Шанхайскую организацию сотрудничества Китай создал вместе с Россией и четырьмя странами Центральной Азии, чтобы расширить взаимодействие по множеству вопросов, среди которых отнюдь не последнее место занимала защита от трансграничных угроз. В центре мотивов Пекина были опасения, что Средняя Азия станет каналом, по которому насилие и беспорядки могут перекинуться на Китай, и особенно на его западные провинции. Главным образом, конечно, в Автономный район Синьцзян.
Надо отметить, что общемировая тенденция роста нестабильности и терроризма во всём мире оправдала опасения Пекина. Среди прочих ответных мер был и рост активности Китая в ШОС с одновременным увеличением разнообразия форм китайского взаимодействия с другими участниками.
Перевороты и революционные события в Узбекистане и Киргизии, давшие знать о себе с 2005 года, укрепили опасения китайцев по поводу дальнейшего распространения политической и военной неустойчивости вдоль западных границ КНР.
С 2008 года, после нескольких инцидентов с участием уйгуров, включая столкновения между уйгурами и ханьцами в Урумчи, Пекин усилил свое внимание к возможному появлению в уйгурской среде радикального крыла, готового использовать террористические методы. Тем более что начиная с 2014 года пошли сообщения о прибытии уйгурских добровольцев в халифатские лагеря подготовки боевиков для участия в сирийской войне. Уйгурские экстремисты грозились вернуться в Китай, чтобы там поделиться боевым опытом и практическими знаниями.
Ещё одной угрозой для Китая становился Афганистан. Присутствие там американских войск породило мощнейшую волну сопротивления, а рост боевого мастерства талибов и широкое распространение милитаризации всего населения Афганистана также угрожали китайскому кордону: наркотрафик, неконтролируемый поток оружия, вот это всё.
Череда этих событий, отголоском которых стал и теракт против посольства Китая в Киргизии в 2016 году, серьезно усилила обеспокоенность Пекина насчет того, что парамилитарные формирования, именуемые в народе бандами, могут нападать на китайский персонал и угрожать экономическим интересам КНР в Афганистане, Средней Азии и Пакистане.
Пекин последовательно использовал ШОС в качестве механизма для решения этих проблем. Ещё в далёком 2002 году Пекин помог создать Региональную антитеррористическую структуру — базирующийся в Узбекистане информационный центр.
Справочно:
Региональная антитеррористическая структура (РАТС) является постоянно действующим органом Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и предназначена для содействия, координации и взаимодействия компетентных органов государств-членов ШОС в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, как эти деяния определены в Конвенции.
Основными задачами и функциями РАТС являются:
- сбор и анализ информации, поступающей в РАТС от Сторон, по вопросам борьбы с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом;
- формирование банка данных РАТС;
- предоставление информации по запросам компетентных органов Сторон;
- содействие в подготовке и проведении антитеррористических командно-штабных и оперативно-тактических учений по просьбе заинтересованных Сторон;
- содействие в подготовке и проведении оперативно-розыскных и иных мероприятий по борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом по просьбе Сторон;
- содействие в осуществлении международного розыска лиц, которые предположительно совершили деяния, указанные в пункте 1 статьи 1 Конвенции, с целью их привлечения к уголовной ответственности;
- участие в подготовке международно-правовых документов, затрагивающих вопросы борьбы с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом;
- содействие в подготовке специалистов и инструкторов для антитеррористических подразделений;
- установление и поддержание рабочих контактов с международными организациями, занимающимися вопросами борьбы с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом.
Наряду с Секретариатом ШОС в Пекине, РАТС призван, по словам Си Цзиньпина «построить прочный барьер региональной безопасности», расширив оборонительный периметр Китая дальше на запад.
Барьер включает в себя обмен разведданными и усиление возможностей правоохранительных органов стран-участниц по подавлению внутренних беспорядков и предотвращению террористической и сепаратистской деятельности. Например, с 2014 года министерство общественной безопасности Китая обучает должностных лиц ШОС в своем Китайском национальном институте международного обмена и судебного сотрудничества ШОС в таких областях, как борьба с терроризмом и борьба с транснациональной преступностью.
Совместные военные учения Китая с другими членами ШОС также способствуют наращиванию потенциала для поддержания стабильности и борьбы с терроризмом.
Пекин использует ШОС для в рамках стратегии проекции силы в Среднюю Азию. Посредством дипломатических соглашений со странами-членами китайское правительство смогло использовать ШОС для создания основы наращивания своих возможностей проекции силы. Это имело решающие последствия для обеспечения стабильности не только в Средней Азии, но и для упреждения и нейтрализации последствий конфликтов в других регионах. Близость Средней Азии к Китаю и в целом благоприятное отношение правительств Средней Азии к Пекину сделали регион идеальным полигоном для проведения Китаем контртеррористических операций, а также обычных военных миссий за пределами его границ.
Под эгидой ШОС в рамках связанных с ней соглашений Пекин:
- установил порядок переброски военной силы для участия в совместных маневрах;
- проводит мелкомасштабные но от этого не менее реальные военные операции;
- организует и проводит различные двусторонние и многосторонние учения;
- и направляет части и подразделения Народной вооруженной милиции Китая за пределы КНР для патрулирования вместе с военнослужащими из стран Средней Азии.
С самого начала учения ШОС включают сочетание вооруженных сил и НВМК. Кстати, с 2018 года НВМК передана в ведение Центрального военного совета.
Участие НМВК в учениях рамках ШОС стало первой ласточкой. В дальнейшем наблюдатели начали отмечать более активное развертывание сил НОАК для участия в маневрах за пределами КНР. Эти действия расширили присутствие и влияние Китая в Средней Азии, Пекин накопил бесценный опыт, который он смог использовать для развертывания военной силы в других регионах.
Однако основу китайской политики проекции силы составляет дипломатия, в лучших традициях тысячелетней истории китайской внешней политики. Дипломатическое взаимодействие с партнерами по ШОС дает китайцам нарабатывать методики, которые можно применить в будущих экспедиционных операциях. Соглашение ШОС о военных учениях обеспечивает КНР необходимые юридические механизмы для размещения войск в Средней Азии, в том числе в рамках проведения совместных военных учений. В 2007 году ШОС подписала Соглашение о совместных военных учениях, где сформулированы юридические права и обязанности вооруженных сил стран-членов ШОС, прибывающих в другую страну-участницу для проведения учений.
Это соглашение дает Китаю дипломатическую модель для заключения широкого спектра различных временных соглашений о статусе пребывания военных сил КНР за рубежом. В качестве примера могу назвать размещение постов НВМК для совместных операций с силами безопасности в Таджикистане на основе соглашения, схожего с уже упомянутым (см. выше). Китайцы также разработали эффективные дипломатические механизмы, касающиеся переговоров о правах на пролеты и использование иностранных аэродромов, транзита через третьи страны по суше и организации логистической поддержки в странах пребывания.
Когда вы строите систему проекции силы, всё вышеперечисленное служит для вас необходимыми элементами конструкции. Например, перед развертыванием НОАК в Таджикистане для многосторонних учений ШОС в 2012 году Китай и Киргизия провели консультации по договоренностям, позволившим НОАК следовать транзитом через Киргизию автотранспортом. Это была первая автомобильная переброска китайских войск за пределы КНР на дальнее расстояние, и первый транзит китайских военных через третью страну.
Точно так же Китай организует перелёты авиации НОАК на аэродромы в Средней Азии или России во время учений ШОС. В качестве примера принимающей страны, помогающей организовать материально-техническую поддержку операций Китая, напомню рейсы ВТА РФ для доставки грузов сухопутным войскам НОАК во время многосторонних учений ШОС в 2018 году.
Натурально, соглашения, заключенные в мирное время для учений, не гарантируют, что подобные договоренности будут работать во время гипотетического военного кризиса. Тем не менее, Пекин расширяет набор инструментов для дипломатической координации с третьими странами, необходимых для проведения экспедиционных операций.
Да и что греха таить — некоторые среднеазиатские столицы всё чаще ощущают себя комфортнее, когда китайские войска находятся на их территории. Опираясь на свои дипломатические инициативы в Средней Азии, Китай предпринял новые шаги по расширению своего оборонительного периметра, создав военный форпост и проводя свои первые реальные военные операции, направленные на демонстрацию силы.
Довольно часто появляется информация о том, что подразделения НВМК ведут совместное патрулирование вместе с таджикскими и афганскими силами в Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана и в Ваханском коридоре Афганистана, который простирается от северной афганской провинции Бадахшан до Синьцзяна.
До создания ЧМСиК Пекин явно был разочарован неспособностью ШОС развеять опасения китайцев по поводу того, что боевики могут перетекать из Афганистана в Китай. Несмотря на усилия Пекина, ШОС не смогла предоставить какие-либо эффективные инструменты для решения вопросов безопасности в Афганистане.
Позволю себе предположить, что ЧМСиК, напротив, позволил Пекину достичь прогресса в заполнении предполагаемого вакуума безопасности на отдельных участках китайских границ в Средней Азии. И хотя ЧМСиК не связан напрямую с ШОС, вполне вероятно, без применения военно-дипломатических методик, отработанных Китаем в рамках ШОС, создали необходимые условия, которые сделали этот ЧМСиК успешным.
Такова их дислокация.