Безработица, доходы, здравоохранение и социальная мобильность — 2000 год ознаменовал начало тревожной эпохи для Соединенных Штатов.
9 ноября 2016 г. элита американского общества, т.е. люди с правом голоса и решения, проснулась в незнакомой для себя стране. Самые привилегированные и образованные американцы, особенно живущие в прибрежных бастионах, даже во сне не могли представить, что Дональд Трамп (Donald Trump) станет новым президентом США. Какой народ мог выбрать такого президента как Трамп? Уж конечно не тот хорошо им знакомый и понятный народ.
Как бы то ни было, но выборы 2016 г. стали своеобразной шоковой терапией для американцев, живущих, по известному определению Чарльза Мюррея (Charles Murray), в «пузыре» — за защитным барьером достатка и свободных союзов, надежно защищающим лучших и ярчайших членов американского общества от контакта с остальной страной. Избрание Трампа открыло истинную реальность, отрицать которую уже невозможно: жизнь в Америке кардинальным образом отличается от всех представлений об этой стране.
Да, в «настоящей Америке» за пределами «пузыря» все и вправду изменилось. Более того, в стране все пошло не так еще с самого начала XXI века.
2000 г. стал в некотором роде мрачной вехой в истории американского народа. «Великий американский эскалатор», поднимающий поколение за поколением к все более и более высоким стандартам жизни и уровням социального благосостояния, сломался и, похоже, серьезно.
Вот уже 15 с лишним лет мигают предупреждающие огни и гудят клаксоны. Но ученые мужи, предсказатели, профессора и стратеги Америки, уютно устроившиеся внутри «пузыря», слишком далеки от проблем обычных людей, чтобы видеть и слышать эти сигналы. (Вот вам и хваленая «информационная эра» и «революция больших данных»). Теперь, когда эти сигналы уже больше невозможно игнорировать, пришло время экспертам и интеллектуалам вновь познакомиться со своим государством и понять, что же случилось с этой страной.
II
Экономика Соединенных Штатов Америки. В некоторых кругах до сих считается (об этом даже до инаугурации заявлялось в одной из статей New York Times), что «В наследство господину Трампу достается фундаментально прочная экономика». Полный бред. Серьезные проблемы в экономике США появились еще в начале нового тысячелетия — очевидный факт. Оглядывая назад, становится ясно также и то, что новый экономический недуг Америки создает идеальную почву для популистской бури.
Начиная с 2000 г, базовые показатели дают странно противоречивые данные об экономических результатах и перспективах Америки. Любопытно и совершенно нехарактерно то, что подобные меры так несовместимы друг с другом. Мы являемся свидетелями зловещего и растущего расхождения между тремя тенденциями, обычно идущими вместе: благосостояние, производительность и безработица. В зависимости от выбранного показателя Америка может двигаться вверх, вниз или вообще стоять на месте.
С точки зрения материальных благ, XXI век с ревом рванул с места. Судя по этому показателю, кажется, что американцы зажили как никогда хорошо, и впереди их ждет многообещающее будущее. В период с начала 2000 и до конца 2016 г. чистая стоимость домохозяйств и некоммерческих организаций в Америке увеличилась более, чем в двое: с $44 трлн до $90 трлн. (СМ. РИС. 1.)
Несмотря на неравномерное распределение материальных благ, сумма все равно остается фантастической — в среднем на каждую семью из четырех человек приходится больше $1 млн. Благосостояние росло независимо от кризиса 2008 г. — сегодня частные сбережения на $20 трлн выше, чем в докризисный период. Стоимость американских недвижимых активов находится на рекордно высоком уровне, да и бизнес процветает. Даже до «ралли Трампа» в конце 2016 и начале 2017 г. фондовые рынки били новые рекорды. Поскольку курсы акций строго обусловлены ожиданиями будущей прибыли, инвесторы очевидно рассчитывают на продолжение счастливых дней для американских фондодержателей в ближайшем будущем.
Однако перед нами предстает не такая радостная картина, если посмотреть на реальные тенденции, наметившиеся в макроэкономике. Экономические показатели с начала этого столетия можно мягко назвать средними, а перспективы на сегодняшний день не иначе как сдержанными.
После кризиса 2008 г, повлекшего за собой самый большой экономический спад со времен Великой депрессии, страна приходит в себя необыкновенно медленно и вяло. По данным Бюро экономического анализа (БЭА), понадобилось четыре года, чтобы вернуть ВВП США на уровень конца 2007 г. По состоянию на конец 2016 г, общая добавленная стоимость в экономике Америки была всего на 12% выше, чем в 2007 г. (СМ. РИС. 2.)Ситуация еще больше отрезвляет, если посмотреть на рост в пересчете на душу населения. Америке понадобилось шесть с половиной лет (до середины 2014 г), чтобы вернуться на уровень конца 2007 г. по объемам производства на душу населения. В конце 2016 г. подушевое производство было всего на 4% выше, чем в конце 2007 г, т.е. спустя 9 лет. Американская экономика пережила нечто близкое к «потерянному десятилетию».
Но проблемы в макроэкономике США появились еще за долго до кризиса 2008 г. В период с конца 2000 по конец 2007 г. рост ВВП на душу населения составлял в среднем менее 1.5% в год, что сравнимо с долгосрочным послевоенным (1948—2000) показателем (почти 2.3%), который, в свою очередь, можно сравнить с подъемом в 1.1% после 2009 г, когда ВВП на душу населения достиг минимума. В период с 2000 по 2016 г. экономический рост на душу населения составлял в среднем менее 1% в год. Вывод: если бы в период с 2000 по 2016 гг. сохранялись послевоенные показатели прошлого века, то ВВП на душу населения в Америке был бы на 20% выше, чем сегодня.
Нестабильность макроэкономики Америки до сих пор остается загадкой для экономистов и предметом серьезных споров и дискуссий.1 Однако в большинстве своем мнения специалистов сходятся в одном: потенциал американской экономики сильно преувеличен. К примеру,Управление Конгресса США по бюджету (U.S. Congressional Budget Office (CBO)) сообщает, что коэффициент «потенциального роста» американской экономики при полной занятости факторов производства упал ниже 1.7% в год, а это значит, что на сегодняшний день темп экономического роста на душу населения в Америке составляет гораздо ниже 1%.
Встает вопрос безработицы. Если динамика роста ВВП в современной Америке не сулит ничего хорошего, то ситуация на рынке труда совсем представляется катастрофической. Производительность труда снижается, начиная с 2000 г, и впервые за последние десятилетия опустилась так низко. Все становится очевидным, если взглянуть на расчеты уровня занятости гражданского населения, проведенные Бюро статистики труда (Bureau of Labor Statistics (BLS)), где показано соотношение рабочих мест и взрослого гражданского населения, включая мужчин и женщин. (СМ. РИС. 3.) В период с начала 2000 по конец 2016 г. резко снизилась общая производительность труда среди американцев старше 20 лет. Показатель упал почти на 5% — с 64.6 до 59.7. Не будучи специалистом в области экономики труда сложно понять, что эти цифры свидетельствуют о резком повышении уровня безработицы. Такой бедственной ситуации не было даже в послевоенной Америке.
С пиковых значений до минимума — такое резкое падение уровня занятости взрослого населения США в период с 2008 по 2010 г. почти в два раза превысило показатели самого тяжелого для страны послевоенного кризиса начала 1980-х гг. Тогда Америке понадобилось 5 лет, чтобы вернуться в прежнее состояние. В этот раз рынок труда США только еще начинает, а уже идет 2017 г, с большим трудом приближаться к уровню безработицы 2007 г. О показателях начала 2000-х говорить пока и вовсе не приходится.
Как видно на рисунке 3, уровень занятости взрослого населения Америки так полностью и не восстановился после кризиса 2001 г, тем более после кризиса 2008 г. Под занятым населением здесь имеются в виду люди, имеющие любую оплачиваемую работу — любую должность, любую зарплату, любое количество рабочих часов.
На Уолл-Стрит и в других районах Вашингтона сегодня можно услышать, что в Америке «почти нет безработицы». Для американцев, живущих за пределами «пузыря», такие разговоры, должно быть, кажутся абсурдными. Правда, «уровень безработицы среди гражданского населения», о котором так часто говорят, выглядел совсем неплохо к концу президентства Обамы — в декабре 2016 г. показатель снизился до 4.7%, почти вернувшись к 1965 г, когда действительно можно было говорить о полной занятости. Проблема в том, что безработными в Америке считаются лишь люди, официально зарегистрированные в этом статусе. Увы, в новом тысячелетии массовый отказ от работы стал главным событием на американском рынке труда. (На момент написания статьи на каждого безработного американца мужского пола в возрасте от 25 до 55 лет приходилось три человека, которые никогда не работали и не искали работу). Поэтому «коэффициент безработицы» все больше и больше воспринимается неким устаревшим показателем, созданным для какой-то давно прошедшей войны: экономический эквивалент переписи мушкетов или кавалерийских лошадей.
Если, для сравнения, судить по общему количеству неработающих людей, то ситуация на рынке занятости Америки выглядит куда более унылой. В период с конца 2009 по начало 2014 г. производительность труда в стране более или менее выровнялась. Можно сказать, что это единственный «случай восстановления» в экономической истории США, когда базовый показатель рынка труда практически не изменился.
Начиная с 2014 г, правительство США стало предпринимать меры по повышению производительности труда, но масштабы таких мероприятий не стоит преувеличивать. На конец 2016 г. производительность труда взрослого населения Америки все еще оставалась на таком низком уровне, какого не было за последние три десятка лет. Иными словами, если бы сегодня производительность труда в Америке была также высока, как и в начале столетия, то на хорошо оплачиваемой работе трудились бы еще 10 млн американцев.
Но факт остается фактом. Полученные статистические данные нельзя объяснить просто стареющим населением или увеличением числа возрастных студентов, или иными естественными изменениями в американском обществе. Рынок труда Америки XXI века переживает страшный упадок.
Чтобы разобраться в проблемах занятости современной Америки, нам следует присмотреться к населению в возрасте 25-54 лет — «трудоспособный возраст», как небезосновательно называют его специалисты. Производительность труда этих людей в конце 2016 г. снизилась почти на 4% по сравнению с показателями 2000 г. Только на эту группу приходится почти 5 млн безработных.
И дело не только в том, что производительность трудоспособных мужчин падает, начиная с 2000 г. — да, она падает, но истории рабочего кризиса среди американских мужчин уже не меньше полувека. (В прошлом году я написал небольшую книжку, повествующую об этих грустных событиях.2). Но, возможно, еще более поразительнее в этой истории неожиданный и оставшийся без внимания спад производительности среди трудоспособных женщин. В США и других западных странах послевоенные рынки труда претерпели эпохальные изменения. После Второй мировой войны производительность женского труда возросла и продолжала расти вплоть до 2000 г. С началом нового тысячелетия показатели, однако, стали снижаться. Сегодня производительность среди трудоспособного женского населения вернулась на уровень, зарегистрированный поколение назад, в конце 1980-х гг. Американская экономика XXI века одинаково сурово обходится как с мужчинами, так и с женщинами. Кризис на рынке труда оказался настолько серьезным, что смог уничтожить и даже развернуть в другую сторону одну из самых ярких послевоенных тенденций американского общества: увеличение рабочих мест для женщин.
В эру посредственного экономического роста современной Америке каким-то образом удалось заметно увеличить благосостояние своих граждан, несмотря на сокращение рабочих мест. А тенденция оплачиваемых часов выглядит даже хуже, чем сама производительность. В период с 2000 по 2015 гг, по данным БЭА, общее количество рабочих часов выросло всего на 4% (для сравнения, в предшествующий 15-летний период, с 1985 по 2000, эта цифра составляла 35%). Если учесть, что в период с 2000 по 2015 г. взрослое гражданское население увеличилось почти на 18%, то количество рабочих часов в современной Америке резко сократилось на шокирующие 12%.
Ужасное противоречие экономической жизни в Америке так называемого Второго позолоченного века (2000—). Благодаря этому парадоксу, мы, возможно, поймем некоторые особенности нового столетия. Одна из таких особенностей — резкое снижение доверия населения ко многим институтам США после 2000 г, как раз тогда, когда все больше людей стало придерживаться мнения, что Америка «движется не в том направлении». Мы сразу же получаем ответ на вопрос, почему подавляющее большинство респондентов, участвующих в опросах общественного мнения, год за годом говорят, что все богатеющая Америка застряла на середине выхода из кризиса. Растущие экономические трудности «маленьких людей», возможно, не признаются теми, кто живет в «пузыре», или даже теми, кто называет себя специалистами в области экономики, но эти трудности разожгли популистский огонь, вспыхнувший в политической жизни Америки в
III
Общие экономически условия для многих обычных Американцев значительно более ненадежны, чем полагают живущие в комфорте «пузыря». Но беспокойство, неудовлетворенность, гнев и отчаяние, царящие сегодня в Америке — это реакция не только на экономические сбои. На нематериальном фронте американского общества также многое идет не так и, кажется, уже никто не в силах исправить сложившуюся ситуацию.
Но проблемы отнюдь не новы: некоторые из них (как, например, распад семей) берут свое начало как минимум в 1960-х гг, а другие, пожалуй, также стары, как и современный мир (падение нравов и изоляция в больших анонимных сообществах, отделение церкви от государства и отрицание веры). Но есть и такие проблемы, которые совершенно неожиданно обрушились на Америку в начале века или стали устрашающе преувеличиваться.
Отношение к здоровью американской нации, кажется, приняло совершенно не тот оборот еще с самого начала столетия. И дело не только в том, что весь прогресс в области здравоохранении движется шокирующе медленно, несмотря на триллионы долларов, ежегодно выделяющиеся на медицину. (Могли ли «дети Холодной войны» подумать, что придет день, когда продолжительность жизни в Восточной Германии станет выше, чем в Соединенных Штатах?)
Проблема, увы, не только в медленном развитии системы здравоохранения — назад катятся широкие и до этого, кажется, ничем не обеспокоенные слои населения. В коротком, но будоражащем воображение докладе за 2015 г, составленном Энн Кейс (Anne Case) и лауреатом Нобелевской премии по экономике Ангусом Дитон (Angus Deaton), говорится об оставшейся незамеченной тенденции: о росте смертности среди белого населения среднего возраста. По подсчетам Кейс и Дитон в период с 1999 по 2013 г. показатели смертности среди неиспаноязычных белых мужчин и женщин в возрасте от 45 до 54 лет увеличились незначительно, но при этом резко возросла смертность среди людей со средним школьным образованием и ниже, при чем причинами называются самоубийства, хронический цирроз печени и отравления (включая передозировку наркотиков).
Хотя некоторые исследователи, по очень узконаучным причинам, полагают, что на самом деле всплеск смертности не был таким резким, как говорят Кейс и Дитон, но сам всплеск все-таки подтверждают. Здоровье огромного количества белых американцев подрывается в основном наркотиками и алкоголем. Ситуация очень напоминает историю современной России, где водка и наркотики губят здоровье нации. Да, в Америке такое тоже возможно, и это уже случилось. Пожалуйте в новую Америку.
В декабре 2016 г. Центры по контролю и профилактике заболеваний (Centers for Disease Control and Prevention (CDC)) сообщили, что впервые за последние десятилетия немного сократилась ожидаемая продолжительность жизни при рождении (до 78.8 лет в 2015, с 78.9 лет в 2014). Показатели изменились незначительно, но сильно повлияли на статистические данные — смертность одинаково повысилась как среди мужчин, так и среди женщин; как среди белых, так и среди черных и среди латиноамериканцев. (Не изменился только уровень смертности среди черных женщин). Основной причиной скачка смертности стали «случайные травмы».
Было бы глупо судить об изменениях уровня смертности по одному лишь году. Небольшое понижение продолжительности жизни американцев отмечалось и в прошлом, но за такими периодами следовали улучшения. Однако с учетом других событий, происходящих в новой Америке, возникает вопрос: уменьшение продолжительности жизни в 2015 г. было только однократным скачком или началом новой тенденции? Скоро мы все узнаем. База данных смертности (Human Mortality Database) международного союза специалистов в области демографии, исследующая сравнительные данные разных стран, говорит о том, что прогресс системы здравоохранения в Америке фактически завершился в 2012 г. — в период с 2012 по 2014 г. средняя продолжительность предстоящей жизни в США увеличилась только на один день.
Наркотическая эпидемия болеутоляющих средств и героина, бушующая на обоих побережьях страны и лишающая людей жизни, — настоящая чума нового века. Весь ужас такой эпидемии в ее, так сказать, массовости: она охватила все слои населения — от необеспеченных меньшинств до белой Америки с Мэйн Стрит. По данным отчета за 2015 г, предоставленногоУправлением США по борьбе с наркотиками (Drug Enforcement Administration), в 2013 г. от передозировки погибло больше американцев (большей частью злоупотребляющих опиоидами), чем в дорожно-транспортных происшествиях и от огнестрельных ранений. Масштаб наркотической эпидемии в реальной Америке до сих пор недооценен теми, кто живет в «пузыре», где наркотики принимают осторожнее и чаще в развлекательных целях. ЖурналистСэм Хинонес (Sam Quinones) в своей книге «Сказочная страна» (Dreamland), рассказывающей шокирующую историю опиумной вспышки в современной Америке, отмечает, что еще несколько лет назад «каждые три месяца», по данным Управления здравоохранения шт. Огайо, «11% жителей штата выписывались опиаты как успокоительное». Многие Американцы не обращаются за помощью к врачам, а занимаются самолечением, употребляя легальные и нелегальные обезболивающие.
Осенью 2016 г. Алан Крюгер (Alan Krueger), бывший председатель Совета экономических консультантов Белого Дома, опубликовал исследование, еще больше проясняющее картину реально существующей опиоидной эпидемии в США: согласно его работе, около половины всех мужчин трудоспособного возраста, бросивших работу, а это почти 7 млн человек, ежедневно принимают обезболивающие средства.
Уже известно из других источников (например, из исследований «использования времени» американского Бюро трудовой статистики), что подавляющее большинство мужчин трудоспособного возраста из этой неработающей армии, несмотря на огромное количество свободного времени, не приносят никакой пользы обществу (не занимаются благотворительностью или волонтерством и не участвуют в религиозной жизни), а также не помогают по дому или с детьми. Их повседневная жизнь, как правило, зациклена на просмотре телевизионных передач, DVD, Интернете и мобильных гаджетах — в год каждый из них проводит таким образом в среднем 2,000 часов, а это все равно, что полноценная работа. Исследование Крюгера раскрывает горький факт жизни современной Америки: представьте себе миллионы мужчин трудоспособного возраста, бросивших работу, не желающих ее искать — они накачаны наркотиками и торчат весь день перед телевизором.
Но как многомиллионная армия безработных мужчин с ограниченными доходами может позволить себе регулярно употреблять обезболивающие средства? Оксиконтин стоит недешево. В своей книге «Сказочная страна» (Dreamland) Хинонес подробно объясняет, что главным механизмом на сегодняшний день является социальное государство, а точнее, федеральная программа «Медикейд» (Medicaid) бесплатной медицинской помощи неимущим и малоимущим, действующая в Америке. И вот как работает эта система (перенесемся вместе с Хинонесом в г. Портсмут, шт. Огайо):
Карта «Медикейд» оплачивает все лекарства, какие бы не выписал врач застрахованному пациенту. Карты «Медикейд» выдаются людям, находящимся на соцобеспечении, а также участвующим в федеральной программе содействия инвалидам и получающим социальные пособия. Если не очень ответственный врач, каких в Портсмуте достаточно, выпишет вам рецепт, то карта медицинской страховки «Медикейд» будет оплачивать его каждый месяц. Доплатив всего $3, наркоманы получают лекарства стоимостью тысячи долларов, а разницу восполняют налогоплательщики США. Затем человек может кому угодно продать купленное им за три доллара средство и выручить тысяч десять.
В Америке XXI века понятие «зависимость от правительства» приобрело совершенно иной смысл.
Возникает закономерный вопрос: сколько мужчин трудоспособного возраста участвуют в программе медицинской помощи? Согласно данным опроса о доходах и участии в программах, проведенного Федеральной службой государственной статистики США (Census Bureau), по состоянию на 2013 г. больше 1/5 (21%) всех гражданских мужчин в возрасте от 25 до 55 лет получали помощь по программе «Медикейд». Больше половины (53%) составила доля неработающих людей трудоспособного возраста. 48% участников «Медикейд» пришлось на безработных англо-американцев (неработающих неиспаноязычных белых мужчин).
Кстати, по имеющимся данным в 2013 г. из всех безработных трудоспособных англо-американцев около 3/5 (57%) получали пособия и по другим государственным программам помощи. Пособия по инвалидности и бедности не смогут обеспечить роскошную жизнь, но могут стать долгосрочной альтернативой оплачиваемой работе, чем и пользуются все больше и больше американских мужчин. Появление таких программ совпало с уходом с работы огромного числа американцев, еще не достигших пенсионного возраста. Нельзя сказать, что именно эти программы стали причиной кризиса на рынке труда для миллионов молодых мужчин, однако не поспоришь с тем фактом, что именно они профинансировали кризис — как, например, программа «Медикейд» невольно способствовала повышенному потреблению опиоидов в новом веке.
Удивительно, но повсеместная наркотическая эпидемия не повлекла за собой рост преступности по всей Америке, за исключением, конечно, очевидных вспышек нелегального употребления героина. Даже наоборот: сообщается, что количество насильственных и имущественных преступлений за последние двадцать лет сократилось на 2/3.3 Снижение уровня преступности за последнее поколение значительно повысило качество жизни на большей территории США. Однако одна проблема все же есть, но жители «пузыря» далеки от жизни настоящей Америки. А проблема в том, что за последние десятилетия значительно разросся так называемый «криминальный класс» Америки, т.е. класс людей, приговоренных к тюремному заключению или осужденных за тяжкие преступления. Тенденция эта появилась не в этом веке, но именно с начала 2000-х приобрела чудовищные масштабы.
Хорошо осведомленные читатели знают, что в настоящее время США лидирует по количеству заключенных, что Барак Обама (Barack Obama) и другие политики называют уголовное судопроизводство «массовым лишением свободы», и что в последние годы за решеткой американских тюрем содержатся более 2 млн человек.4 Но лишь небольшая часть американцев, когда-либо осужденных за тяжкие преступления, отбывают реальный срок. Около 90% всех приговоренных преступников не сидят в тюрьмах, а живут среди обычных американцев. Причина тому — базовый расчет наказания и заключение под стражу, действующие сегодня в Америке. Освобождение в исправительных целях и административный надзор без изоляции от общества (условный срок и временное освобождение) гарантируют стабильный «поток» преступников обратно в общество и пополнение уже имеющихся рядов уголовников и бывших заключенных. И «ряды» эти на сегодняшний день действительно безмерны.
Демографическое исследование Сары Шеннон (Sarah Shannon) и пяти других ученых показывает, что по состоянию на 2010 г. в Америке проживало почти 20 млн бывших и настоящих преступников. Если эти подсчеты верны, и если преступное население Америки продолжит расти такими же темпами, как в последние годы до 2010 г, то к концу 2016 года преступников в Америке станет больше 23 млн. Даже по самым грубым подсчетам, на момент написания статьи, к концу 2016 г. количество американцев с криминальным прошлым, но находящихся при этом на свободе, однозначно перевалило за 20 млн человек. По еще более грубым подсчетам уголовное прошлое имеют 17 млн американцев, а это на сегодняшний день каждый восьмой мужчина.
Нам приходится опираться лишь на приблизительные расчеты, а не на точные официальные цифры, потому что правительство США не собирает и никогда не собирало данные по размерам или социально-экономическим условиям этой группы населения, составляющего 20 млн человек. Как бы удивительно и скандально это не звучало, но Америка, по крайней мере, сегодня, по сути «избавилась» от этой огромной группы людей, группы, размер которой вдвое превышает количество нелегальных мигрантов и больше взрослого населения любого штата, кроме Калифорнии. Правительство попросту не замечает их и не учитывает в статистических данных. Зеки стали, так сказать, статистическими изгоями, живущими в темноте, они вышли из области национальных интересов. И государство не собирается освещать их жизнь до тех пор, пока они вновь не нарушат закон и не попадут в поле зрения правоохранительных органов.
Поэтому совершенно не представляется возможным рассказать, что конкретно становится с людьми, формирующими «криминальный класс», после очередного заключения или освобождения. Однако можно предположить, что будущее их в настоящей Америке не такое уж светлое. Если собрать воедино все тенденции американского общества, о которых шла речь в нашей статье, а это безработица, здравоохранение, наркомания и зависимость от социальных пособий, то можно заметить появление повсеместного пагубного течения, отрицательно сказывающегося на социальной мобильности.
Социальная мобильность всегда воспевалась в мифах и идеалах Америки. Идея (и в этом есть доля правды) заключается в том, что у каждого американца есть возможность достичь любых высот за счет своих достоинств и упорства, в отличие от других стран, где люди зажаты классовыми рамками или становятся жертвами неумелого руководства. Вот уже почти два десятка лет мы наблюдаем очевидные признаки того, что воспетая Америкой социальная мобильность находится в беде, возможно, даже в серьезной беде.
Вот лишь несколько фактов. Во-первых, по данным Федеральной службы государственной статистики, за последние 30 лет в Америке снизилась географическая мобильность. Сообщается, что в 2016 г. количество переездов семей из одной местности в другую упало до минимума (за весь послевоенный период). Во-вторых, согласно исследованию, проведенному в прошлом году тремя экономистами Федерального Резерва США и их коллегой из университета Нотр-Дам, "текучесть рынка труда” — смена рабочих мест, которая помимо прочего позволяет людям двигаться вперед — в Америке уже несколько десятилетий находится на спаде без каких-либо признаков к улучшению. И последнее, но оттого не менее важное, в отчете за декабрь 2016 г, составленном «Проектом равных возможностей», командой под руководством известного стэнфордского экономиста Раджа Четти (Raj Chetty), подсчитано, что вероятность того, что 30-летний американец будет зарабатывать больше своих родителей в таком же возрасте, составляет сегодня всего 51%: против 86% 40 лет назад. Другие исследователи, изучавшие эти данные, возражают команде Четти, утверждая, что вероятность не столь мала, но в любом случае согласны, что шансы на то, чтобы превзойти родителей по реальным доходам, снижаются и, возможно, сейчас они ниже, чем когда-либо в послевоенной Америке.
Горько-сладкая реальность жизни настоящих американцев в начале XXI века: несмотря на то, что ни одна экономика мира до сих пор не может превзойти американскую, у людей, живущих за пределами «пузыря», все меньше и меньше шансов на исполнение «американской мечты», чем было несколько десятилетий или поколений назад — возможно даже, что шансы не были так малы со времен Великой депрессии.
IV
Самое смешное то, что живущие в «пузыре» постоянно твердят об «экономическом неравенстве» и о том, как они лично этому противостоят. Но при этом фраза «экономическая неуверенность» совершенна чужда и непонятна для них. Если бы в Google Translate была функция, позволяющая перевести сообщение настоящих американцев на язык тех, кто живет в «пузыре», то оно бы звучало так:
обычным американцам наплевать на абстрактное понятие «неравенство», для них важна уверенность в завтрашнем дне. Великий американский эскалатор сломался и срочно требует ремонта.
После выборов 2016 г. жители «пузыря», наконец, поняли, что XXI век не принес с собой ничего хорошего для Америки. Добро пожаловать в реальность. Американцам нужно объединиться и совместными усилиями вернуть страну на былые высоты.
Наше убогое XXI столетие, или 20 млн безработных уголовников с наркотической зависимостью