“В этой войне не так как в прошлой, а кто займет территорию, тот навяжет и свою социальную систему.
Каждый навяжет свою систему там, куда дойдет его армия”
(И. Сталин)
В середине июля 1944 г. Сталин принял принципиальное решение о реализации общего с коммунистами варианта политики по отношению к Польше, которую он вверил коммунистам. В это время в Москве уже находилась прибывшая из Варшавы делегация Крайовой рады народовой, которая согласовала многие вопросы с руководством Союза польских патриотов. Обе группы теперь могли выступить с инициативой по ключевым для будущего Польши проблемам. Бесспорно, они отдавали себе отчет в том, что, как определила это ведущая исследовательница той эпохи, “в далеко идущих планах Москвы между Германией и советским государством не было места для Польши по-настоящему суверенной и независимой”. Таков был генезис созданного 21 июля, по решению Сталина, Польского комитета национального освобождения. Формально он еще не был правительством, но его реальным предвестником. На следующий день радиостанция СПП обнародовала программный манифест ПКНО, основывающийся, впрочем, на проекте аналогичного документа, выработанного ранее для Польского национального комитета. Польское конституционное правительство в Лондоне было названо в нем властью “самозванной и нелегальной”, которая “своей авантюристской политикой толкала Польшу к новой катастрофе”. В ситуации, когда началось освобождение страны, должен был быть создан “легальный центр власти”, которым и стал ПКНО. По вопросу о восточной границе в манифесте говорилось, что она должна быть установлена “на пути взаимного согласия” в соответствии с принципом: “польские земли – Польше, украинские, белорусские и литовские земли – Советской Украине, Белоруссии и Литве”. Манифест провозглашал также новые границы на западе и севере.
Двумя днями позже польское правительство в изданном коммюнике, в соответствии со своим пониманием права поляков на восстановление единой, свободной и независимой Польши, объявило создателей Комитета “кучкой узурпаторов”.
Так возник центр, претендующий на принятие власти и наделенный Сталиным такими полномочиями. Центр, который прежние, диаметрально противоположные правительственным, планы построения взаимоотношений с СССР намеревался осуществить под крылом Красной Армии и НКВД. Он мог рассчитывать на поддержку минимальной группы поляков, но его создатели и лидеры знали, что независимо от той или иной воли общества судьбу Польши и всяческих программ решат итоги войны и “большая тройка”. А ход военных действий указывал на то, что Центральную и Восточную Европу займут советские войска, что окончательно должно было укрепить политическое положение Советского Союза как великой державы, участвующей в решении судьбы европейского континента и международных отношений в глобальном масштабе.
26 июля председатель ПКНО Эдвард Осубка-Моравский и Вячеслав Молотов подписали соглашение об отношениях между советским руководством и созданной Комитетом администрацией, а также – по требованию Кремля – секретное соглашение о польско-советской государственной границе. В этом соглашении СССР
обязывался оказывать в будущем поддержку новой польско-германской границе. Это обязательство Сталин выполнил летом 1945 г. на Берлинской конференции.
Несмотря на это, борьба за будущее Польши и пути построения отношений с СССР все еще продолжалась, а ее особым актом стало Варшавское восстание (1.08 – 2.10.1944 г.). Начатое по приказу командующего Армии Крайовой и с согласия правительства Миколайчика, оно было отчаянной и драматичной попыткой остановить катастрофический для судьбы программы восстановления свободной, единой и независимой Польши ход политических событий. Оно закончилось трагедией уничтожения, какого не знал ни один другой крупный европейский город к западу от Вислы и его жители.
Восстание окончилось страшным поражением, вместе с которым окончательно провалился вариант построения польско-советский отношений, за который столь драматично сражался оставленный англосаксами и атакуемый Кремлем его автор – правительство Польской Республики. Правда, Миколайчик во время московских переговоров в октябре 1944 г. еще пытался что-то от него сохранить, предлагая некоторый компромисс, но после возвращения в Лондон он не был поддержан своим кабинетом и 24 ноября подал в отставку. Впрочем, он не отказался от поисков собственного варианта, который мог бы рассчитывать на поддержку Черчилля и Рузвельта и стать основой для очередного (если до этого дойдет) раунда переговоров со Сталиным и ПКНО. Свои мысли он изложил 26 ноября в тексте обширной депеши, адресованной лидерам польского подпольного государства в Польше. В ней он писал: “Если бы бросить капитал народной энергии, которая расходуется на сопротивление Люблинскому Комитету, на поддержку правительства […]и связать гарантиями и поддержкой Советов и англосаксов независимость Польши, по моему мнению, шансы у правительства с участием коммунистов есть […]”.
А ожидание с принятием решений до мирной конференции никому ничего хорошего не принесет, напротив, всю Польшу “затопит” Люблинский Комитет, правительство в Лондоне “формально будет существовать, но иссохнет”, сопротивление поляков в Польше “будет подавлено террором или соблазнами для слабых и изнуренных граждан”, а союзнические правительства в той или иной форме признают коммунистические власти в Варшаве (Sprawa 1965: 627–633).
Бывший премьер-министр с упорством и уверенностью защищал идею, что только соглашение со Сталиным и коммунистами может открыть ограниченный в условиях того времени, но, по его мнению, вполне реальный шанс защитить суверенитет и независимость Польши в ее новых границах на востоке и западе. Как отмечал А. Иден, “Миколайчик и его сторонники считали, что даже если шансы на соглашение с русскими были бы не больше одного
к десяти, нужно было этот единственный шанс использовать”.
Так рождался третий вариант политики по отношению к СССР, который уже в скором времени его противники в Лондоне назовут “капитулянтским”, а самого Миколайчика – “капитулянтом”.
1 декабря 1944 г. во главе нового польского правительства в Лондоне, в которое вошли противники Миколайчика, встал социалист Томаш Арцишевский, который уверял, что будет стремиться к “построению дружественных отношений с Советским Союзом”, но соглашение с восточным соседом “должно базироваться на уважении прав и жизненных интересов обеих сторон”, “это должно быть соглашение, которое бы не вызывало чувства обиды и несправедливости в польском народе”. Такие идеи и программа были результатом уверенности в том, что важнейшей обязанностью поляков была и остается борьба за единую, свободную и независимую Польшу. Но, как верно заметил один из польских историков, “яростные критики политики Миколайчика, которые оказались у кормила власти, не знали, как разрешить стоящие перед ними проблемы […]”. Поэтому они не могли рассчитывать на какую-либо поддержку англосаксов. Для Черчилля и Рузвельта они перестали быть партнерами, что, несомненно, упростило для Сталина и коммунистов игру за польский вопрос.
Вскоре после образования за правительством Арцишевского закрепилось название “правительство протеста”, а лагерь его сторонников стал называться “непреклонными”.
В таких обстоятельствах 31 декабря коммунисты, получив согласие Сталина, вместо ПКНО создали Временное правительство Польской Республики, а Э. Осубка-Моравский стал премьер-министром Совета министров.
В новый, 1945, год Польша вошла с двумя правительствами и группой Миколайчика (за положение которого в будущих политических конфигурациях упорно боролись англосаксы, особенно Черчилль) и тремя вариантами политики по отношению к СССР: “узурпаторов”, “непреклонных” и “капитулянтов”, над которыми, впрочем, преобладал советский вариант. С предложениями “непреклонных” никто из тех, кто влиял на ход событий, уже не считался, а вариант “узурпаторов” был лишь отражением требований Москвы. Только Миколайчик еще льстил себя надеждой, что, пользуясь поддержкой англосаксов, он получит ценой территориальных изменений какой-то шанс противостоять советизации Польши, сохранить ее связи с Западом, восстановить государственный суверенитет, хоть и несколько ограниченный. Но на политической шахматной доске никто из лидеров польских вариантов, независимо от их собственной воли, не был в состоянии играть роль “фигуры”.
Три великие державы предназначили им положение пешек, что нашло драматичное выражение в решениях, принятых Сталиным, Черчиллем и Рузвельтом во время их встречи в Ялте (4–11 февраля 1945 г.). В развитие тегеранских соглашений они постановили, что восточная граница Польши (с минимальными отклонениями в ее пользу) будет проходить по “линии Керзона”, за что она получит компенсацию на западе за счет Германии. Это решение также было принято, но только на Берлинской (Потсдамской) 17.07–2.08 1945 г. конференции лидеров трех великих держав. Установленная тогда по истечении многих лет неопределенности, в соответствии с предложениями Сталина и варшавского правительства, граница сегодня представляет собой незыблемый элемент политического мира в Европе и польско-германских отношений.
По вопросу о правительстве три лидера согласились на создание Временного правительства национального единства (его название предложил американский госсекретарь Эдвард Стеттиниус), основой которого должно было стать уже существующее в Польше коммунистическое Временное правительство, реорганизованное на более широкой базе с включением демократических деятелей из Польши и поляков из-за границы. В данном случае англосаксам, прежде всего, был важен Миколайчик и его сторонники.
Сталин и польские коммунисты могли торжествовать. В Ялте победил их вариант построения отношений между Польшей и СССР. Правда, три лидера приняли Декларацию об освобожденной Европе, продолжающей Атлантическую хартию, но, как точно заметил один из американских исследователей, она оставляла, как оказалось, “меньше всего иллюзий”. “Декларацию составили быстро и без излишних споров, как будто все три лидера прекрасно понимали, что она означает или, скорее, чего она не означает”. Подписывая этот всем известный текст, Сталин уже имел ясное представление, каким в общих чертах будет будущее стран, которые в результате побед Красной Армии и согласия англосаксов должны были войти в сферу влияния, а точнее – уже господства Советского Союза. Ведь до того, как будет сформулирована известная нам “аксиома Сталина”, оставалось уже немного времени.
После конференции в Ялте начались многомесячные споры о выполнении той части ее постановлений, которые касались порядка создания Временного правительства национального единства. Миколайчик, чтобы иметь возможность бороться за реализацию своего модифицированного варианта политики по отношению к СССР и за ограниченную суверенность Польши, вынужден был в апреле публично признать ялтинские решения. “Непреклонные” сочли, что “капитулянты” вступили на путь предательства национальных интересов. В июне в Москве состоялись окончательные консультации по вопросу о создании Временного правительства национального единства. Решение о его образовании было принято 21 июня 1945 г. Миколайчик и несколько его сторонников вошли в состав этого правительства. В тот же день в Москве закончился продолжавшийся несколько дней процесс над лидерами польского подпольного государства, обвиненными в антисоветской деятельности. Таков был финал борьбы за свободную, единую и независимую Польшу, которую поляки начали 1 сентября 1939 г. Этот драматичный и трагичный финал был в то же самое время триумфом “аксиомы Сталина”.
ПОЛЬСКИЕ ВАРИАНТЫ ПОСТРОЕНИЯ ОТНОШЕНИЙ С СССР (1943–1945)