Смена власти
В России есть выборы, но нет смены власти. За два десятилетия после падения коммунизма президент ни разу не проигрывал на выборах. Поэтому выборы там нужны не для того, чтобы обеспечить смену власти, но чтобы ее не допустить. В Китае, конечно, оппозиция также не имеет никаких шансов выиграть выборы. Но, с другой стороны, китайские лидеры не находятся у власти более десяти лет, после них автоматически выбирается новый партийный лидер и президент. Иначе говоря, если в российской системе выборы — способ легитимировать отсутствие ротации, то институциональная структура Компартии Китая просто рассчитана на наличие смены власти. Конечно, эти режимы одинаково не допускают политической конкуренции. Но китайское руководство понимает, что лидеров надо время от времени менять, иначе это обернется крупными проблемами. Китайская система, основанная на принципе коллективного лидерства, не допускает появления персонализованного авторитаризма и включает в себя гораздо больше сдержек и противовесов. В противоположность России, Китай не помешан на выборе «преемника»: партия обеспечивает ясные механизмы преемства.
Связь с народом
Недемократические режимы имеют по определению нарушенные механизмы обратной связи. Мониторинги и рейтинговые опросы общественного мнения не могут заменить собой информацию, исходящую от людей при свободной конкуренции на выборах. Демократические выборы — не только возможность отобрать подходящих лидеров, но также и наиболее прямой способ узнать чаяния народа.
Между Китаем и Россией есть важное различие и по обеспечению «связи с народом». Китайское правительство не криминализует протест рабочих. Конфликты на производстве, как правило, обращенные против местного начальства либо руководства предприятия, не считаются опасными для правящей партии. Каждый год проходят сотни тысяч забастовок, и они стали важным источником достоверной информации о жизни людей. Когда люди выходят протестовать, это говорит об их позиции больше, чем любые рейтинги, — не только потому что протесты проходят открыто, а потому что протестующие оспаривают способность местных лидеров улаживать конфликты. В России, которая считается более демократической системой, мы не увидим забастовок, потому что цена протестов для дальнейших трудовых отношений оказывается слишком велика. Российские срежиссированные «выборы» — слишком слабый тест, не позволяющий судить ни о настроениях среди людей, ни о способности местных лидеров учитывать их настроения.
Терпимость к оппозиции и к несогласию
Демократизм решений зависит от того, насколько приветствуется различие взглядов и как принимается взаимное несогласие. Здесь вскрывается еще одна точка расхождения между Россией и Китаем. В России, разумеется, терпимость к организованной оппозиции куда больше. Хотя сейчас происходит затягивание гаек, но можно зарегистрировать партию, можно выйти на улицы с протестом, можно призвать Путина «уйти в отставку». Китайский режим в этом отношении суровее и нетерпимее. Но тогда как Кремль в общем смысле «терпит» оппозицию, он никогда не прислушивается к ней. Кремль не допустит ни малейшего разногласия по политическим вопросам, и чиновники правительства не склонны отстаивать предложения, вносимые оппозицией.
Хотя китайская система стоит гораздо ближе к классическому авторитаризму и коммунизму, решения в ней принимаются более качественные и с учетом большего числа мнений. В России, если вы разойдетесь во мнениях с властной элитой, вам укажут, что это элементарное расхождение экономических интересов. Тогда как при коллективном лидерстве в Китае различие во взглядах законно.
Тест на лояльность в Китае требуется только тогда, когда коммунистическая партия уже приняла некое решение. Тест на лояльность в России требуется сразу после того, как президент внес некое предложение.
А общее ощущение оптимизма и подъема позволяет Китаю с большей терпимостью относиться к политическим разногласиям.
Рекрутирование элит
Наиболее интересный пункт сравнения двух политических систем — способы рекрутирования элит. Откуда приходят люди, которые занимают самые важные позиции в государстве, в ведущих отраслях промышленности? Исследование, проведенное журналом «Русский репортер» в конце 2011 года, вскрыло ряд интересных фактов. Прежде всего, большая часть российской элиты — выпускники Московского или Санкт-Петербургского университетов. Во-вторых, никто из занимающих 300 верхних позиций во власти и управлении не выходец с Дальнего Востока. И, наконец, решающим фактором, обеспечившим принадлежность к элите, оказывается знакомство с В.В. Путиным еще до того, как он стал президентом. Короче говоря, Россия управляется кругом друзей. Это ни в коем случае не меритократическая система: большая часть из этих людей не делали собственной карьеры, они просто включались в правящие группы.
Китайская компартия функционировала иначе. Для нее важно действовать в разных слоях общества, чтобы сделать всю систему достаточно меритократической. Если ты несколько циничен и умеешь добиваться своих целей, если ты хочешь зарабатывать — коммунистическая партия открыта для тебя.
Коммунистическая партия — приводной ремень рекрутирования и социализации элит, и само китайское руководство много вкладывает в усиление региональных представительств, в переназначение кадров на новые фронты работ.
Эксперимент в политике
Последний пункт сравнения двух систем — различия Китая и России во взгляде на экспериментальную природу политики. Китайские политические и экономические реформы организуются вокруг экспериментов с различными моделями в разных регионах с целью понять, что лучше всего сработает на интересы управления. В России все иначе: слово «эксперимент» вызовет недоверие и употребляется почти как ругательство. Построение «управляемого государства» идет без всяких предварительных экспериментов.
Что все это означает?
В целом если мы некогда проводили замеры демократий с оглядкой на институты, то теперь нам нужно ставить вопрос, как эти институты функционируют. Выглядят ли эти системы демократиями? Возможны ли демократии-фальшивки? Россия — блестящий пример последнего, заставляющий нас размышлять. Россия украшается демократическим фасадом, но за ним процветают все типы недемократических практик. Китай — другая страна, авторитарная и сурово бескомпромиссная. Но сам прессинг системы, различие идей трансформации, равно как и участие страны в мировой политике, делают ее политические практики более открытыми, чем можно заключить из особенностей ее формальных институтов.
О природе любого политического режима говорит степень его готовности к исправлению допущенных ошибок; способность меняться и подотчетность обществу — сердцевина всех демократических завоеваний. Но в Кремле многие уверены в обратном: излишняя демократизация привела к появлению проблем с новой государственностью. Многие в Кремле с завистью смотрят на «подлинный» китайский авторитаризм. Но на деле во многих своих практиках Китай демократичнее России; система принятия решений в Китае, без сомнения, превосходит русскую. В последние два десятилетия Китай наращивал «систему дееспособности», тогда как Россия была чрезмерно занята утаиванием своей неэффективности. Западным аналитикам, которые пытаются разобраться с различиями в поведении новых авторитаризмов, полезно заглядывать чуть дальше фасадов формального институционального дизайна.