После трагедии первых недель коронавируса страна превратилась из антипримера в ролевую модель — пусть и несовершенную – того, как предупреждать вирус, из которой могут извлечь уроки многие страны
Когда на Запад пришёл коронавирус, Италия стала его кошмарным эпицентром, антипримером для других. «Посмотрите на то, что происходит с этой страной» — говорил президент Трамп журналистам 17 марта – «Мы не должны повторить эти ошибки». Предполагаемый кандидат от Демократической партии Джозеф Р. Байден-младший использовал перегруженные больницы Италии в качестве критики программы Medicare на президентских дебатах. «Подобный подход не работает в Италии» — заявлял он.
Несколько месяцев спустя в Соединенных Штатах погибло на десятки тысяч человек больше, чем в любой другой стране мира. Европейские государства, которые когда-то самодовольно смотрели на Италию, сталкиваются с новыми вспышками. Некоторые вводят новые ограничения и взвешивают, стоит ли снова прибегать к жесткому карантину.
Премьер-министр Великобритании Борис Джонсон накануне объявил о задержке запланированного смягчения мер в Англии, так как уровень заболеваемости вырос. Даже Германия, которую хвалят за ее эффективные меры и тщательное отслеживание контактов, предупреждает, что в стране возможен всплеск новых случаев заражения.
А что Италия? В больницах практически нет пациентов с Covid-19. В Ломбардии, которая больше всех пострадала от эпидемии, ежедневных смертельных случаев, связанных с вирусом — около нуля. Число новых ежедневных случаев упало до «одного из самых низких в Европе и мире», отмечает Джованни Резза, директор департамента инфекционных заболеваний в Национальном институте здравоохранения.
Сегодня, несмотря на небольшое увеличение количества случаев заболевания на этой неделе, итальянцы с осторожностью надеются, что вирус у них под контролем — даже несмотря на то, что ведущие итальянские эксперты в области здравоохранения предупреждают от самоуспокоенности. Они знают, что картина может измениться в любой момент.
То, как Италия превратилась в ролевую модель — пусть и несовершенную – того, как предупреждать вирус, может стать ценным уроком для многих стран, в том числе и США, где пандемия в самом разгаре.
После трагедии Италия во многом сохранила плоды жестких общенациональных ограничений за счет сочетания бдительности и мучительного медицинского опыта. Правительство прислушалось к специалистам. Местные врачи, больницы и работники здравоохранения ежедневно собирают более 20 индикаторов на вирус и отправляют их в региональные органы власти, которые затем направляют их в Национальный институт здравоохранения.
Результатом является еженедельная рентгенография состояния здоровья страны, на которой основываются политические решения. Это далеко от состояния паники и почти краха, в который обрушилась Италия в марте.
На этой неделе парламент проголосовал за продление чрезвычайных полномочий правительства до 15 октября после того, как премьер-министр Джузеппе Конте заявил, что страна не может рисковать безопасностью, «потому что вирус все еще представляет угрозу».
Эти полномочия позволяют правительству сохранять ограничения и быстро реагировать — в том числе вводя жесткие ограничения — на любые новые вспышки. Правительство уже ввело ограничения на поездки более чем в дюжину стран из Италии, ведь «импорт» вируса считается одним из главных факторов риска.
«Существует много вспышек во Франции, Испании и на Балканах, что означает, что вирус отнюдь не побеждён» — отмечает Раньери Герра, помощник генерального директора по стратегическим инициативам Всемирной организации здравоохранения и итальянский врач. «Он может вернуться в любое время».
Нет сомнений, что ограничения дорого стоили экономике. В течение трех месяцев многие предприятия и рестораны были закрыты, передвижение было сильно ограничено — даже между регионами, городами и улицами – а туризм и вовсе остановился полностью. Ожидается, что в этом году Италия потеряет около 10 процентов своего валового внутреннего продукта.
Но в какой-то момент итальянские чиновники отдали приоритет жизням перед экономикой. «Здоровье итальянского народа всегда будет на первом месте» — сказал тогда Конте.
Итальянские официальные лица теперь надеются, что горькая пилюля ограничений подействовала — и страна теперь в безопасности, может возобновить нормальную жизнь, хотя и с ограничениями. Они утверждают, что единственный способ запустить экономику — это продолжать бороться с вирусом, даже сейчас.
Стратегия ограничений жестко критиковалась, ведь они больно били по экономике. Но в итоге подобное оказалось выгоднее, чем открывать предприятия во время разгара эпидемии, как это происходит в таких странах, как США, Бразилия и Мексика.
Это не означает, что призывы к сохранению бдительности, как и во всем мире, не сталкиваются с насмешками, сопротивлением и раздражением. В этом Италия ничем не отличается от остальных.
Местные жители часто отказываются от масок или опускают их в поездах или автобусах, где они являются обязательными. Молодые люди выходят на улицу и делают то, что обычно делают молодые люди, и рискуют таким образом распространить вирус среди более восприимчивых слоев населения. Взрослые начали собираться на пляже и устраивать барбекю на день рождения. До сих пор нет четкого плана возвращения в школу в сентябре.
Существует также растущее политическое движение против масок во главе с националистом Маттео Сальвини, который 27 июля объявил, что замена рукопожатий и объятий приветствием локоть в локоть — это «конец человеческого рода».
На своих митингах господин Сальвини, лидер популистской партии Лиги, все еще пожимает руку и носит маску на подбородке. В июле во время пресс-конференции он обвинил итальянское правительство в «импорте» зараженных мигрантов для создания новых кластеров и продления чрезвычайного положения.
Накануне Сальвини присоединился к другим критиком масок в ходе протеста в библиотеке Сената, а также специальным гостям, таким как итальянский певец Андреа Бочелли, который заявил, что не считает пандемию настолько серьезной потому что «я знаю много людей, и не знаю никого, кто оказался в отделении интенсивной терапии».
Но ведущие эксперты в области здравоохранения страны утверждают, что отсутствие серьезных случаев свидетельствует о снижении объема инфекций, поскольку лишь небольшой процент инфицированных заболевает очень сильно. И до сих пор недовольных в Италии не было слишком много, или их голоса звучали недостаточно громко для того, чтобы подорвать успехи борьбы с вирусом, особенно после столь катастрофического старта.
Первоначальная изоляция Италии европейскими соседями в начале кризиса, когда из-за границы почти не поступало масок и аппаратов искусственной вентиляции лёгких, возможно, действительно помогла, говорит господин Герра, эксперт Всемирной организации здравоохранения. «В то время Италия осталась с эпидемией лицом к лицу, но это возымело своё действие».
Сначала пришлось изолировать города, затем всю область Ломбардия на севере, а затем – почти всю страну, несмотря на почти полное отсутствие вируса в большей части центральной и южной части республики. Это не только не позволило рабочим на промышленном севере вернуться домой на гораздо более уязвимый юг, но и способствовало единому национальному ответу.
Во время карантина было строго ограничено передвижение между регионами и городами и даже городскими кварталами, и людям приходилось заполнять формы «автоматической сертификации», чтобы доказать, что им нужно выходить на улицу для работы, здоровья или «других нужд». Введение масок и правил социального дистанцирования сопровождалось большими штрафами. С неохотой, но правила соблюдались.
По мере распространения кадров сцен человеческих страданий, пустых улиц и многочисленности жертв среди пожилого поколения северных итальянцев скорость распространения вируса быстро уменьшалась, а кривая сглаживалась, в отличие от других европейских стран, таких как Швеция, которая попыталась использовать альтернативные ограничения.
Первоначальная вспышка была локализована в перегруженных больницах, что создало огромный стресс, но также позволило врачам и медсестрам ускорить отслеживание контактов.
Затем страна вновь открылась, постепенно снимая ограничения с двухнедельными интервалами, чтобы реагировать на инкубационный период вируса.
Карантин в конечном итоге имело вторичный эффект — уменьшение количества вируса, циркулирующего в обществе, и, следовательно, снижение вероятности контакта с кем-то, кто его имел. В конце локализации циркуляция вируса резко сократилась, и в некоторых центральных и южных регионах практически не было никаких цепочек передачи.
Оригинал: NYTimes