Саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), состоявшийся 1 сентября в Тяньцзине, стал редкой публичной демонстрацией единства Китая, России и Индии. Хотя формальных решений принято не было, визуальные символы — совместные появления лидеров, подчёркнутая сердечность и протокольная согласованность — были направлены на то, чтобы послать сигнал Вашингтону.
Для Китая саммит стал инструментом продвижения идеи «новой модели международных отношений». Для России — способом показать, что она не изолирована. Для Индии — возможностью продемонстрировать стратегическую автономию после недавних торговых конфликтов с США.
Пекин использует площадку ШОС для легитимации альтернативного мирового порядка и для укрепления своей роли лидера Глобального Юга. Москва стремится вырваться из дипломатической изоляции и опереться на Китай и Индию как на политических и экономических партнеров. Нью-Дели балансирует между интересами США и стремлением к автономии. Недавние действия Вашингтона (повышенные тарифы и резкая риторика) усилили раздражение, что подтолкнуло Моди к символическому сближению с Китаем и Россией.
Попытка «обратной стратегии Киссинджера» — разорвать связку Москва–Пекин — буксует. Россия в значительной мере ориентируется на Китай. Одновременно чрезмерное давление на Индию рискует подтолкнуть ее к временным тактическим альянсам с Пекином, что противоречит американской стратегии в Индо-Тихоокеанском регионе. Существует риск, что саммит будет воспринят как зарождение «антизападного блока», даже если в реальности ШОС лишена институциональной прочности. В международной политике восприятие само по себе является силой.
Поддержание тесных связей с Индией для США становится приоритетом номер один. Потеря Нью-Дели приведёт к серьезному ограничению американского влияния в Азии. Продолжение текущей линии в отношении Москвы малопродуктивно: Россия в значительной мере ориентируется на Китай. Символический эффект тяньцзиньского саммита может осложнить взаимодействие США с Глобальным Югом, повышая привлекательность ШОС для стран Ближнего Востока, Африки и Латинской Америки.
Рассмотрим возможные сценарии.
При инерционном развитии событий Индия демонстративно сближается с Китаем и Россией, Китай усиливает влияние в Центральной Азии, Россия получает политическую «картинку» международной интеграции. Риск — закрепление образа «многополярности против США». При смягчении давления на Индию Нью-Дели возвращается к многовекторной политике, Китайско-индийское сближение ограничено протоколом, Россия остается технологически зависимой от Китая. Выгода — укрепление QUAD, ослабление дипломатической привлекательности ШОС. При агрессивной реакции США Индия временно сближается с Китаем сильнее, Китай закрепляет роль «защитника суверенитета» развивающихся стран, Россия получает выход из изоляции. Риск — консолидация ШОС как «антизападного клуба». В стратегии активной игры на противоречиях предполагается смягчение нажима на Индию, скрытая работа с Китаем по ограничению самостоятельности Москвы; Индия и Китай сохраняют недоверие друг к другу, Россия остаётся изолированным «младшим партнером». Выгода — США удерживают инициативу, минимизируют риски появления антизападного блока.
Саммит в Тяньцзине был прежде всего событием символического характера. Однако именно восприятие этого события способно сформировать долгосрочные последствия. Главная угроза для США заключается не в военной или экономической мощи ШОС, а в закреплении имиджа «альянса против Вашингтона». Ключ к управлению ситуацией — Индия. Ее раздражение американской политикой открывает пространство для Пекина и Москвы. Смягчение линии, переход от наказаний к стимулам, а также гибкая работа на противоречиях внутри треугольника Китай–Россия–Индия соответствуют интересам США и позволят превратить нынешний дипломатический кризис в управляемый эпизод проактивной внешней политики президента Трампа.