Веками ради обеспечения безопасности и влияния королевские фамилии Европы заключали военные союзы с союзниками и неприятелями. Заметную роль в этом процессе играла Россия. Почти в любой момент времени в течение 300 лет до женитьбы в 1894 году царя Николая II на внучке королевы Виктории, Александре, Россия была связана браками со своими европейскими соседями. Сегодня внешние сношения России скрепляет уже не кровь монархов, а нефте- и газопроводы, по которым бежит кровь национальных экономик.
Широко известно принуждение, которое Владимир Путин оказывает на Европу через контроль над поставками энергоносителей. Но после Крыма его энергетическое влияние на Европу, похоже, достигло зенита. К концу десятилетия в Европу с запада придёт североамериканский сжиженный природный газ (СПГ). С востока новый энергетический коридор из Каспия в Европу откроют Трансанатолийский и Трансадриатический трубопроводы, ещё сильнее вытесняя российский газ. Для поддержания экономики России и сохранения её положения энергетической державы Путин должен протянуть энергетические щупальца России в Азию, мучимую неутолимой жаждой нефти и газа.
Недавно российский парламент жестом на 10 миллиардов долларов списал 90 процентов северокорейского долга в обмен на согласие Пхеньяна на строительство трубопровода, который пройдёт от Сахалина через КНДР в Южную Корею – ко второму в мире импортёру газа. Задача проекта – поставка в Южную Корею 10 миллиардов кубометров газа ежегодно. Сделав так, Россия отведёт Северной Корее ту же роль, которую она отвела Украине – уязвимой энерготранзитной страны, держащей в руках ключ к экономике, которая намного крупнее её собственной. Кроме этого, она сможет оказывать влияние на третью по величине экономику Азиатско-Тихоокеанского региона, в результате чего зависимость Южной Кореи от российского газа может вырасти с 6 до 30 процентов.
Обладая таким же важным для России рынком, ещё больший приз представляет собой Китай. Способность Путина обеспечить постоянный доступ на китайский газовый рынок имеет такое же решающее значение для его собственной стратегии «разворота в Азию», какое российский газ имеет для недавно объявленной Китаем войны со смогом. Поездка Путина на этой неделе в Пекин даёт двум соседям возможность окончательно решить судьбу масштабной сделки по газу, который должен доставляться через ещё не построенный трубопровод из Западной Сибири в северо-западную часть Китая. Данный проект, который последние пятнадцать лет постоянно откладывался (в основном из-за разногласий относительно цены), может наконец-то стать реальностью, поскольку теперь обе страны как никогда нужны друг другу.
Отношения с Китаем критически значимы ещё для одного элемента трубопроводной стратегии Путина – его плана проникновения на индийский энергетический рынок. Россия и Индия ведут переговоры о строительстве 30-миллиардного нефтепровода – самого дорогого в истории, – который должен соединить российский горный регион Алтай с северо-западной китайской провинцией Синьцзян, а затем с северной Индией. Немногим известно, что Россия – больше нефтяной, чем газовый экспортёр. Она экспортирует 70 процентов своей нефтедобычи, и только 30 процентов добычи газа. С финансовой точки зрения её нефтяные доходы почти в семь раз больше, чем газовые. Для российской нефти нет рынка лучше, чем рынок Индии, которая только что обогнала Японию, став по паритету покупательской способности третьей экономикой мира.
Указанные выше три трубопровода – в Китай, Индию и Кореи – (в случае их постройки) сделают одну треть человечества обязанной российским энергоресурсам и обеспечат России непомерную власть на мировой сцене, по сравнению с которой её шалости в Европе покажутся приятными воспоминаниями. При этом Соединённым Штатам не удалось сформулировать альтернативное видение энергетической безопасности Азии. По сути, в недавнем визите президента Обамы в Азию энергетическая безопасность не играла почти никакой роли.
Чтобы помешать российскому проекту экспорта энергии, Вашингтон должен представить свою собственную стратегию азиатской энергетической безопасности и убедить своих союзников в Азии в её преимуществах. В силу географической близости России к Азии сделать это будет нелегко, но можно рассмотреть следующие варианты действий.
Во-первых, будучи гарантом безопасности Южной Кореи, Вашингтон должен публично занять твёрдую позицию против газопровода Россия-Корея. Следует чётко выразить Сеулу свою озабоченность тем, что этот газопровод не только ободрит и обогатит Ким Чен Ына, но и введёт Россию в уже напряжённый ландшафт безопасности Корейского полуострова. Здесь Вашингтон может найти общий интерес с Пекином, который тоже предпочёл бы не видеть Россию в составе движущих сил полуострова.
Во-вторых, Вашингтон должен убедить своих азиатских союзников в том, что он твёрд в своём решении стать ведущей страной-экспортёром энергии и основным игроком мировой системы торговли энергией. Это предполагает ускорение процесса согласования строительства экспортных угольных и СПГ-терминалов, а также снятие сорокалетнего анахроничного запрета на экспорт нефти.
В третьих, США следует развивать сотрудничество с Азией в сфере нетрадиционного газа. Китаю принадлежат крупнейшие в мире запасы сланцевого газа. Япония – мировой лидер в области добычи гидратов метана. По некоторым оценкам в гидратах метана планеты содержится больше энергии, чем во всей нефти, угле и газе Земли, вместе взятых. Раскрытие тайны безопасной и экологически ответственной добычи может революционным образом изменить энергетический ландшафт мира.
Четвёртое, США должны поддерживать меры, направленные на снижение цен на СПГ в Азиатско-Тихоокеанском регионе, чтобы сделать СПГ более конкурентоспособным в сравнении с российским трубопроводным газом. Цена на природный газ в Азиатско-Тихоокеанском регионе большей частью привязана к нефти или нефтепродуктам. Для того, чтобы потребители ощутили преимущества конкурентного газового рынка, ценообразование должно индексироваться по спотовым ценам, которые более тесно связаны с фундаментальными факторами спроса и предложения в регионе (конкуренция поставщиков газа). Вместе с тем, несмотря на то, что Азиатско-Тихоокеанский регион представляет собой второй крупнейший газовый рынок мира, ему не хватает единого газоторгового узла, который бы создал условия для транспарентного товарообмена и обеспечил более конкурентные цены. Количества газа, которое в настоящее время торгуется через трубопроводы, очень ограничено, и рынок всё больше опирается на СПГ, который больше способствует конкуренции поставщиков. Если Россия преуспеет в осуществлении своей трубопроводной стратегии, то это подорвёт перспективы азиатского торгового узла, так как трубопроводный газ с большей вероятностью будет привязан к нефти. Это приведёт к увековечиванию нефтяной индексации в ущерб экономикам региона. Неудивительно, что и ОПЕК, и Форум стран-экспортёров газа (членом которых является Россия) утвердили нефтяную индексацию как предпочтительную схему ценообразования при торговле природным газом. Соединённым Штатам следует работать с правительствами стран Азиатско-Тихоокеанского региона – Китаем, Японией и Южной Кореей – чтобы постепенно подводить газовый рынок к конкуренции поставщиков газа и учреждению, как минимум, одного регионального торгового узла. Это не произойдёт за одну ночь, но для стимулирования инвестиций в газовую инфраструктуру и создания условий появления конкурентного и прозрачного рынка необходимо ясно сформулировать намерение и видение.
И, наконец, Вашингтон должен стремиться к вступлению Китая и Индии в состав Международного энергетического агентства (МЭА), даже если две эти страны не входят в ОЭСР и, соответственно, технически не отвечают требованиям членства в МЭА. Включение в состав многонационального механизма энергетической безопасности усилило бы связи Китая и Индии с клубом богатых промышленно развитых демократий, а не с Россией, рассмотрение заявки которой о приёме в ОЭСР было приостановлено в свете её недавнего поведения.
Транснациональные трубопроводы – это контурные линии геополитики двадцать первого века. Замысел России теперь ясен всем. Америке нужно показать, что у неё тоже есть свой.