии, как известно, 26 июня 1941 г. бомбили самолёты без опознавательных знаков, принадлежность группы атакующих самолётов определить было невозможно, тайна осталась нераскрытой по сей день. Бардоши посчитал, что государственная принадлежность бомбивших Кашшу самолётов не столь важна. Он считал главным то, что венгерский штаб согласовал с немцами версию, согласно которой атаковавшие город самолёты являются советскими, и это доказывает, что именно немцы желают вступления Венгрии в войну. Итак, вот он долгожданный знак, дальнейшим колебаниям больше не место. За вступление в войну определённо нельзя привести тот аргумент, что Советский Союз проводил бы агрессивную политику против Венгрии. Более того, из Москвы в 1940-41-ом недвусмысленными жестами давали понять о намерениях иметь добрососедские отношения.
Read More

1 8 9 10 11 12 60