Большинство знающих людей хорошо знакомы с концепцией пика нефти, но немногие в курсе, что мы вступаем ещё и в эпоху «пика правительства». Главная ошибка в представлениях о пике нефти – что кончается нефть вообще, а не дешёвая и легкодоступная нефть – может допускаться и в отношении «пика правительства» – дело не в полном исчезновении правительства, а в его «съёживании».
Центральное правительство – централизованное государство – так долго находилось в режиме расширения, что процесс сужения его роли стал совершенно непривычным для общества, для тех, кто работает на государство, и для тех, кто от него зависит. Поэтому в недавней истории у нас нет особого опыта «пика правительства» и почти нет концептуальных указателей, способствующих пониманию нами этого феномена.
Пик правительства – это не отражение деятельности государственных служб или миллионов лиц, работающих в государственных органах, это отражение того, что четыре главные системные силы, которые стояли за экспансией государства, сейчас или идут на убыль или полностью меняют свой вектор.
4 основные движущие силы экспансии государства
Пики-близнецы нефти и государства связаны между собой как причина и следствие: великая эра экспансии централизованного государства питалась изобилием недорогого жидкого топлива. По мере роста экономик, движимых избыточной дешёвой энергией, росли и налоговые поступления.
Демография тоже играла на руку экспансии централизованного государства: рост населения трудоспособного возраста означал увеличение трудовых ресурсов и налогов, выплачиваемых работниками и предпринимателями.
Третьей опорой экспансии централизованного государства был долг, а если шире, финансиализация [4], которая включает долг, левередж [5] и узаконенные стимулы для спекуляций и нерационального использования капитала. Централизованное государство не просто получает выгоду от более высоких налоговых доходов, порождаемых спекулятивными пузырями, в своих финансовых тратах оно теперь зависит от долга. В Штатах треть ежегодных расходов федерального бюджета осуществляется за счёт заимствованных средств. В Японии – которая в этом отношении ушла ещё дальше Америки – налоговые поступления едва покрывают платежи по социальному обеспечению и проценты по обслуживанию задолженности центрального правительства; все остальные расходы финансируются заёмными деньгами.
Четвёртая движущая сила экспансии централизованного государства – это онтологический императив государства к расширению. У государства есть только один способ существования – экспансия. Концепции или механизмов уменьшения в размерах оно не имеет.
В своей книге «Сопротивление, Революция, Освобождение: модель позитивных перемен» я объясняю этот онтологический императив категориями риска и выгоды. С точки зрения централизованного государства всё, что находится вне границ его контроля, представляет собой риск. Лучший способ снижения риска – контроль всего, что поддаётся контролю. Как только потенциальные источники риска взяты под контроль, его можно перевести на других.
Другими словами, как только государство начинает контролировать всю экономику и общество, оно может перекладывать системные риски на других: другие государства, налогоплательщиков и т.д.
На практике, государство в первую очередь стремится разорвать причинную связь между риском и выгодой, чтобы выгоду можно было оставить себе, а риск перевести на других. Отделение риска от выгоды называется моральным риском (moral hazard, термин, взятый из страхового дела, в узком смысле – возможность недобросовестного или безответственного поведения застрахованного лица; прим. mixednews.ru), а суть обозначаемого этим понятием явления можно сформулировать предельно просто: люди, подверженные риску и неблагоприятным последствиям действуют совершенно иначе, чем те, кто от риска и последствий ограждён.
Всякий раз, когда централизованное государство что-нибудь гарантирует, оно отделяет риск от последствия и возводит моральный риск в закон.
Возьмём лишь один пример из многих. Когда централизованное государство предоставляет гарантии по закладным так, что кредиторы и инвестиционные банки, организующие выпуск новых ценных бумаг, не могут проиграть, а заёмщик не может потерять больше своего скромного 3-процентного первого взноса, каждый в цепочке поощряется к участию в гонке рискованных спекуляций, потому что государство отсоединило риск от потенциальных последствий больших убытков. Риск никуда не делся, он попросту был переложен на налогоплательщиков, которые принимают на себя неизбежные потери, ставшие результатом подстрекательства к спекуляциям.
Отделение риска от выгоды неминуемо порождает системную неустойчивость. В качестве доказательства этой динамики можно рассматривать весь кредитно-жилищный пузырь.
Теперь против продолжающейся экспансии оборачиваются все четыре причинных фактора, перечисленных выше:
• Основной источник энергии для перевозок во всём мире, жидкое топливо, больше не является дешёвым и легкодоступным.
• Демографические данные показывают обратную динамику, так как стремительно растёт численность населения, находящегося на иждивении государства.
• Долг увеличился до такой степени, что его обслуживание угрожает уже финансовой стабильности государства и его денежной единицы.
• Отделение государством риска от последствий порождает системную неустойчивость.
Существует множество моделей экспансии государства: демократия, социализм, коммунизм, теократия и так далее – и ни одной для его свёртывания. Это наводит на мысль, что спуск с пика государства будет беспорядочным и богатым на непредусмотренные последствия.
Провал принципа разделения властей
Господствующая на Западе модель управления исходит из ошибочного предположения о том, что «разделение властей» внутри государства умерит аппетит государства к контролю. Но вместо того, чтобы ограничивать экспансию государства, его подсистемы – институты исполнительной, законодательной и судебной власти – соревнуются между собой за то, чтобы присвоить себе как можно больше контрольных полномочий, как в отношении самого государства, так и социальной и финансовой сферы страны.
Это соревнование не ослабляет и не ограничивает государство; скорее, оно предоставляет последнему грозное конкурентное преимущество, потому что насколько увеличивается власть каждого его института, настолько усиливается и само государство. Так что даже если видимым результатом соревнования между тремя ветвями может стать ограничение полномочий каждой из них, в совокупности эта конкуренция только усиливает экспансию государства, поскольку каждая сторона старается превзойти другие в охвате, влиянии и мощи.
Независимо от того, какой именно институт выигрывает или проигрывает в отдельно взятом конфликте, государство неизбежно расширяет область своего контроля и власти. И с той же неизбежностью элиты в государстве – ограждаемые на системном уровне от риска, который создаётся их политикой, – будут всё больше укрепляться в своём чувстве всемогущества по мере роста их частной власти в тандеме с экспансией государства.
Эти ветви власти также предлагают элитам государства средства радикального снижения их собственного риска и кардинально умножают их частную выгоду путём использования неограниченных полномочий государства на их личное благо.
Иначе говоря, свою власть и сферу её действия стремится расширить не только каждая служба и ветвь государственной власти, но и каждый индивид внутри государства, способный воспользоваться мощью государства для защиты своей собственной личной выгоды.
Государство как защитник частной выгоды
Централизованное государство наделяется своими членами (гражданами) единственными в своём роде полномочиями по принуждению с целью их защиты от хищнических интересов зарубежных стран, лиц и подгрупп, стремящихся к установлению собственной монополии. Граждане даруют государству чрезвычайную власть для защиты их свободы вероисповедания, передвижения, самовыражения, предпринимательства и ассоциаций, а также недопущения доминирования в стране какой-либо подгруппы к её собственной выгоде.
Передача этой власти государству создаёт риск того, что государство может само стать хищническим. Для блокирования этой возможности государство имеет соответствующие самоограничительные механизмы разделения властей для того, чтобы ни одно учреждение или орган не могло главенствовать в государстве и тем самым – в обществе.
Но как мы видели, разделение властей не справилось с задачей сдержать экспансию государства; более того, оно превратилось в питающее её конкурентное преимущество. Не существует государственных по своей природе ограничений на концентрацию государством власти и богатства.
Есть глубокая ирония в этой концентрации власти в государстве: власть сосредоточена с целью защиты гражданского населения от хищничества и эксплуатации, но эта же концентрация становится непреодолимым магнитом для всех тех, что стремится к приумножению своей частной выгоды через монополии, картели, сговоры, мошенничество и прочие способы улучшения своего положения за счёт окружающих.
Богатство, которое может быть сосредоточено в частных руках, не ограничено извне или посредством саморегуляции, и поэтому такая концентрация неминуемо перешагнёт за этический порог индивидов в государстве (их устойчивости к взяткам и влиянию корыстных мотивов). Такое структурное несоответствие делает государство фундаментально уязвимым перед влиянием частного богатства. Стоит этому богатству обрести в государстве точку опоры для оказания на него своего влияния, оно может обходить внутренние средства контроля государства и превратиться в финансовый эквивалент рака: движимый слепой корыстью организм, настроенный единственно на рост за счёт системы как целого.
Вместо защиты граждан от эксплуатации, первостепенной ролью государства становится защита личной наживы элит, прибравших к своим рукам действенные рычаги управления обширными полномочиями государства.
Спираль смерти экспансивного государства
Теперь нам становится понятно, что централизованное государство сталкивается с неразрешимым противоречием: для следования своей изначальной цели защиты гражданского населения от хищничества ему дарованы полномочия, позволяющие избегать своих же собственных механизмов самоограничения. Концентрация богатства в частных руках влечёт за собой установление контроля над государственным аппаратом, а возникающее в результате сотрудничество частных и государственных элит подавляет действие механизмов, предназначенных для сдерживания частного влияния на государственную власть.
Для укрепления своей собственной власти эти элиты расширяют сферу досягаемости государства до тех пор, пока оно не начнёт доминировать над всей политической, социальной и экономической жизнью общества. Этим замыкается саморазрушительный по своей сути контур обратной связи, в котором действия государства по защите озабоченных только своими интересами элит подтачивают и государство, и нацию. Неэффективность государства отрицательно сказывается на национальном производстве как раз в тот момент, когда государство увеличивает долю национального дохода, перенаправляемого на поддержку своих эгоистичных элит и замирение потенциально беспокойных иждивенцев. Чем больше экспроприирует государство, тем меньше излишков остаётся на продуктивные капиталовложения, а производительность общества, соответственно, продолжает падать.
Эта закономерность порождает контур с положительной обратной связью (или спираль смерти) более высоких налогов и более низких инвестиций в производственные активы.
Жизнь после пика
Государство несправедливо использовало финансируемые налогоплательщиками субсидии с целью разрушения на местном уровне основанных на взаимном участии коммерции и инвестиций, которые в далёком прошлом придавали прозрачность истинной стоимости труда.
Теперь, когда искусственное влияние этих субсидий падает, поскольку государство не в состоянии больше их себе позволить, критически важным для перехода к устойчивой и более жизнеспособной экономической модели будет перезапуск инфраструктуры и технологических процессов для оказания поддержки частной инициативе на уровне местных сообществ.
перевод для mixednews – josser