Это не разбор действий силовых структур. Их проёбы настолько очевидны даже дилетантам, что нехуй там и разбирать. В тексте мы пройдёмся по очевидным провалам в организации работы русских СМИ в зоне боевых действий.
- То, что Волгоград является зоной боевых действий, не тайна уже ни для кого. Почему Волгоград, и кто там воюет – это к науке, которую я в данный момент представляю, никакого отношения не имеет.
- Зона боевых действий предполагает совершенно иные правила взаимодействия армии, полиции и антитеррористических подразделений со СМИ.
- Со всей очевидностью могу заявить, что для организации работы СМИ в зоне боевых действий было сделано чуть менее, чем нихуя.
Помимо стандартного комплекса оперативно-следственных мероприятий, который, надеюсь, был осуществлён вполне себе квалифицированно, существуют ещё протоколы, регламентирующие работу СМИ в полевых условиях в ходе военных конфликтов.
В ситуации, сложившейся в Волгограде, следовало немедленно взять под контроль информационные коммуникации. Проще говоря, отрубить гражданским доступ в Интернет и ограничить возможности мобильной связи доступом к службам экстренной помощи. При этом включить систему массового оповещения населения через ФМ и проводное радио и непрерывную трансляцию телевизионных выпусков новостей, создаваемых специально для этого региона под контролем единого координационного информационного центра, управляемого штабом по борьбе с терроризмом. Управление новостным потоком в федеральных СМИ взять на ручной контроль.
В подобной ситуации официальный источник информации должен быть один, журналистов следует согнать в импровизированный пресс-центр и обеспечить их единым каналом связи с редакциями, установив приоритеты для информационных агентств, телекомпаний и других СМИ.
При этом необходимо в обязательном порядке обеспечить журналистов через пресс-офицеров всем необходимым набором квалифицированных разъяснений по поводу происходящих в Волгограде боевых действий. Одновременно журналисты должны быть чётко осведомлены о наказании за нарушения эмбарго на информацию, которую штаб сочтёт закрытой для прессы.
Интервью личного состава и комментарии специально не уполномоченных для этого представителей военных, полицейских и антитеррористических подразделений запрещаются.
Это, в общем-то азы боевой информационной работы, которые включают в себя ещё ряд милых мелочей о которых мне вам, профессионалам, и напоминать стыдно. Короче говоря, если в мирное время пресса руководствуется принципом «Люди имеют право знать», то на войне (а в Волгограде, повторюсь, мы имеем дело с актом войны) действует другой принцип: «Люди имеют право и не знать».
Last but not least: Вопиющий информационный проёб русских СМИ был бы невозможен, либо не столь вопиюще очевиден, если бы различные «источники» не продавали журналюгам любую информацию, которую редакция может оплатить кэшем. А руководители профильных силовых подразделений не рвали жопу в своём стремлении немедленно «доложить успех», и поэтому треща на всех углах об идентификации террористов по колпачку от губной помады, отованному хую с чекой от гранаты, и о превентивном вычислении преступных замыслов по пабликам Вконтактике и ЖЖ.
Вы сначала поймайте, а потом мы вам мысленно поаплодируем. А вы, коллеги, пишите – вам зачтётся.