Памятник Маяковскому во времена «оттепели» стал главным местом сбора молодых поэтов и тысяч их слушателей. Постепенно эта группа эволюционировала в диссидентское движение. Власти умело подавили движение – одних лидеров посадив, других приласкав. Эта схема работы с оппозицией стала классикой, и используется в России по сей день.
29 июля 1958 года в Москве открыли памятник Маяковскому на площади его имени (сегодня это Триумфальная площадь). На церемонии поэты читали стихи. Когда официальная часть закончилась, к микрофону шагнул неизвестный человек из публики, и стал читать Маяковского. Собравшимся это понравилось, и к микрофону выстроилась очередь. В итоге договорились собираться и читать стихи – уже не только Маяковского. В это время поэтические вечера были в моде, но впервые они проходили без контроля официальных структур на открытом воздухе. Но советские люди до поры не видели в этом ничего крамольного. Причём не только молодёжь, но и «старшие товарищи». «Московский комсомолец» 13 августа 1958 года похвалил начинание. Между тем, молодёжь на «Маяке» перешла к чтению собственных стихов, вспыхивала полемика – как бы о стихах, но и об их общественном содержании.
Осенью инициатива заглохла, 1959-й прошёл тихо, а вот в 1960 году чтения на «Маяке» возобновились по выходным.
(Отсыл к нынешнему времени: Триумфальная переняла эстафету свободы «Маяка», как и 50 лет назад, став значимым символом – именно здесь по 31 числам собираются митинги в защиту элементарных прав человека, попираемых в России; словно в издёвку, место сбора «свободолюбивой молодой интеллигенции» сегодня в Москве тоже получило название «Маяк» – в харчевне с таким названием публика предпочитает говорить о свободе друг другу, а не народу).
Содержание стихов некоторых поэтов стало более радикальным – всё же прошли два года «оттепели». Собиралось до 15 тыс. слушателей. В кулуарах спорили и о политике. Хрущёв комментировал эту ситуацию: «Говорят, там были и хорошие. А аудитория была на стороне тех, кто против нас выступает». Соответственно, отношение властей к собиравшимся на «Маяке» стало иным.
Начались задержания радикальных чтецов. Но сотрудники «органов» плохо себе представляли, какие стихи дозволенные, а какие нет. Тогда было решено и вовсе закрыть «рассадник». А он не закрывался. Чтобы борьбы с молодыми поэтами и их слушателями не выглядела новыми репрессиями, к ней привлекли комсомольские отряды, в том числе молодых рабочих. Им объяснили, что предстоит борьба с бездельниками и антисоветчиками, и молодые парни действовали жёстко. У самого «Маяка» активистов трогать они не решались, зато, проследив где те живут, в подворотнях жестоко избивали.
(Сегодняшнее использование властями «молодёжек» для грязных операций против оппозиции и инакомыслящих – это хорошо забытое средство хрущёвских времён).
Но оперотрядовцы столкнулись с сопротивлением – значительную долю среди собиравшихся у «Маяка» стали составлять политические, готовые дать отпор рабочим группам. В будущем эти люди, начавшие свою политическую деятельность в том числе с охраны поэтических четений, стали известными диссидентами – А.Иванов (Рахметов), А.Иванов (Новогодний), В.Осипов, Э.Кузнецов, В.Хаустов, Ю.Галансков, В.Буковский и др. «Эти люди постоянно приходили к памятнику, приглашали и приводили своих знакомых, ограждали поэтов, чтецов и слушателей от бухих работяг и комсомольских оперотрядовцев, Словом, «держали» место», – вспоминал современник об их роли.
Довольно быстро люди у «Маяка» оформились в две группы – «поэтов» и «политиков». Политики хотели оформить людей с площади Маяковского в оппозиционное движение. Поэты предпочитали заниматься «чистым искусством».
(Сегодня оппозиция проходит ту же стадию размежевания – политики и «гражданские активисты»)
Идеологической базой политические выбрали анархо-синдикализм. В Исторической библиотеке Иванов (Новогодний) и Осипов нашли свободно выдававшиеся книги Ашера Делеона «Рабочие советы в Югославии», французского анархо-синдикалиста «Жоржа Сореля» «Размышления о насилии» (Блог Толкователя писал об этой книге Сореля), Бакунина «Государственность и анархия», Каутского «Против современной России». Этот идеологический багаж Иванов (Новогодний) и Осипов пропагандировали на квартирниках маяковцев. 28 июня 1961 года Осипов представил товарищам платформу подпольной организации.
(Сегодня радикальные левые тоже представляют самую большую опасность для власти. Не случайно, воспользовавшись поводом – событиями 6 мая 2012 года – режим в первую очередь разгромил именно их).
В годовщину смерти Маяковского 14 апреля 1961 года произошло побоище. Площадь запрудил народ, гулявший в честь полёта Гагарина. Было много пьяных. А дружинники попытались устроить очередной разгон. Молодые защитники «Маяка» стали отбиваться, развернулась драка с участием случайных прохожих. С обеих сторон было тяжело избито до 50 человек (сломаны носы и конечности, выбиты зубы, и т.п. )
После этого нажим на радикальных поэтов усилился. Площадь оцепляли, на квартирах организаторов «Маяка» проводили обыски, одного из них, забияку-анархиста А.Буковского, комсомольцы подкараулили и сильно избили. При этом Буковский контактировал со структурами ВЛКСМ, обсуждал возможности преобразования этой организации, с её помощью организовывал альтернативные художественные выставки. Но власти быстро пресекли эту возможную конвергенцию анархистов и ВЛКСМ. С лидерами «Маяка» стали поступать очень жёстко. Если сначала присуждали по 5-15 суток, то в октябре 1961-го арестовали несколько участников, которые вели антисоветские разговоры (в том числе такие, которые на суде были квалифицированы как «террористические»). «9 октября «Маяк» дал последний бой = вечером мы провели чтения по всей Москве», – вспоминал Буковский.
Трое самых активных организаторов чтений – И.Бокштейн, который агитировал против советской власти всех, кто готов был его слушать, вплоть до рабочих, будущий террорист-самолётчик Э.Кузнецов и будущий национал-христианин, а в то время анархо-синдикалист В.Осипов, обвинённые в антисоветской пропаганде, получили по 5-7 лет лагерей.
Позднее было арестовано ещё несколько организаторов «Маяка», а В.Буковского предпочли квалифицировать как сумасшедшего, и отправили в спецбольницу.
«Маяк» придал активности самиздату. Молодой журналист А.Гинзбург, участник чтений у памятника, собрал стихи непризнанных поэтов и опубликовал их в альманахе «Импульс». Сборник был иллюстрирован художником из «Лианозовской школы» Е.Крапивницким. Тираж сборника достигал 300 экземпляров, что очень много для машинописного издания. Также были такие сборники стихов как «Коктейль» и «Бумаранг». Ю.Галансков выпустил толстый (200 стр.) альманах «Феникс». После разгона «Маяка» его участники выпустили два сборника «Сирена».
В июле 1960 года Гинзбурег арестован (он стал первым арестантом по делу «Маяка»), но политическое дело ему решили не шить, а посадили на 2 ИТЛ года за подделку документов – он подделал справку для сдачи экзамена за товарища.
Но взамен разгромленного «Маяка» власти дали другую площадку для поэтов, лояльных «гражданских активистов» – легальную, в Политехническом музее. Причём власти раздавали билеты в Политех через комсомольские организации и только благонадёжным людям. По этой причине в иные вечера зал был заполнен всего наполовину. Лояльные поэты предпочитали завуалированно сдать политиков с «Маяка», чтобы обеспечить себе надёжное прикрытие и вхождение в элиту. К примеру, Е.Евтушенко писал в ЦК КПСС: «Аудитория давала им отпор, когда кто-то начинал читать пасквильные стишата».
Подавив «нелегальных поэтов» и политиков, власти обласкали тех, кто согласился играть по их правилам и отверг «антисоветчиков». Аксёнов и Евтушенко вошли в редколлегию журнала «Юность», Вознесенский (а вместе с ним и Евтушенко) вошли в правление Московской организации союза писателей.
Как и сегодня, власти придумали для «легальных несогласных» обманку: бесконечное обличение Сталина – вместо обсуждения реальных проблем общества, а не прошлого. 10 октября 1962 года в «Правде» было опубликовано стихотворение Евтушенко «Наследники Сталина». Но сенсацией стало другое произведение – в №11 «Нового мира» за 1962 год был опубликован «Один день Ивана Денисовича» А.Солженицына.
Но и эта борьба со Сталиным продолжалась недолго. Власть поигралась с интеллигенцией, да и решила, что пора снова завинчивать гайки. 26 и 29 декабря 1962 года секретарь ЦК Л.Ильичёв провёл заседание Идеологической комиссии с участием представителей творческой интеллигенции, указав последней её место. Ильичёв озвучил позицию, которая стала для власти основополагающей до времён Перестройки: «Нельзя допустить, чтобы под видом борьбы против культа личности расшатывали и ослабляли социалистическое общество, социалистическую культуру». Одновременно с этим продолжился разгром всех левых диссидентских групп и одновременно – взращивание т.н. «прогрессистов», либеральной интеллигенции, согласной уживаться с режимом и работающей «над постепенным его улучшением». Это были люди, аналоги которых сегодня – сислибы (системные либералы). Также власть приступила к созданию легальных «национал-охранительских» групп (в самом начале – под предводительством художника И.Глазунова).
Так закончилась история «Маяка» 1950—1960-х – чтобы в виде фарса повториться спустя 50 лет.
(Цитаты – по книге А.В.Шубина «Диссиденты, неформалы и свобода в СССР», М. «Вече», 2008)