Министр обороны Белоруссии Виктор Хренин рассматривает вероятность использования внешних сил для смены политического курса в стране. Об этом он заявил 22 августа на совещании с участием президента Александра Лукашенко в Гродно. То есть речь идёт о возможности вооруженного вторжения на территорию Белоруссии.
Последний раз нога вражеского оккупанта ступала на землю Белоруссии 79 лет назад. «СП» решила вспомнить те события с вторжением гитлеровских захватчиков и попросила рассказать о них историка и политолога Александра Зимовского.
— В такие же августовские дни 1941 года немцы заканчивали захват советской Белоруссии (БССР). 19-20 августа Красная Армия оставила Гомель, 30 августа германские войска вошли в Пропойск (ныне Славгород) на юго-востоке Белоруссии. Территория республики была полностью оккупирована гитлеровцами к началу сентября.
Одним из самых нелюбимых мемуаристами и советскими историками эпизодов белорусского военного лета 1941 года стал захват немцами Минска. Машины III танковой группы Гота ворвались в город 28 июня.
Сегодня, когда хотят уесть белорусов в военном смысле, обычно любят припечатать: “Да какие белорусы вояки?! Они Минск на пятый день сдали”.
В этой фразе всё неверно. Во-первых, Минск не был сдан в результате капитуляции осажденного гарнизона и вооруженных жителей, как это было с Варшавой. Минск не был оставлен в процессе планового отвода войск РККА. Минск не был объявлен “открытым городом”, как Париж годом ранее. Немцы именно что выбили, ценой жестоких потерь, советские соединения из города, несмотря на самоотверженные усилия обороняющихся советских войск, зачастую перехватывающих тактическую инициативу и активно контратакующих врага.
Во-вторых, Минск защищали не “белорусы”, а кадровые, в основном, части и соединения РККА (например, 100-я и 161-я стрелковые дивизии, которые находились в Уручье, восточнее Минска, в резерве Западного фронта) укомплектованные военнослужащими со всего СССР. Если уж быть точным, то по состоянию на 24 июня 1941 года 90% приписного состава, то есть жителей Минска и прилегающих районов, которые подлежали мобилизации, еще не прибыли в свои части (см. боевое донесение командира Второго стрелкового корпуса № 1 от 25.06.1941 г. штабу Западного фронта).
Поступление мобилизованных наладилось только к 26 июня 1941 года, и реально Минск с населением чуть больше четверти миллиона человек дал 27 тысяч мобилизованных. То есть стандартные 10% населения, предусмотренные базовыми штабными расчетами мобилизационного потенциала. 24 июня командующий Западным фронтом Павлов еще держал свой КП в районе Минска (Боровая). Но к 26 июня 1941 года немцы уже завязали бои в Минском укрепрайоне (участок “линии Сталина”). В этот же день появляется знаменитое (все историки его цитируют) боевое донесение в Москву штаба Западного фронта, про обход Минска немецкими танками: “До 1000 танков обходят Минск северо-запада, прошли укрепленный район у Козеково. Противодействовать нечем”.
По известным сегодня архивам вермахта, III танковая группа Гота имела на момент нападения на СССР 942 танка всех видов. Минск в ходе тяжелого штурма и напряженных уличных боев взяла 28 июня 20-я танковая дивизия немцев (всего 229 танков по состоянию на 22 июня). Части 64-й и 108-й стрелковых дивизий РККА с 28 июня дрались на улицах Минска в полном окружении, и к исходу дня 1 июля 1941 года смогли вырваться из кольца. К этому времени штаб Западного фронта уже третьи сутки находился в Могилеве и строил планы по деблокированию Минска, но это лишь говорит об утрате командованием связи с реальностью.
Вообще, я-то всегда рекомендую работать с мемуарами и документами. И вот по Минску, кстати, в мемуарах полководцы как-то глухо пишут. В каноническом издании 1969 года мемуаров Г.К. Жукова “Воспоминания и размышления” маршал не упоминает приказ “Оставить Минск”. 26 июня Сталин утвердил решение “занять оборону на рубеже река Западная Двина-Полоцк-Витебск-Орша-Могилев-Мозырь и для обороны использовать 13, 19, 20, 21-ю и 22-ю армии”. То есть в Москве уже было понятно, что Минск останется у немцев. Но вслух об этом боялись сказать все, в том числе и сам Сталин, кстати.
А всё потому что потеря Минска как столицы союзной республики, крупного железнодорожного узла, и как центра управления войсками Западного фронта, стала мощным шоком для советского руководства. Есть такой документ, “Журнал посещений Сталина”, он издан в 1998 году, можно прочесть в открытом доступе.
Так вот, 28 июня, в день, когда немцы взяли Минск, Сталин, согласно “Журналу посещений”, в 21.30 принял наркома обороны Тимошенко, начальника Генштаба Жукова, начальника разведки Голикова и командующего ВМФ Кузнецова, с которыми совещался около двух часов (в ходе совещания к ним присоединился Берия). А потом Сталин пропал и отсутствовал трое суток, никаких контактов. Что его так “прибило”, мы не знаем и сейчас. Хотя большинство серьезных военных историков уверены, что именно падение Минска заставило Сталина осознать, наконец, что шутки кончились, и началась настоящая война, без дураков. И уже 3 июля 1941 года Сталин скажет своё знаменитое “Товарищи! Граждане! Братья и сёстры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!”
Минск в военных планах советского командования вновь появится в 1943 году. Тогда, во время Черниговско-Припятской наступательной операции, Красная Армия вступила на территорию БССР. 23 сентября 1943 года райцентр Комарин стал первым белорусским городом, освобожденным от гитлеровцев. А севернее, вдоль оси, образованной дорогой Москва-Минск, наступать должен был Западный фронт под командованием Соколовского. Этот фронт, обращенный в сторону Белоруссии, стоял на одном месте от пяти месяцев до полутора лет. За это время немцы создали развитую полевую оборону глубиной от 100 до 130 километров. Тактическая зона состояла из двух полос с законченной системой траншей полного профиля, опорными пунктами и узлами сопротивления. Передний край немцев выгодно использовал рельеф местности, был прикрыт несколькими рядами проволочных заграждений и минными полями; система огня была насыщена бронированными пулеметными точками и ДЗОТами. Для краткости скажу, что в первых числах октября 1943 года на Оршу (в надежде развить успех в Могилевско-Минском направлении) наступала 33-я армия Западного фронта.
Операция была неудачной, зато запомнилась историческим боем под Ленино, где впервые вместе с советскими войсками сражались рядом поляки из 1-й Польской дивизии имени Костюшко. Попытку решили повторить 30 ноября 1943 года (до Орши от линии фронта было 30 километров) но советские войска успеха не имели, центр операции был смещен севернее по оси железной дороги Орша-Витебск, и к исходу 3 марта 1944 года наступление Красной Армии выдохлось. Бои местного значения шли до конца марта, Орша и Витебск остались у немцев, перерезать дорогу тоже не получилось. Всего осенью 1943 — весной 1944 гг. фронт провёл против немцев 11 наступательных операций, все неудачно. Кончилось тем, что в апреле 1944 года из Ставки ВГК приехала большая комиссия под руководством Маленкова, вроде, и пресловутый Мехлис был, был генерал Штеменко, в общем, Западный фронт расформировали.
Так появились 2-й белорусский и 3-й Белорусский фронты (бывший Западный), им и досталась вся слава в ходе последующей операции “Багратион”. Алексей Исаев, историк, чье мнение я очень уважаю, считает, что, парадоксальным образом, неудачи Западного фронта осенью 1943 — весной 1944 гг. на белорусском направлении, позволили провести работу над ошибками, результатом которой и стала одна из самых грандиозных в мировой военной истории операция по освобождению Белоруссии.