Силу и направления литовской экспансии лучше всех, на мой взгляд, ухватил славуты наш зямляк Адам Мицкевич.
Stary Budrys trzech synów, tęgich jak sam Litwinów,
Na dziedziniec przyzywa i rzecze:
"Wyprowadźcie rumaki i narządźcie kulbaki,
A wyostrzcie i groty, i miecze.
Bo mówiono mi w Wilnie, że otrąbią niemylnie
Trzy wyprawy na świata trzy strony:
Olgierd ruskie posady, Skirgiełł Lachy sąsiady,
A ksiądz Kiejstut napadnie Teutony.
Wyście krzepcy i zdrowi, jedzcie służyć krajowi,
Niech litewskie prowadzą was Bogi;
Tego roku nie jadę, lecz jadącym dam radę:
Trzej jesteście i macie trzy drogi.
В общем, всё понятно. Вплоть до Кревской унии для литовцев поляки, тевтоны и средневековые белорусы/русские были либо враги, либо объекты для военной поживы. Но до Кревской унии ещё дожить надо. А первая попытка литовской экспансии оказалась кратковременной и не слишком удачной. Литовцы вернулись в свои логовища и занялись привычным делом — продолжили резать друг друга.
После убийства Миндовга произошло то, что всегда происходит в начале фазы пассионарного (по Гумилёву) подъема: литовские князья весь остаток XIII века сражались в междоусобной войне. За 30 лет (1263—1295 гг.) великими князьями литовскими успело перебывать человек 8-9. Я даже не стану на них задерживаться. Считайте сами, вот вам польская версия великокняжеской литовской чехарды.
Нам, в данном случае, интересно другое. Между средневековыми белорусами и средневековыми литовцами, жившими рядом, существовал огромный цивилизационный разрыв. Самый простой разлом: христиане против язычников. Средневековых белорусов крестили в 988 году. Литовцев окрестят на 400 (sic!) лет позже (1387 год).
Да что там говорить, ещё в начале XIII века князь Роман Киевский запрягал литву вместо волов и пахал на них землю:
«А когда литовцы съ ятвягами, лѣсные люди, объединивъ свои силы, вторглись въ русскіе княжества и набрали много добычи, съ которой привыкли жить, противъ нихъ собралъ войско Романъ, монархъ Кіевскій. И бѣгущихъ съ добычей въ свои лѣсные логова литовскихъ и ятвяжскихъ язычниковъ догналъ, поразилъ, разгромилъ и отнялъ большую часть добычи, захвативъ множество плѣнныхъ. И, согнавъ ихъ въ Кіевъ и въ другіе русскіе замки, держалъ въ жестокомъ плѣну, используя на тяжкихъ и скотскихъ (bydlece) работахъ. А иныхъ, сковавши, приказывалъ запрягать въ плуги и пахать поля, будто на волахъ, старое корчуя по-новому, или, какъ говорятъ по-русски, запрягая на новый ладъ. Отсюда появилась одна поговорка. Когда литвинъ, научившійся русскому языку, тянулъ плугъ, то приговаривалъ: «Романѣ, Романѣ, худымъ кормишься, Литвою пашешь!»
В летописных известиях о многочисленных стычках литовцев с соседями часто упоминается, что основным оружием литовцам служили копья и рогатины; тогда как их противники (немцы, поляки, белорусы) уже вовсю использовали мечи и луки.
Перемены у литовских племён, однако, происходили стремительными темпами. И если на первом этапе копьями служили заострённые и обожжённые колья, а в ходу были стрелы с костяными наконечниками, то уже в скором времени литовские воины переходят на железо.
Даже захваченные в ходе набегов металлические изделия идут на переделку именно в военных целях: на изготовление современного оружия.
Что до современных технологий землепользования и сельского хозяйства вообще, то первое знакомство с ними у литовцев произошло лишь в середине XII века, при легендарных князьях Живибунде и Монтивиле. В рифмованной «Хронике Польской, Литовской, Жмудской и всей Руси» Мачей Стрыйковский пишет:
«Съ давнихъ временъ онѣ по звѣринымъ законамъ жили,
А какъ Живибунда съ Монтвиломъ княжить посадили,
То литвинъ, то жмудинъ сталъ учиться какому-либо дѣлу:
Или нужному ремеслу, или земледѣлію.
Сперва научились воловъ въ ярмо запрягать,
Острымъ плугомъ пахать и хлѣбъ у себя засѣвать,
И кусокъ со стола теперь жертвовали Церерѣ
А раньше оставляли его рыбамъ или звѣрю.
Научились строить дома, вокругъ дома — заборъ,
И добычу свою гналъ хозяинъ на скотный дворъ,
А то, что раньше по лѣсамъ и полямъ пропадало,
Теперь на распаханныхъ угодьяхъ прирастало.
И мололи, мололи зерно, рожь (Rugosz) дробя, напѣвая,
Каждый годъ собирая хлѣбъ, собственнымъ потомъ его добывая.
Литовецъ, который раньше однимъ грабежомъ привыкъ жить,
Теперь, какъ русинъ и полякъ, имѣлъ что въ ротъ положить».
Вот тут, в этих нескольких строчках, скрыто очень важное. Как только литовцы перешли на упорядоченное ведение хозяйства, это привело к резкому всплеску численности населения. Знаете, почему так, а не иначе? Потому что литовские женщины перешли к вскармливанию детей молоком животных.
Итак, всего за столетие до начала литовской экспансии демографическое состояние племён литвы было весьма хрупким. И было это по причине отсутствия какого бы то ни было молока животного происхождения. Это заставляло литовских женщин кормить детей грудью до возраста 3–4 лет. Подобная практика исключает в этот длительный период кормления женскую фертильность. И, соответственно, лишает племя всякой перспективы на любой быстрый демографический рост.
Едва лишь экономическая ситуация позволила, численность литовских племён выросла до количества, достаточного для начала экспансии.
(последует)