Кто на самом деле победил в холодной войне? Вы удивитесь, но, возможно, Китай.
В 1972 году логика «холодной войны» подтолкнула президента Ричарда Никсона к неестественному союзу с Мао Цзэдуном, вернув Китай в основное русло мировой экономики. В 1991 году распад Советского Союза спровоцировал «конец истории», и Запад в своём высокомерии проморгал подъём Поднебесной.
Перенесемся в 2020 год: Китай превратился в крупную мировую державу, его однопартийное правление и экономика с доминированием государства стали причиной тревог в западных столицах столицах и гордости Пекина. По прогнозам Bloomberg Economics, к 2035 году Китай обгонит США и станет крупнейшей экономикой мира, а также, возможно, самым влиятельным политическим игроком.
Подъем Китая — это лишь часть более масштабного сдвига, который уже происходит и, похоже, ускорится в ближайшие десятилетия.
Bloomberg Economics использовал систему учета роста — суммируя вклады труда, капитала и продуктивности — для прогнозирования потенциального ВВП до 2050 года для 39 стран, от США до Ганы. Мы использовали эти данные, чтобы составить карту некоторых ключевых географических и политических сдвигов, ожидающих мировую экономику.
Прогноз свидетельствует, что замечательный период стабильности, простирающийся с конца Второй мировой войны до начала 21 века, подходит к концу. Центр экономического притяжения смещается с Запада на Восток, от стран с развитой экономикой к развивающимся рынкам, от свободных рынков к государственному контролю и от устоявшихся демократий к авторитарным и популистским правительствам. Переходный период уже меняет мировую политику, экономику и рынки. То, что происходит сегодня — только начало.
Многое может нарушить наши прогнозы. Кризис Covid демонстрирует, как пандемии могут изменить конфигурацию глобальной экономической карты. Войны, стихийные бедствия и финансовые кризисы способны делать то же самое. То же можно сказать и о выборе политики в отношении глобализации и изменения климата. Тем не менее, в отсутствие хрустального шара прогнозы потенциального роста дают самую надежную основу для размышлений о долгосрочной перспективе.
Азия возвращается в центр мировой экономики. На рубеже веков, когда Китай еще не вступил во Всемирную торговую организацию, а потенциал Индии находился под гнётом местной системы лицензирования, на Азию приходилось всего 25% мирового производства, что значительно уступало Северной Америке и Европе. К 2050 году континент, на котором уже проживает более половины населения мира, также будет производить более половины всей экономической продукции. Северная Америка и Европа будут отставать.
Во многом благодаря росту Китая и Индии доля развивающихся рынков в мировом ВВП также растет. В 2000 году на развивающиеся рынки приходилось около пятой части мирового производства. В 2042 году они будут обгонять страны с развитой экономикой в качестве крупнейших вкладчиков в мировой ВВП, а к 2050 году они будут вносить почти 60% от общей суммы.
Более интуитивно ощутимым будет сдвиг в относительной силе между странами. Согласно нашим прогнозам, в 2033 году Индия обгонит страдающую от старения населения Японию и станет третьей по величине экономикой мира. В 2035 году Китай опередит США и станет самым крупным экономическим игроком. К 2050 году Индонезия, возможно, выйдет в высшую лигу. Три из крупнейших экономик мира придутся на Азию.
Китай – претендент, а затем и защитник чемпионского титула
Было бы оптимистично предполагать, что все эти переходы будут плавными.
Идея о неизбежности войны между правящими и восходящими державами — названная политологом из Гарварда Грэмом Эллисоном «ловушкой Фукидида» — вызывает споры среди ученых, но интуиция подтверждает это опасение. Необязательно соглашаться со всей теорией, чтобы понять, что сдвиги в балансе между великими державами чреваты рисками.
Грядущая передача первенства от США Китаю уже вызвала противоречия, которые начались из-за торговли и перекинулись на технологии, права человека и территориальные претензии. Администрация Трампа демонстрировала не лучшие дипломатические подходы, но лежащая в основе напряженность — по мере роста относительной силы Китая и ослабления Америки — никуда не исчезнет.
Соперничество между двумя крупнейшими экономиками — не единственный геополитический риск на горизонте.
К 2040-м годам сочетание старения рабочей силы и усталости от развития приведет к снижению годового роста ВВП Китая примерно до 3%. Индия с более молодым населением и значительными возможностями наверстать упущенное, вероятно, будет расти быстрее. Между самыми густонаселенными однопартийными и демократическими государствами мира уже существует много напряженности — в этом году они участвовали в кровопролитной пограничной схватке — и противостояние, вероятно, обострится по мере того, как Индия бросит вызов Китаю в качестве азиатского гегемона.
Государство наносит ответный удар
В течение последних сорока лет, после революций Рейгана и Тэтчер, идеал свободного рынка был организующим принципом глобальной экономики. В ближайшие тридцать лет баланс между рынком и государством изменится. Страны с высокой долей государственной собственности и контроля находятся на подъеме.
Согласно прогнозам Bloomberg Economics и системе классификации Heritage Foundation, доля мирового производства, приходящаяся на «свободные» или «в основном свободные» экономики, снизится с 57% в 2000 году до 33% в 2050 году. Доля тех, которые классифицируются как «в основном несвободные» — экономики с высокой степенью государственной собственности и контроля — должна вырасти с 12% до 43%.
Возможно, что экономика, управляемая государством, позволит рынкам сыграть большую роль, но это далеко не гарантировано. Индия проводит либерализацию. Китай — нет. Китайский лидер Си Цзиньпин призвал к тому, чтобы государственные компании становились «сильнее, лучше и крупнее».
И изменения тоже могут иметь различные направления. Странам со свободным рынком трудно сохранять преимущества открытости и динамизма перед лицом конкуренции со стороны компаний, находящихся под государственным контролем. С 2016 года США ввели пошлины на импорт из Китая на сотни миллиардов долларов, подписали торговое соглашение, которое диктует, что Китай должен покупать, требовали от американских фирм получить лицензию перед продажей определенных технологий Китаю и пытались разделить крупную китайскую интернет-компанию.
Другими словами: страх подъема Китая уже заставил США отходить от принципов свободного рынка.
И эти сдвиги — не просто идиосинкразия администрации Трампа. Во всем мире рост экономики, ориентированной на государство, проводящей меркантилистскую торговую политику, сеет сомнения в отношении системы свободного рынка. Является ли это лучшим подходом к стимулированию роста или быстрым путем к потере конкурентного преимущества и, в конечном итоге, геополитической катастрофе?
Правый поворот истории?
Аналогичная тенденция наблюдается и в политике. В 2000 году на «свободные» общества – функционирующие демократии по определению Freedom House — приходилось 86% мирового производства. К 2050 году эта доля сократится примерно до 60%. «Частично свободные» общества — с неполными политическими правами и гражданскими свободами — и «несвободные» общества, которые вводят драконовский контроль, к тому времени отхватят почти 40%.
Появление альтернативных моделей, как в правительстве, так и в экономике, ставит вопросы, на которые Запад пока не может ответить. Администрация Трампа привлекла внимание мировой общественности к далеко идущим последствиям подъема Китая. Но мало что указывает на то, что это привело к необходимому переосмыслению возможностей государства. Вместо этого реакция до сих пор представляла собой комбинацию националистических ударов в грудь, баррикад на границе и призывов к сильным правителям взять ситуацию в свои руки.
Взгляд в будущее
Еще есть время для реализации «принципа Златовласки». Для США и Европы это будет означать, что пропаганда свободных рынков и свободы мышления за рубежом будет сопровождаться инвестициями — в образование, инфраструктуру и исследования, — которые повысят внутренний потенциал. Для Китая более открытое общество и возвращение к пути рыночных реформ, по которому так успешно шли в 1990-х и начале 2000-х годов, были бы беспроигрышным вариантом, стимулирующим динамизм внутри страны и снижающим напряженность за рубежом. Для Индии ускорение рыночных реформ, начатых правительством Моди, будет иметь решающее значение для обеспечения роста благосостояния.
Невидимая рука исчезает
По имеющимся данным, более вероятно, что срабатывает самоусиливающаяся динамика. По мере роста Китай и Индия будут извлекать выгоду из огромных внутренних рынков, обеспечивая национальных чемпионов огромной экономией на масштабе и выступая в качестве приманки для иностранных компаний и их технологий. Быстрый рост и — для Китая — краткосрочная перспектива восхождения на вершину глобального экономического рейтинга создадут эффект ореола, скрывая любую неэффективность системы. Историю пишут победители, и экономические правила тоже.
Для Запада со свободным рынком динамика будет идти в другом направлении. В соревновании с оппонентами, у которых доминирует государство, некоторые аспекты открытости и динамизма уже принесены в жертву. Столкнувшись с незнакомым миром, избиратели более восприимчивы к песням сирен популизма, чем к дальновидным стратегиям, необходимым для наведения порядка в собственном доме. Отказ от рыночного динамизма в экономике и переход к ностальгическому национализму в политике не является рецептом долгосрочного успеха.
Оглядываясь назад, можно сказать, что завершение холодной войны, провозглашенное концом истории, на самом деле было лишь закрытием одной главы и началом другой. Мир находится в процессе беспорядочного перехода, поскольку баланс экономической и политической власти смещается с Запада на Восток, от свободных рынков к государству и от демократий к авторитаризму и популизму. Для компаний, инвесторов и политиков история не закончилась. Всё только начинается.