Белорус-простолюдин в XIV веке жил точно так же, как и его предки в веке IX. И ещё долго, примерно до середины XVIII века белорусский простолюдин будет жить всё так же. Такое вот у белорусов выйдет затянувшееся средневековье.
Именно эта стабильность, составлявшая основу экономики и жизненного уклада средневековых белорусов, обеспечила экспансионистские потуги нового правящего класса Великого княжества Литовского: боярства, позже трансформировавшегося в магнатско-панско-шляхетскую державу Восточной Европы.
В XIV веке, как и столетиями ранее, 98% средневековых белорусов обитали в лесах; более того, эти однодворные, иногда двухдворные семьи вели полукочевую жизнь, относительно часто меняя истощившиеся делянки. Дани княжеским делегатам белорусы платили по старинному: меха, мёд, воск. Деньги в Литовском княжестве появятся только во времена, близкие к Грюнвальдской битве. Несколько забегая вперёд, скажу, что даже сам Витовт наш Великий не чеканил литовскую монету. Он поступал проще — набивал свои «колюмны» поверх монет ордынской чеканки.
В общем же экономика Великого княжества Литовского в XIV веке была безденежной, и держалась исключительно натуральным обменом. Правящий класс жировал только лишь за счёт даров земли. На протяжении всего белорусского Средневековья земля будет важнейшим источником благосостояния правящего класса Великого княжества Литовского. «Больше земли!» — с этим лозунгом литовские кавалеристы доскачут до причерноморского Гаджибея.
Позже эта экономическая политика, родившаяся в XIV веке, превратится в главную и единственную причину краха белорусско-литовского средневекового государства, станет его могильной плитой.
Урбанизация средневековой Беларуси шла удручающе медленно. Со времени основания Полоцка в 962 году в средневековой Беларуси за 350 лет появилось 32 города. И за весь XIV век в белорусских землях Великого княжества Литовского было основано ещё 9 городов. То есть средний темп урбанизации — новый город каждые 11 лет. Можно сравнить: в XIII веке в Германии было основано около 400 городов. В течение XIV века было заложено ещё до 300 городов, несмотря на Великую чуму, которая опустошила ряд германских государств; в XV веке в Германии возникло ещё 100 городов.
Средневековые белорусы, по возможности, бежали от княжеской власти в глухомань, в тогдашнюю белорусскую тайгу. Основная масса средневековых белорусов жила вне государства. Контакты были регулярными, но редкими, не более одного-двух раз в год. Полюдье, «въезды», «куничные» и «бобровые» дани et cetera, доживут от времён Рогнеды до Литовских статутов.
Средневековые белорусы кроме лесных делянок, брали под распашку и мысы рек, и пойменные луга. Последние в зоне рискованного земледелия давали наиболее устойчивые урожаи даже при обработке обычной одноконной сохой. До того времени, когда литовские бояре и великие князья не стали вводить режим заповедных лесов и княжеских звериных и рыбных ловлей, охотничьи навыки выручали средневековых белорусов в годы бескормицы в суровых условиях начавшегося Малого ледникового периода. Лафа, правда, длилась не очень долго. Но не рост городского населения был тому причиной, отнюдь.
Средневековые белорусские города, как и сегодня, впрочем, оставались, по сути, большими деревнями. Сельское хозяйство в его чистом виде было для средневековых белорусских городов ключевым фактором выживания. Каждый средневековый белорусский город держал собственные общинные выгоны, лесные угодья и пахотную землю, нередко занимавшие значительную часть периметра вокруг городских стен. Чаще же поля и огороды располагались в черте самого города. И Полоцк, и остальные белорусские города, были частью заселёны, а частью засеяны.
Литовские дружины раздавили выморочное раннее средневековое белорусское княжьё. Но до основной массы малочисленных бедных белорусских лесных поселений новые литовские управители не могли добраться даже чисто в силу физико-географических и ландшафтных причин.
Военная сила в лице дружины была единственным инструментом молодой власти Великого княжества Литовского. Постоянная междоусобица новоявленных литовских князей, непрекращающаяся межклановая резня ослабляли боевые возможности нового белорусско-литовского боярства. Но ещё важнее — они ослабляли и фискальные возможности центральной и местной власти. Средневековых белорусских простолюдинов вынужденно оставляли в покое. Период первоначального становления Великого княжества Литовского стал веком невиданной личной независимости средневековых белорусов от власти вообще. Это и был золотой век средневекового белорусского простонародья.
(последует)