В эпоху социальных медиа то, что вы распространяете в соцсетях определяет положение дел на поле битвы.
Это был, пожалуй, самый странный ответ в политической истории:
«Средняя фотография — из венгерского порнофильма. Прекратите использовать фейковые фотографии, чтобы обманывать людей с помощью вашей лживой агитации».
Дело происходило 18 ноября 2014 года, твит ныне несуществующего аккаунта Госдепа США дал понять, что троллинг – новое оружие войны будущего. Запись была ответом департамента на снимок с изнасилованием девушки некими военными, который разместил твиттер-аккаунт, связанный с террористами ИГИЛ. С 2011 года Госдеп занимался борьбой с террористической пропагандой, сначала против «Аль-Каиды», а затем против быстрорастущего Исламского государства, которое сформировалось на обломках иракской армии.
Ответ, быть может, и был вполне здравым, но вскоре он обернулся шквалом ответной критики. Вместо того, чтобы поддержать онлайн-поход против экстремизма, пользователи социальной сети микроблогов обрушили на чиновников град каверзных вопросов. «Как Госдеп узнал, что это кадр из венгерского порно?» — задался вопросом пользователь под ником @SpaSuzy. «Чуваки… это действительно странно, вы так много знаете о венгерском порно» — добавил @7thhorse.
Spa Suzy@SpaSuzyHow did the State Dept. know it was Hungarian porn? #TheXXXFiles
После лавины критики Госдепартамент решил, что правительству США неуместно копаться в болоте социальных сетей — лучше сосредоточиться на авиаударах — и отключил свою учётную запись.
Четыре года спустя такая щепетильность кажется почти причудливой. В эпоху, когда президент Дональд Трамп не просто пришел к власти благодаря ловкому обращению с соцсетями, но затем даже использовал их, чтобы уволить своего первого госсекретаря, старые представления о том, что правительство должно оставаться выше работы в этой области давно исчезли. Facebook, YouTube и Twitter стали важными полями битвы в политике и на войне. Социальные медиа стали ареной, на которой виральность – широта распространения сообщения – стала синонимом правдивости. В этой области привлечённое внимание аудитории — главная сила. Чем его больше, тем сильнее вы меняете ткань реальности.
Поколение назад понятие «кибервойна» подразумевала взлом сетей и аккаунтов. Сегодня мы подразумеваем под подобным «войны лайков» — взлом людей и идей в этих сетях, и это последний поворот в постоянно меняющемся характере войны.
* * *
На первый взгляд, многие из этих битв в социальных сетях могут показаться простой пропагандой и глупой версией подросткового троллинга, перенесенного на глобальную сцену. Например, в августе 2017 года официальный аккаунт украинского правительства в Twitter атаковал Россию насмешливой гифкой из South Park; в июне 2018 года посольство Израиля в Вашингтоне раскритиковало верховного лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи с помощью мема из сериала «Дрянные девчонки»; а в мае 2018 года ВВС США пошутили об авиаударах по Афганистану, в то время как талибы ответили, припомнив любовный роман бывшего командующего США Дэвида Петреуса.
Yashar Ali
✔@yashar
Цель всех подобных действий — не просто «словить фан», но высмеять врагов и расширить своё влияние на мир, в котором онлайн превратился в реальную силу. Чем серьёзнее конфликт, тем внимательнее стоит следить за ним, ведь боеприпасы в нем — совокупность изображений, взятых из реальных сражений. Сегодня почти все наши следы и действия фиксируются: от избирательных кампаний до военных.
Некоторые из «следов» оставлены преднамеренно: селфи, сделанные в разгар сражения, записи наблюдателей со смартфонами. Другие фиксируются в фоновом режиме: будь то изображения с камер видеонаблюдения, или геолокация заходов на сайты, засечённая с помощью приложений соцсетей. В результате контент глобальной аудитории не такой уж значительный, а вот записи террористических атак зачастую распространяются самими преступниками. Онлайн-активисты используют те же приёмы для раскрытия новых секретов, документирования военных преступлений. Система работает одинаково хорошо как для хороших парней, так и для плохих: террористы используют информацию для вербовки новобранцев; правозащитники — чтобы подчеркнуть тяжелое положение мирных жителей, и даже для помощи им в опасности. В течение 2016—2017 годов, в ходе битвы за Мосул – самой документированной осады в истории — тысячи виртуальных наблюдателей ждали каждого нового фрагмента контента, мгновенно распространяя его максимально широко.
Онлайн-баталии могут показаться незначительными по сравнению с реальными боями, проводимыми с использованием реального оружия, но они теперь столь же важны. Как заявил на военной конференции в 2017 году высокопоставленный бывший командующий Объединенным командованием специальных операций генерал Стэнли МакКристалл, в обозримом будущем происходящее в социальных сетях будет иметь решающее значение для результатов любых дебатов, сражений или войн. Причина, по его словам, заключается в том, что битвы теперь ведутся по поводу самой истины. В этих боях «линия между реальностью и субъективным восприятием будет размыта» — говорил он — «отделить факты от выдумки будет сложно даже для правительств и практически невозможно для обычных граждан».
Комментарии МакКристалла находят отклик у известного конспиролога и поклонника теорий заговора Алекса Джонса, чей сайт Infowars использует лозунг: «Идёт война за ваш разум!». Но это не делает эти высказывания менее верными. Благодаря нашему личному и политическому пониманию мира, которое все больше зависит от онлайн-источников, изображения и идеи, распространяемые и созданные в социальных сетях, могут стать более важными, чем объективные факты. Как выразился МакКристалл: «Формирование восприятия того, какая сторона правильная или какая выигрывает, будет более важным, чем фактическое положение дел».
Действительно, сообщения социальных медиа сегодня формируют не только восприятие результатов конфликтов, но оказывают влияние на принятие решений во время военных кампаний. В исследовании 2016 года, проведенном американским профессором Томасом Зейтоффом, в котором анализировалась кампания израильских военных сил в 2012 году против ХАМАС в секторе Газа, было установлено, что конфликт зависел от интенсивности онлайн-обсуждения в твиттере, темп операций менялся в зависимости от того, какая сторона доминировала в онлайн-споре . Военные офицеры и гражданские лидеры наблюдали за мнением общественности в социальных сетях и реагировали соответственно.
Иногда сообщения в социальных сетях могут даже приводить к новым конфликтам, особенно когда напряжение и ненависть между противостоящими силами особенно велики. Правительство Шри-Ланки обвиняло распространение слухов в Facebook в росте ненависти, которая в результате вылилась в жестокое нападение на мусульманское меньшинство страны в марте этого года. В июне тематические рассылки среди 200 миллионов пользователей WhatsApp в Индии привели к вспышкам агрессии. Расистские сообщения и слухи в Facebook, продолжают подпитывать продолжающуюся этническую чистку мусульманского меньшинства Рохинья в Мьянме.
Подобные примеры свидетельствуют о том, что онлайн-действия во время войн и конфликтов могут не только служить причиной схваток и массовых убийств, но и подпитывать конфликт. Криминалисты, изучающие насилие в таких городах, как Чикаго, отмечают, что растущая доля насилия среди банд объясняется конфликтами в социальных сетях. Иногда искрой может служить даже неуважительный эмодзи; в других случаях это давно забытая переписка, представленная в момент нарастания напряженности. В отличие от взаимодействия на улице (или дипломатии в традиционных переговорах), не имеет значения, было ли первоначальное оскорбление сделано год назад или за сотни миль от места конфликта. Все, что имеет значение — это внимание к теме здесь и сейчас, а Интернет никогда ничего не забывает. Легко понять, как подобная динамика будет влиять на будущие переговоры о прекращении огня, будь то конец мятежа или завершение крупной межгосударственной войны. Всегда есть люди, которые делают ставку на продолжение насилия. И в Интернете они никогда не теряют голоса.
Несмотря на всё вышесказанное социальные медиа только начали формировать будущее войны. Только половина мира находится в онлайне, а инструменты «войн лайков» сегодня напоминают простейшие самолёты начала 20 века. Действительно, новый машинный интеллект делает все более трудным различение правды и лжи, и, возможно, меняет саму нашу концепцию реальности. В течение прошлого года методы, необходимые для создания «реалистичных фейков» (deep fakes) — гиперреалистичных цифровых подделок, созданных передовыми нейронными сетями, стали ещё более доступными. Эта технология в настоящее время используется для создания оригинальной порнографии, но в скором времени наводнит Интернет неотличимой от реальной голосовой имитацией, реалистичными видео политиков. И, как и все остальное, такие подделки смогут быть использованы как в ходе выборов, так и в ходе войн. Подобный опыт уже имеется; в своем стремлении захватить Мосул Исламское государство использовало смесь настоящих и поддельных новостей, чтобы помочь отступить своим подразделениям. Даже подразделения информационной войны США теперь тренируются в посеве ложных сообщений, чтобы вводить в заблуждение своих противников. Однажды мы сможем даже столкнуться с перспективой виртуального «инцидента в Заливе Тонкин», что даст основания для начала реальной войны (Инцидент в Заливе Тонкин — общее название двух эпизодов, произошедших в водах Тонкинского залива в августе 1964 года с участием военно-морских флотов США и Северного Вьетнама. Последствием второго инцидента стало принятие Конгрессом США так называемой Тонкинской резолюции, предоставлявшей президенту Линдону Джонсону правовые основания для прямого использования вооружённых сил страны во Вьетнамской войне – вики).
Эти новации меняют скорость, опыт и даже охват конфликтов. В эпоху социальных медиа любые выборы, любой конфликт и схватка одновременно глобальны и локальны. Даже когда физический опыт войны с каждым поколением становится более чуждым обычному западному человеку, одновременно он также становится более личным, чем когда-либо. Наш выбор того, под чем поставить «лайк», что «расшарить» (или нет), формирует не только результаты выборов и сражений, но и то, что наши друзья, семья и мир в целом считают реальными. Вас могут не интересовать войны, но будущее войны и политики очень заинтересовано в вас — и ваших кликах.