Мотивация: «Играю, чтобы отыграться и снять напряжение». Характер и феноменология игрового поведения пациентов
После череды проигрышей у игрока появляются мысли о том, что пора бы взять игру под контроль и даже вообще перестать играть, но мысль о проигранных суммах нейтрализует это намерение. Игра приобретает характер соревнования, имя которому – «Погоня за проигранными деньгами». Чем больше игрок проигрывает, тем в большую ярость он впадает. Мысли об «оставленных» в игровых залах и казино деньгах не дают покоя ни днем ни ночью. Размышления о том, как бы сейчас ему помогли бы те деньги, которые он проиграл накануне – не дают ему уснуть.
Решимость прекратить играть подкрепляется идей о том, что нужно раз и навсегда «отыграться», то есть«вернуть назад ВСЕ ранее проигранные деньги». Таким образом, игрок хоронит свою первоначальную идею о том, что он обыграет казино и будет преспокойно жить на выигрыши.
Игроки начинают воспринимать свои проигрыши как денежные суммы, которые казино, игровой клуб или конкретный игровой автомат ему (ей) персонально должен. Одна наша пациентка после совершения суицидальной попытки из-за проигрыша, которая чуть не закончилась для нее летально, вскоре, как ни в чем не бывало, преспокойно вернулась к игре. Свое поведение она мотивировала тем, что ей – «Нужно забрать назад свои деньги, отнятые у нее игровыми автоматами!» Свое поведение еще одна пациентка мотивировала (рационализируя тем самым свою страсть к игре) своим благородством и чистотой мотивов. «Я пришла забрать свои деньги. Мне чужие деньги не нужны! Я только возьму свои деньги и уйду!» Этим пациенткам (а они не психотичны) даже в голову не пришла такая простая мысль, что деньги у них никто не отнимал, а они их просто проиграли, и что эти суммы давно выиграл кто-то другой или они были инкассированы и пошли на выплату заработной платы, аренды и прочих расходов игорного заведения.
Далее развивается следующая часть драмы – бесконечная, отчаянная погоня за миражём. Отыграть проигранное никак не удается, все большие деньги проигрываются и заносятся им в регистр «отыграться». А выигрыши уже проблему не решают, так как сумма проигранных денег за некий промежуток времени (а обычно это годы) значительно превосходит сумму, которую возможно выиграть за один раз.
К этому времени игрок уже твердо выучил «Золотое правило казино» – для того, чтобы выиграть деньги – нужно иметь деньги. И чтобы выиграть много денег, надо много «вложить» в игру, что в свою очередь чревато их проигрышем. Вот такова алхимия казино. Чтобы получить золото, нужно иметь немного настоящего золота. И это «золото» игрок носит в казино, надеясь на то, что там при помощи «философского камня» он его приумножит.
Постепенно игрок начинает понимать, что он проиграл уже столько, что уже не сможет столько выиграть. Чудо не произойдет. Чтобы вернуть назад все раннее проигранные суммы нужно подряд выиграть энное количество раз. А это, как подсказывает его опыт, невозможно, так как выигрыши, неизбежно и в хаотическом порядке сочетаются с проигрышами.
Цель, поставленная им пред самим собой недостижима и зачастую проделав своеобразную «работу горя», игрок принимает решение «расстаться» с некой суммой, великодушно «подарив» ее казино. Он ставит перед собой новую цель, которая кажется ему более реалистичной и достижимой. Например, он решает, что он вернет не всю сумму, а например, только две трети от раннее проигранного им. Обычно после принятия подобного решения игрок чувствует радость и уверенность в себе и своих силах; так как будто он увидел свет в конце туннеля.
Игрок с оптимизмом включается для реализации этой новой менее перфекциониской и амбициозной задачи. К сожалению, обычно его планам не удается сбыться. Продолжая играть, он по-прежнему проигрывает свои заработанные тяжелым трудом деньги, а выигранные суммы зачастую уходят на продолжение игры.
Через некоторое время игроку становится ясно, что и две трети от проигранного в прошлом никак не удастся отыграть. Игрок принимает новое решение – он великодушно «дарит», «жертвует» казино свои уже давно им проигранные (и уже давно отсутствующие) пятьдесят процентов от оставленных там денег.
Таким образом, игрок совершает символический акт жертвоприношения. Он решает «не забирать назад»проигранные им раннее суммы (как будто он может это сделать!). С его точки зрения это очень благородный поступок. В этом акте «жертвоприношения» мы можем увидеть, как в процессе игры и формирования патологической зависимости постепенно происходит все большее отделение (расщепление) психической реальности пациента от реальности объективной. Игрок перестает жить в реальном мире, он (реальный мир) для него постепенно превращается в арену для заработка и решения, всевозможных неприятных и зачастую болезненных проблем. Настоящая, подлинная жизнь для патологического игрока находится внутри и связана с его фантазиями, планами и намереньями вокруг выигрышей, игр и обстоятельств с ними ассоциируемых.
Идея жертвы, в общем-то, проста. В самом банальном варианте индивид предлагает Большому Другому нечто ценное из того, что он имеет в надежде получить от него в замен нечто большее и существенное.
На этом уровне идея жертвы элементарна – чтобы получить большие деньги (большой выигрыш, крупный куш) потом нужно сейчас пожертвовать малым, ибо люди склонны ради будущего большого наслаждения отказываться от наслаждения немедленного, но скромного.
Тут как будто срабатывает гипотетический, фрейдовский «Принцип Реальности», который выступает как залог «гарантированного» полного удовлетворения «завтра», ценою отказа от немедленного парциального удовольствия здесь и сейчас (Принцип Удовольствия). Игрок, проигрывая деньги в казино, с точки зрения своей психической реальности их вовсе не проигрывает! Он просто «одалживает» их казино на время. Многие игроки в приватных беседах сообщали нам, что они воспринимали (и продолжают воспринимать!) свои проигрыши не как невосполнимые (невозвратные) потери, а как инвестиции. Казино в их глазах постепенно (по мере «накопления» проигрышей) превращается в инвестиционный фонд или банк где они надежно хранят свои капиталы. Которые, без сомнения, в один прекрасный момент они смогут забрать и потратить на то, что им заблагорассудиться. С точки зрения элементарного здравого смысла подобные рассуждения (убеждения) являются полным абсурдом. Но для игрока, в его психической реальности дела обстоят именно так. С каждым проигрышем игрок «зарабатывает» себе «право на будущий выигрыш». Игрок после проигрыша не считает себя обедневшим! Именно эта поразительная оптимистичная убежденность (уверенность) сбивает с толку специалистов пытающихся оказать зависимым от игры помощь. Они (пациенты) непроницаемы для критики их не интересуют факты, ведь их психическая реальность убеждает их в обратном. Чем больше они проигрывают, тем более состоятельными и богатыми Господами они себя чувствуют!
После проигрыша игроки зачастую начинают рационализировать свое поведение, мотивы и рассуждать как Алексей Иванович – главный герой самого «автобиографического» произведения Ф.М. Достоевского «Игрок»:
«Я даже вам признаюсь, что вы меня теперь навели на вопрос: почему именно мой сегодняшний, бестолковый и безобразный проигрыш не оставил во мне никакого сомнения? Я все-таки вполне уверен, что чуть только я начну играть для себя, то выиграю непременно.
– Почему же вы так наверно убежденны?
– Если хотите, – не знаю. Я знаю только, что мне надо выиграть, что это тоже единственный мой исход. Ну, вот потому, может быть, мне и кажется, что я непременно должен выиграть» [4].
«…У меня было шестнадцать фридрихсдоров, а там…там, может быть, богатство! Странное дело, я еще не выиграл, но поступаю, чувствую и мыслю, как богач, и не могу представить себя иначе» [4].
Один наш пациент на вопрос: «Почему Вы начали играть в азартные игры?» Ответил нам – «Потому что я хотел стать Королем Мира!» А на вопрос: «Почему Вы продолжаете играть?» Он сказал – «Потому что все еще хочу стать Королем Мира!» К слову, данный пациент не был в маниакальном состоянии и говорил вполне искренне.
Приступая к игре, игрок уверяет себя в том, что выиграв, он возьмет выигрыш выйдет из игры, и больше делать ставки не будет. Но вскоре он уже думает о том, как выиграть хотя бы одну треть или даже десять процентов от проигранных раннее сумм. Апофеоз этой драмы таков: начиная играть, игрок надеется на то, что он сейчас отыграет то, что проиграл вчера. Вновь проигрывая, он начинает мечтать о том, чтобы выиграть и вернуть назад те деньги, с которыми он пришел и уже проиграл только что (сегодня). После проигрыша он переживает чувство вины, стыда, досады, упрекает себя, дает зароки о прекращении игры, которые быстро сменяются идеями о том как «выкрутиться» из сложившейся ситуации, где еще достать денег или как объяснить их отсутствие.
З. Фрейд рассматривал любовь в рамках метапсихологического подхода с точки зрения психической экономии – как инвестицию либидо субъекта. Чем больше человек вкладывает в объект (в психоанализе под словом «объект» в большинстве случаев имеется в виду другой человек) тем больше и сильнее он его любит. Мы по настоящему любим тех, кому мы делаем хорошо. В каком-то смысле субъект любит не сам объект как таковой, а свои собственные в этот объект вложения. Поэтому потеря объекта (особенно острая и неожиданная) воспринимается индивидуумом не как внешняя, объективная потеря, а как потеря внутренняя. Потеря своего собственного «Я» ранее инвестированного в объект. В этом суть меланхолии. Меланхолик потерял собственное «Я». Он чувствует, что он потерял не нечто реальное и материальное во внешнем мире, он потерял вместе с потерянным объектом самого себя (часть себя). Меланхолик переживает, что не мир стал меньше, а напротив, что он стал меньше. Потеряв то, что было для него ценно, он тем самым потерял свое «Я». Как писал З.Фрейд «Тень объекта упала на Эго» [10]. Тень молчаливого отсутствия склонилась над Эго субъекта. Это «черная меланхолия», патологическое горе. З. Фрейд был первым, кто сравнил (и во многом противопоставил) депрессивные (меланхолические) состояния с нормальным переживанием горя. Мы полагаем, что для патологических игроков характерно так называемое «маниакальное горе». Мы неоднократно замечали что, рассказывая о своих огромных проигрышах, крупных «невозвратимых» долгах и кредитах игроки говорили нам об этом с нескрываемой улыбкой на лице. Казалось, что они действуют по принципу «чем хуже – тем лучше». Мы полагаем, что это не проявление мазохизма. Когда мы конфронтировали с ними и указывали им на то, что они, говоря нам печальные и даже страшные вещи, но при этом улыбаются и выглядят довольными. Игроки в ответ на наши слова лишь ухмылялись и говорили нам что-то вроде того: «ну что теперь плакать что ли» или«не стоит думать о печальном». Многие из них оптимистично настроены, полны надежд, уверены в скором решении всех своих проблем «одним разом». Обычно под этим «одним разом» они имеют в виду скорый чудесный выигрыш или его эквивалент. Так, например, несколько незнакомых друг с другом игроков и в разное время, поделились с нами идентичной по своему содержанию, чрезвычайно банальной (архитипической?) фантазией в духе «нового времени» – о нахождении чемодана полного долларов. Один наш пациент заявил нам, что он: «находиться в одном шаге от богатства». И что если мы поможем ему «вовремя останавливаться в игре», то вскоре он погасит все свои долги (со слов больше 300 тысяч долларов США) и каждому психологу в благодарность за это купит по квартире в г. Москве.
Итак, вопреки расхожему мнению и нашим первоначальным представлениям, патологические азартные игроки, которые обращались к нам амбулаторно за помощью, зачастую клинически не выглядели депрессивно, они, напротив, излучали оптимизм, имели завышенную самооценку (правда крайне не устойчивую) и были полны надежд. При этом скриниговые опросники на выявление симптомов депрессии (в частности Опросник Бека) уверенно давали положительные результаты. Это заставило нас уделить больше внимания изучению природы такого неадекватного с точки зрения стороннего наблюдателя оптимизма. Как это ни парадоксально звучит, мы выяснили, что этот оптимизм зачастую опять-таки связан с идеей «жертвы» и инвестиций.
На этой более продвинутой стадии под «жертвоприношением» понимается не просто выгодный обмен небольших денег сейчас ради большого выигрыша (денег), но завтра (потом). А то что проигрыш порождает в игроке поразительную по своей силе и живучести идею (иллюзию) о том, что этот Большой Другой (Дух казино, Душа игрового автомата и т.д.) действительно существует и является Реальным! Что Он принял жертву (вложение, инвестицию), запомнил об этом сделанном вкладе, который только что внес игрок и теперь непременно в будущем в следующий раз, когда действительно будет очень нужно, Он все вернет игроку назад, да еще и с прибылью.
Игроки сообщали нам, что когда им действительно остро нужны были деньги, и их неоткуда было взять, они шли в казино с малой суммой на руках и действительно выигрывали столько, сколько им было нужно. Этот реальный опыт, особенно повторившийся несколько раз подряд, убеждал их в реальности их иллюзий. Они начисто забывали (вытесняли) факты проигрышей и избирательно запоминали факты выигрышей, конкретные денежные суммы и призы, которые им достались.
С. Жижек писал: «Если выразить идею жертвенности… прибегнув к хайдеггеровской инверсии, она будет представлять собой следующее: высший смысл принесения жертвы – это принесение в жертву смысла как такового» [5]. Наше понимание «жертвоприношения», которое совершил патологический игрок тождественно – Игрок принес в жертву собственное здравомыслие. Это и есть единственная истинная жертва. Он поменял здравомыслие (адекватное тестирование реальности) на приятную иллюзию всемогущественного контроля.
Казино, игровой клуб, игровой автомат в сознании патологического игрока перестает быть просто местом, объектом или механической бесчувственной и «бесчеловечной» машиной, действующей на основании заложенной в него программы. А напротив теперь игрок воспринимает её (слот-машину, рулетку и т.д.) как живого и реального партнера в мысленном и даже вербальном диалоге. Неблагоприятный результат игры (проигрыш) воспринимается игроком отныне не как неразумная случайность, смоделированная электронной схемой генератора случайных чисел, а напротив как Знак, как Ответ, Наказание, Предупреждение. Случайный выигрыш воспринимается не как случайное везение, а как Награда иПоощрение за верность, преданность и настойчивость и т.д. Проигрыш теперь воспринимается не как окончательная потеря денег (зачастую заработанных большим трудом, опасным, а иногда противозаконным способом), а как невербальное, но очень ясное послание «В другой раз тебе обязательно повезет!» «В следующий раз отыграешься!»
Постепенно игра начинает определять образ жизни патологического игрока, который постепенно начинает сводиться к очень простой схеме: игра – проигрыш – новый заем. Игроки убеждены, что единственным решением проблем, возникших из-за азартной игры, является новая азартная игра. Таким образом, поведение игрока безальтернативно – игра является (кажется) универсальным и единственным решением для всех имеющихся у игрока проблем.
Отчаяние порождает надежду. Игроки начинают размышлять как Полина Александровна из романа «Игрок» Ф.М. Достоевского:
«Деньги взяты мною взаймы, и я хотела бы их отдать. У меня была безумная и странная мысль, что я непременно выиграю здесь, на игорном столе. Почему была эта мысль у меня – не понимаю, но я в нее верила. Кто знает, может быть, потому и верила, что у меня никакого другого шанса при выборе не оставалось» [4].
Ситуация прогрессивно ухудшается, долги нарастают как снежный ком, однако подобное ухудшение игрок зачастую связывает не с самим фактом своего чрезмерного участия в играх, а с временным невезением. По его убеждению подобное «невезение» вскоре неминуемо должно будет смениться чередой крупных выигрышей, которые и покроют все издержки. Свои проигрыши игроки рассматривают как приходящее и временное явление.
Как правило, когда у игрока за плечами несколько лет игрового стажа, игра приобретает практически ежедневный характер при сравнительно небольших ставках (ввиду ограниченных финансовых возможностей).Игрок зачастую считает, что ему некуда больше идти кроме как в зал игровых автоматов. Приходя в игровое заведение, игрок чувствует покой и облегчение, как будто он пришел к себе домой. Во время нахождения в игорном заведении, у патологического игрока возникает ощущение, которое М. Хайдеггер (1984) описал как «Домашнее», «Родное» (das Heimische) – игрок оказывается в мире, где он чувствует себя комфортно и уютно. Реальность, до этого переживаемая с качеством «Зловещности», «Жути» (Unheimlichkeit), преследования или пустоты уходит на задний план [14].
Свою ситуацию один пациент очень удачно назвал «тихим отчаянием». Обычно, к подобной мотивации игрок приходит, имея за плечами долги, которые «невозможно вернуть», крупные просроченные платежи и штрафные санкции за невыплаты по взятым ранее кредитам. Разрушенные отношения, потерю доверия, ухудшение профессиональных и деловых качеств.
Бремя финансового давления заставляет игрока заниматься «жонглированием финансами». При появлении просрочек по платежам игроки платят тем кредиторам, которые оказывают на них наибольшее давление, лишь бы последние оставили их в покое. Чтобы заплатить по счетам в одном месте игрок вынужден брать заём в другом. Обслуживать свои долги и проценты по кредитам становится все труднее, часто, взяв деньги в очередной заём, игрок, вместо того, чтобы заплатить по счетам направляется напрямую в игорное заведение. А выигрыш, к сожалению, никогда не бывает достаточным, чтобы решить финансовую проблему. Игрок начинает «прятаться» в игровых заведениях от своих проблем. Им постепенно перестает двигать мотивация риска, но напротив, появляется новая мотивация – мотивация спасения (избавления) от напряжения, тревоги, депрессии и чувства преследования. Только акт игры и факт нахождения в игровом зале или казино спасает игрока от мыслей о кредиторах, долгах и проблемах. Игроки зачастую описывают свое состояние как «безнадежное» и «критическое», однако подобные негативные суждения (восприятия) оставляют их, когда они оказываются в блистающей полумгле казино и/или игрового клуба. Азартная игра становится разновидностью (способом) самоуспокаивающегося поведения.
Ближе к финалу, постепенно игрок престает надеяться на выигрыш, понимая, что он ничего в его жизни не решает. У игры появляется новое качество – игрок начинает играть себе назло, чтобы доказать, что выиграть невозможно. Им начинает двигать желания самонаказания. Игроки начинают играть ради самой игры без цели выигрыша. В глубине души, смутно надеясь на то, что все скоро кончится. Справедливо полагая – «что лучше ужасный конец, чем ужас без конца». Зачастую, такие игроки перестают заботиться о себе и своей безопасности. У них появляются мысли о желательности несчастного случая и/или самоубийства.