Недавно официальные представители России и США провели консультации по вопросам стратегической стабильности. При этом выявились определенные различия в подходах сторон.
Российская сторона определяет стратегическую стабильность как устойчивое равновесие в совокупных военных потенциалах, включая наступательные и оборонительные вооружения. Это определяется чрезвычайно широко. Москва заявляет о необходимости воздерживаться от таких шагов в области военного строительства, разработки и развертывания вооружений, размещения войск, принятия и реализации доктрин и концепций, формирования и реконфигурации военно-политических союзов, создания военных баз на иностранной территории и т. п., которые могли бы восприниматься другой стороной как угрожающие ее национальной безопасности.
При этом Россия заявляет о своем намерении привлекать к процессу обеспечения стратегической стабильности и другие государства, прежде всего — владеющие ядерным оружием, а также заинтересованные в совместных действиях по обеспечению общей безопасности. Как подчеркивает российская сторона, любые дальнейшие шаги в области сокращения и ограничения ядерных вооружений должны носить многосторонний характер.
Стратегическое сдерживание Москва определяет как комплекс мер, направленных на упреждение или снижение угрозы деструктивных действий со стороны государства-агрессора или коалиции государств. При этом ядерное сдерживание объявляется основным условием сохранения стратегической стабильности. Более того, в обозримой перспективе ядерное оружие будет оставаться важным фактором предотвращения возникновения ядерных военных конфликтов и военных конфликтов с применением обычных средств поражения, которые при определенных условиях могут трансформироваться в ядерные. Согласно военной доктрине, Россия оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, ставящей под угрозу само существование государства.
Поэтому, заявляет российская сторона, дальнейшие шаги по сокращению ядерного оружия должны рассматриваться с учетом всего комплекса факторов, влияющих на стратегическую стабильность. К их числу относятся ПРО, БГУ, ратификация Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), угроза размещения оружия в космосе, количественный и качественный дисбаланс в обычных вооружениях и др.
Американская сторона тяготеет к узкому пониманию стратегической стабильности, которое было принято в период холодной войны и сводилось, прежде всего, к балансу стратегических наступательных вооружений. Такой подход, который в США иногда именуют стабильностью гонки вооружений, предполагает примерное равенство размеров и состава СНВ. Именно он лег в основу соглашений и договоров ОСВ, СНВ и СНП.
Администрация Обамы признает, что, несмотря на значительное сокращение ядерных сил США и России, они по- прежнему остаются направленными друг против друга, как если бы мы оставались противниками.
Американская сторона исходит из представления, что взаимное сдерживание сохраняет свое значение. В то же время ставится вопрос и о кризисной стабильности, когда во время интенсивного кризиса нанесение ядерного удара первым не дает преимуществ, поскольку другая сторона обладает способностью нанести сокрушительный ответный удар.
Представители США отмечают, что обе стороны в обычных и кризисных условиях поддерживают значительную часть своих стратегических ядерных сил, а также системы управления и контроля в таком состоянии, которое позволяет им пережить разоружающий первый удар и нанести сокрушительный ответный ущерб широкому спектру представляющих большую ценность целей.
Вместе с тем при администрации Обамы произошли некоторые подвижки. В частности, это нашло свое отражение в преамбуле нового Договора СНВ, где признается взаимосвязь между стратегическими наступательными и стратегическими оборонительными вооружениями. Американские представители отмечают, что стратегические наступательные силы обеих сторон должны обладать способностью преодолеть ПВО и ПРО другой стороны, чтобы поразить намеченные цели. При этом утверждается, что ни Россия, ни США не обладают развернутыми системами ПВО и ПРО, способными серьезно ослабить ответный удар другой стороны. Более того, постулируется необходимость уменьшить количество целей, которые должны находиться под риском удара.
Поэтому американская сторона ставит вопрос о дальнейших сокращениях ядерных вооружений США и России на двухсторонней основе, без участия других ядерных государств. Речь идет как о стратегических, так и нестратегических, как о развернутых, так и неразвернутых ядерных вооружениях.
США предлагают также провести обсуждение ядерных доктрин и терминологии в связи с тем, что в России говорят о возможности применения ядерного оружия в случае войны с превосходящим по обычным вооруженным силам противником.
С одной стороны, американской стороной признается озабоченность российской стороны развитием ПРО и средств БГУ США. С другой стороны, выражается обеспокоенность модернизацией СЯС России.
Особый упор американская администрация делает на транспарентность. Утверждается, что предоставление информации о планах и программах ПРО и развитие сотрудничества — например, наблюдение за испытанием систем ПРО, совместные учения, совместный анализ и совместное планирование — могут способствовать установлению взаимопонимания, предсказуемости и доверия.
Наконец, американская сторона готова обсуждать возникающие угрозы критически важному космическому потенциалу и кибернетическим сетям, способные подорвать стратегическую стабильность, а также совместные подходы к снижению этих угроз.
Таким образом, можно констатировать, что в подходах США и России к стратегической стабильности имеются существенные различия. Это объясняется сложившейся асимметрией военного потенциала и интересов национальной безопасности двух сторон.
США готовы идти на договоренности в области ядерных вооружений, где между Россией и США существует примерный паритет. Но Вашингтон не согласен на жесткие ограничения в тех областях, где американцы обладают значительным преимуществом. В свою очередь, Москва опасается угрозы собственному ядерному потенциалу со стороны американских неядерных вооружений и отдает приоритетное значение их ограничению.
Американская сторона придерживается узкой интерпретации стратегической стабильности и предлагает ее обеспечивать юридически обязательными двусторонними соглашениями по дальнейшему сокращению ядерных вооружений, включая тактические, а также политическими, но не юридическими мерами по достижению определенной степени транспарентности в таких сферах, как ПРО, БГУ, космос и киберпространство. Что касается многосторонних договоренностей, то позиция США ограничивается только нераспространением оружия массового поражения.
Россия склоняется к чрезвычайно широкой интерпретации стратегической стабильности. Москва не торопится соглашаться на новые сокращения ядерного оружия, особенно тактического. В то же время российская сторона ставит вопрос об ограничении стратегических неядерных военных систем, по которым она значительно отстает от США. При этом Россия призывает к международно-правовому обеспечению военного баланса на многосторонней основе.
Вместе с тем в обеих странах сегодня имеются влиятельные политические круги, которые в принципе отвергают необходимость поддержания стратегической стабильности на основе договоренностей о контроле над вооружениями. Например, позиция Республиканской партии в США делает крайне маловероятной ратификацию любого нового разоруженческого договора Сенатом. Это осложняет дипломатические усилия по взаимоприемлемому компромиссу между Россией и США.
В то же время Вашингтон и Москва не могут не считаться с серьезными финансово-экономическими проблемами, которые накладывают свой отпечаток на оборонные расходы. Современные системы вооружений требуют чрезвычайно больших затрат. Поэтому бюджетный секвестр в США скажется на расходах на ядерный комплекс, ПРО и другие программы вооружений. Свои бюджетные проблемы имеются и у Российской Федерации. Показательно, что в настоящее время у России меньше развернутых пусковых установок (ПУ) и боезарядов, чем позволяет новый Договор СНВ.