Яна живет недалеко от меня и мается от скуки и безделья в специально снятой для нее очень небольшой, но приличненькой квартирке.
Квартирку и Яну содержит очередной ее очень женатый и богатый толстопуз, которого Яна за глаза называет Пупсиком.
К толстопузу Яна перешла буквально по наследству. Ибо сначала ее вместе с квартирой пользовал толстопузовский друг, потом у друга случились некоторые проблемы с бизнесом, но девочку он все равно пристроил, отрекомендовав ее Пупсику.
Вместе с квартирой.
Пупсик страдает одышкою и иногда импотенцией, наведывается к ней редко, ненадолго, и, скорее, больше поговорить. Яна, в роли содержанки, ему нужна, скорее, по статусу, ибо, похоже, он искренне уверен, что мужчины его круга просто обязаны иметь любовниц.
У Пупсика есть жуткий недостаток. Он не очень-то и щедр. Ну, то есть, квартиру и поесть он Яне обеспечивает, а вот на тряпочки ей явно не хватает. А тряпочки она страсть как любит.
Поэтому Яна, в отсутствие Пупсика, крутится как может.
Нет, она не работает, как я, но никогда не против подработать.
У Пупсика есть один неоспоримый плюс. Плюс этот заключается в том, что он совершенно не имеет иллюзий, и, как считает Яна, очень даже догадывается, откуда у нее появляются хорошенькие тряпочки, на которые его, пупсиковских денежек, явно не хватило
Почему-то мне кажется, что это обстоятельство он воспринимает даже с некоторым облегчением.
Впрочем, отвлеклась.
Я звоню Яне, если кто-то хочет лесби. Или пара на пару, что случается нередко.
Она хорошенькая, везде ухоженная, и вообще кругом приятная.
Позвонил сегодня один дядя. Впрочем, сегодня — это громко сказано, ибо звонил он мне уже с неделю, через день — интересовался, спрашивал подружку, обещал, что скоро будет, и я уж думала, что этот — очередной «поговорить».
И надо же — доехал.
И попросил — с подружкой. Оплата за двоих, плюс лесбос. Ну не даром же, в самом деле, кино ему крутить.
Слегка поторговался, и выторговал аж пятьсот рублей. Оптовым – скидки)
Яна приехала за десять минут до него. Дядя нарисовался сразу после. Живьем мы ему понравились.
Дядя осматривал нас масляными глазками, щедро расточал сальности, долго интересовался, в самом ли деле мы друг друга любим, просил поцеловаться, мы вдохновенно врали, и так же вдохновенно целовались, и он сказал, что как только он выйдет из ванной — чтобы мы были уже готовы — ну, то есть, раздеты, и фигурно уложены, ага.
-Вот идиоты, а! — шепотом сказала Яна, когда он пошел в ванную.
-Ну что, девочки, начнем? — сказал он, выйдя из душа в сильно выпирающем в причинном месте полотенце. — Только давайте вы мне покажете, как вы друг друга любите. Давайте 69.
И уселся в мое кресло.
Мы показали. Ну как показали...
Длинные волосы Яны — прекрасная вещь.
Он вдохновенно дрочил, Яна не менее вдохновенно лизала мою ногу где-то рядом с тем местом, которое, по его представлению, она должна была лизать.
Я была снизу и где-то далеко от его глаз, и мне вообще можно было не париться. Париться нужно было Яне — она боится щекотки, особенно на внутренней стороне бедра)
-Мне кажется, девочки, вы мухлюете... — задумчиво сказал дядя через пару минут, хотя мы весьма актерски постанывали в унисон.
— А давайте — ты ляжешь (он показал на Яну) сюда, и ножки на пол, а ты вот тут будешь. Я хочу все видеть.
Режиссер, блин, ну!
А дальше я изобразила все как надо, дядя остервенело боролся за оргазм, подстанывал с Яной дуэтом и руководил процессом.
-Милый, может ты присоединишься? — в конце-концов игриво закинула удочку Яна.
И он-таки присоединился.
Режиссировал, опять же, сам. Яна устроилась на нем верхом, мне же определилось место тоже сверху, но выше, на его лице (блин, что ж они не бреются?).
Кончился он быстро, весь как-то моментально сдулся, потерял к нам интерес и начал собираться. Хотя вполне мог бы остаться на второй заход. Время позволяло.
А дальше...
А дальше у нас вышел легонький скандальчик. Дядя хотел часть денег назад. Логика была проста, как три копейки.
Ну то есть, за лесбос, мол, оставьте себе все, но пользовал-то только Яну, следовательно, за меня ему надобно вернуть.
Ну, я, значит, так просто, удовольствие получила — он же ж, мол, тоже постарался.
-Ага, щас! — сказали мы с Яной почти что хором, и долго рассказывали ему, как и где он неправ.
Через пятнадцать минут он окончательно проникся, понял, что не выйдет, скис, сказал, что больше в жизни не придет, и что мы — суки.
-Вот идиоты, а! — задумчиво сказала Яна, когда он, наконец-то, вымелся за дверь.
Ну что тут скажешь?
Ну... да.