Советская модель как форма глобализации

Привлекательность советской модели для различных авторитарных режимов в развивающихся странах была связана с тем, что она воспринималась как успешная технология государственного строительства, а не как глобальная альтернатива западному модерну. С другой стороны, можно утверждать, что утрата идеологической привлекательности сама по себе не означала конца идеологического влияния. Если прочность и возможности советского государства столь последовательно преувеличивались в течение четверти века, предшествовавших его распаду, кажется вероятным, что это было следствием более ранних иллюзий. Идея коммунизма как новой цивилизации была в значительной мере дискредитирована, но ее тень все еще заслоняла советские реалии. «Империя зла» являлась в некотором смысле противоположной версией «социализма на одной шестой части суши», и видение глобальной угрозы было многим обязано тающему призраку глобальной альтернативы. Это не означает отрицания того факта, что восприятием советской угрозы часто манипулировали в стратегических целях; но широкое влияние этого восприятия предполагает общую неверную оценку, выходившую далеко за рамки заговоров и расчетов.

Но наиболее значительное косвенное влияние советской идеологии в процессе упадка проявилось внутри страны. Руководство, которое осуществило беспрецедентно радикальные и в итоге саморазрушительные реформы в конце 1980-х годов, было разочаровано существующей практикой, но все еще было уверено в том, что лежавший в ее основе проект мог быть возрожден. Это не значит, что Горбачев и его помощники следовали официальной доктрине марксизма-ленинизма. Институты режима не могли быть реформированы без ревизии идеологии, и «новое мышление» было неотъемлемой частью перестройки. Ориентиром служила, в терминологии Виктора Заславского, оперативная идеология, а не официальная. «Советский образ жизни» мог рассматриваться как жизнеспособная и самовоспроизводящаяся культура, даже если ее формы организации исамоинтерпретации следовало подвергнуть критике. Остаточная версия первоначальной модели новой цивилизации, таким образом, стала исходной точкой стратегии реформ, но она оказалась не в состоянии абсорбировать силы, вырвавшиеся на свободу в результате смены курса. В ретроспективе роль данного фактора очевидна в нескольких ключевых аспектах процесса реформ. Сама идея гласности в ее радикальном смысле, то есть развертывания общественной дискуссии об истории и состоянии советского общества, отражала оптимистический взгляд на советскую культуру как устоявшуюся традицию и на ее потенциал саморефлексии. Подобным же образом поразительное непонимание и недооценка национальных проблем со стороны руководства могут быть объяснены лишь как результат веры в объединяющую и ассимилирующую мощь советской социокультурной модели. Кажется вероятным, что непоследовательность новой экономической политики Горбачева была обусловлена теми же причинами: пока общие цивилизационные рамки казались прочными, возникало искушение экспериментировать с разными подходами в различных сферах.

Парадоксальное сочетание успеха и провала, по-видимому, наиболее выражено на уровне культуры. Если мы рассмотрим траекторию советской модели с особым акцентом на ее глобальном измерении, то различия между основными тенденциями в этой сфере станут очевидными. В ходе конфликта с Западом претензии на построение особого и превосходящего его мира выдвигались во всех указанных сферах, но с разными практическими результатами и долгосрочными последствиями. Создание альтернативной мировой экономики всегда было не более чем утопической фикцией. На стадии формирования сталинского режима совпадение кризиса на Западе с началом советской индустриализации способствовало сохранению иллюзии экономической независимости. Послевоенная экспансия расширила экономическую базу советского государства, но сталинистские интерпретации этих изменений – в особенности понятие «социалистического мирового рынка» – относились скорее к идеологии, чем к экономической политике. Последующие шаги были, как мы видели, слишком ограниченными и непоследовательными, чтобы вызвать какой-либо значительный сдвиг в глобальном балансе экономической власти. Ни реформы, ни защитные барьеры не предотвратили усиления зависимости экономик советского блока от капиталистического окружения в последние два десятилетия перед их крахом, хотя это внешнее влияние глобализации в разной степени смягчалось или усугублялось внутренними факторами, определявшими течение кризиса в каждой из социалистических стран. В отличие от этого, политическое наступление с целью глобального присутствия и доминирования было более эффективным, а его всемирные последствия – более значительными. В определенном смысле послевоенная стадия сталинизма являлась одновременно высшей точкой и поворотным пунктом этого процесса. Сталинское автократическое правление сделало возможным расширение советского господства за пределы границ империи и мобилизацию международного движения в ходе соперничества сверхдержав, но это было достигнуто средствами сверхтоталитарного режима, который не мог быть сохранен или замещен более рациональными методами управления, работающими в таких же масштабах. Развитие советской имперской власти после 1953 года происходило в более неопределенном контексте. Хотя советское государство в течение некоторого времени было способно усиливать свои глобальные позиции, политический союз режимов советского типа (несмотря на их сохраняющееся структурное сходство) был разрушен и не мог быть восстановлен. Наконец, культурный фактор – то есть идеологический аспект советского способа глобализации – следовал образцу, отличавшемуся от экономических и политических тенденций. Советская модель никогда не сводилась к идеологической конструкции, но ее формирование включало идеологический компонент, который стал неотъемлемой и существенной частью властной структуры. Его относительный упадок внутри страны и за рубежом на постсталинистской стадии является бесспорным. Однако указанные выше факты свидетельствуют, что явная эрозия идеологии сопровождалась временной консолидацией или традиционализацией на более латентном уровне и что данный процесс зашел достаточно далеко, чтобы вызвать, но не поддержать в должной степени реконструкционный ответ на углубляющийся кризис модели.

Эти соображения не добавляют чего-либо к объяснению советского коллапса. Их основная цель состоит скорее в том, чтобы показать, что события 1989–1991 годов следует рассматривать на фоне общего кризиса, который продолжался значительно дольше, и что его предыстория имеет глобальное измерение. Советская модель являлась стратегией модернизации, основанной на синтезе имперской и революционной традиций, но она была также и глобальным явлением. Ее формирование, экспансия и распад не могут быть объяснены без учета международных связей, а ее история была существенной частью глобализационного процесса в ХХ веке. Как показали события последних лет, не только посткоммунистическая часть мира, но и глобальная ситуация формировались советским опытом и будут испытывать влияние долгосрочных последствий советского коллапса.

Советская модель как форма глобализации

О дедолларизации глобальной торговли углеводородами

Выступление И.Сечина «Баланс поставок и потребления энергоресурсов, доступ к технологиям и финансам, гармонизация экономических режимов — основа энергетической безопасности» на 22-м Мировом энергетическом конгрессе в г.Тэгу (Южная Корея) 16 октября 2013 г.

Уважаемые, дамы и господа, коллеги!

В рамках широкого круга проблем, обсуждаемых на Всемирном энергетическом конгрессе, мне бы хотелось коротко остановиться на следующих опросах:

– тенденции энергопотребления и энергосбережения в мире;

– специфика различных нефтегазовых провинций и роль России в мировой энергетике,

в том числе наши последние шаги по улучшению экономических режимов новых проектов в нефтегазовом секторе;

– основные направления развития компании Роснефть;

– проблема эффективного взаимодействия и партнерства на энергетических рынках, включая вопросы якорного заказа на поставки оборудования и диверсификации направлений поставок энергоресурсов.

Как все мы знаем, на протяжении последних 10-15 лет в энергетической сфере происходили существенные изменения.

Несмотря на определенную эйфорию, связанную со стремительным ростом добычи сланцевого газа и нефти, по-прежнему острой является проблема ресурсных ограничений. Темпы роста добычи нефти в целом продолжают снижаться, а газу с трудом удается лишь немного наращивать свою долю в общем энергобалансе. Добычу топлива приходится вести все в более трудных условиях, затрачивая все большее количество материальных и финансовых ресурсов.

С начала 21 века происходит увеличение темпов роста потребления энергии.

Учитывая потребности будущего развития, а также глобальные экологические цели, наличие ограничений по ресурсам побуждает нас к экономии, к сдержанному потреблению топлива и энергии. Во 2-й половине 20 века в мировой экономики, казалось, удалось сформировать тенденцию достаточно значимого замедления динамики потребления энергоресурсов.

Однако к концу 20-го века и в начале нынешнего ситуация изменилась — наметилась тенденция повышения темпов роста энергопотребления.

На фоне замедления мировой экономической динамики это означает, что и мировая экономика, и мировая энергетика не справляются с экологическим вызовом, а также с вызовом, который, фактически, сформировал развивающийся мир в своем стремлении добиться более высоких стандартов экономического развития.

Мы видим, что экономические и технологические возможности мира и, тем более, развивающихся стран не позволяют компенсировать рост спроса на энергию снижением энергоемкости производства.

В то же время главный фактор увеличения энергопотребления в мире — быстрый экономический рост и, как следствие, значительное увеличение потребления энергии в развивающемся мире. Ситуация такова, что даже в условиях определенного снижения потребления в странах ОЭСР, энергопотребление в развивающемся мире увеличивается столь стремительно, что это приводит к общемировому ускорению роста потребления энергии.

Ускоряющийся рост спроса на топливо и энергию явились главной причиной сложившегося в настоящее время высокого уровня цен на топливно-энергетические ресурсы, в 1-ю очередь на нефть. Это в свою очередь, наряду с самим спросом, спровоцировало стремительное увеличение потребления угля.

В результате, вопреки всем зеленым сценариям, начиная с 2001 г. доля угля в общем потреблении энергоресурсов значительно увеличилась. Фактом является то, что в текущем столетии уголь покрывает почти 50% дополнительных потребностей в топливе и энергии.

Сохранение тенденций последних лет означало бы, что мировой экономический рост будет осуществляться за счет и в ущерб экологической компоненте развития. Избежать этого можно только посредством коллективных и целенаправленных усилий в сфере энергосбережения.

Важную роль здесь должен сыграть трансфер технологий от развитых стран к развивающемуся миру. Причем речь идет не только о технологиях переработки и потребления энергии, но также о технологиях ее добычи и производства.

***

Наиболее значимые изменения в сфере производства энергии последних лет, как известно, связаны с технологиями и географией добычи нефти и газа. Растущее энергопотребление требует вовлечения новых нетрадиционных категорий запасов.

Хотел бы обратить Ваше внимание на мировую карту ключевых нефтегазовых провинций, каждой из которых суждено принять посильное участие в общем энергообеспечении мировой экономики.

ОСОБЕНОСТИ ОСНОВНЫХ НЕФТЕГАЗОНОСНЫХ ПРОВИНЦИЙ МИРА

Read More

Министерство внутренней безопасности США готово к краху Уолл-стрита

Из поступающей информации следует, что Министерством внутренней безопасности (МВБ) проводится масштабное, скрытое наращивание военной силы.  В февральской статье Associated Press был подтверждён факт размещения МВБ открытого заказа на закупку боеприпасов в количестве 1,6 миллиардов патронов. Согласно статье в «Форбс» этого количества достаточно для того, чтобы на протяжении более 20 лет вести боевые действия масштабов войны в Ираке.

МВБ также обзавелось тяжелобронированными машинами, которых видели разъезжающими по улицам. Очевидно, кое-кто в правительстве ждёт довольно серьёзных гражданских волнений. Вопрос – почему?

Ставшие недавно известными высказывания бывшего премьер-министра Великобритании Гордона Брауна, сделанные в разгар банковского кризиса октября 2008 года, могут дать некоторое понимание вопроса. 21 сентября 2013 года на BBC News вышла статья, основанная на скандальной автобиографии «Упоение властью» спин-доктора Брауна по имени Дамиан Макбрайд. В ней говорится, что премьер-министр был встревожен тем, что правопорядок во время финансового кризиса может рухнуть.

Макбрайд привёл следующие слова Брауна:

Если банки закрывают свои двери, пункты выдачи наличных не работают, и люди идут в «Теско» [розничная сеть], а их карты не принимаются, то вся эта ситуация просто взорвётся.

Если нельзя купить еды, бензина или лекарств для своих детей, народ просто начнёт бить витрины и брать всё сам.

А как только народ увидит это по телевизору – это конец, потому что каждый решит, что теперь такое в порядке вещей, что всем нам ничего другого и не остаётся. Будет анархия. Вот что может произойти завтра.

Как справиться с этой угрозой? Браун сказал: «Нам нужно подумать – будет ли у нас комендантский час, будем ли мы выводить армию на улицы, как нам восстановить порядок?»

Макбрайд написал в своей книге: «Было непривычно видеть Гордона полностью отдающим себе отчёт в опасности того, что он собирался сделать, и в то же время настолько же убеждённым в том, что необходимо немедленно принимать решительные меры». Он сравнивал угрозу с Кубинским ракетным кризисом.

Страх перед этой угрозой в сентябре 2008 года эхом отдался в словах тогдашнего министра финансов США «Хэнка» Полсона, который, как сообщалось, предупреждал о том, что если Уолл-стрит не будет спасён от кредитного краха, американское правительство может быть вынуждено прибегнуть к военному положению.

В обеих странах обошлось без военного положения, так как их законодательные органы поддались давлению и выкупили токсичные активы банков. Но многие эксперты говорят, что надвигается ещё один коллапс; и на этот раз правительства могут и не гореть таким желанием брать всё на себя.

В следующий раз будет по-другому.

Событием, спровоцировавшим кризис 2008 года, было бегство клиентов, но не из обычной банковской системы, а из «теневой» банковской системы – множества небанковских финансовых посредников, оказывающих услуги, похожие на услуги традиционных коммерческих банков, но не регулируемых государством. В их числе хедж-фонды, фонды рынка краткосрочных капиталов, кредитные инвестиционные фонды, биржевые индексные фонды, фонды прямых инвестиций, фондовые брокеры, секьюритизационные и финансовые компании. Инвестиционные и коммерческие банки тоже могут вести бо́льшую часть своего бизнеса в тени этой нерегулируемой системы.

Теневое финансовое казино после 2008 года только выросло, и в случае следующего краха в стиле Lehman Brothers финансовая помощь от государства может и не прийти. Как сказал Барак Обама в связи с принятием Закона Додда-Франка от 15 июля 2010 года, «в результате этой реформы… не будет больше никаких бейлаутов за счёт налогоплательщиков – точка».

Европейские правительства тоже шарахаются от дальнейших мер финансовой помощи банкам. Поэтому Совет по финансовой стабильности (СФС) в Швейцарии потребовал от подверженных системным рискам банков составить «прижизненные завещания», где были бы расписаны меры, которые будут ими приняты в случае их неплатежеспособности. Установленная СФС схема требует от них «привлекать к оказанию финансовой помощи» своих кредиторов; а вкладчики, как оказывается, являются крупнейшим классом кредиторов банков.

Когда вкладчики не могут добраться до своих банковских счетов, чтобы взять деньги на еду для детей, они вполне могут начать бить витрины магазинов и брать, что лежит на полках, сами. Что ещё хуже, они могут сговориться и свергнуть подконтрольное финансистам правительство. Тому подтверждение Греция, где растущее разочарование в способности правительства спасти граждан от худшей с 1929 года депрессии, вызвало беспорядки и угрозы насильственного переворота.

Страхом перед наступлением такого результата можно объяснить массовую, проводимую с санкции правительства слежку за американскими гражданами, использование беспилотников внутри страны, а также изъятия из надлежащих правовых процедур и posse comitatus (федерального закона, запрещающего военным охранять «правопорядок» на объектах, не находящихся в федеральной собственности). Конституционные гарантии отбрасываются ради защиты интересов класса элиты, находящегося у власти.

Министерство внутренней безопасности США готово к краху Уолл-стрита

Жители мегаполисов сознательно выбирают одиночество

Спрятаться в собственной скорлупе. Этот образ давно стал привычным в отношении жителей мегаполисов. «Это можно было бы назвать эффектом незнакомца. Тысячи лиц мелькают мимо нас каждый день, мы игнорируем их, они игнорируют нас», – говорит Сводер, обращая внимание на известное, пожалуй, любому человеку, живущему в бешеном ритме мегаполиса, нежелание тратить свою энергию и время на незнакомцев и не только на незнакомцев.

«Большие расстояния от дома до работы оставляют людям мало времени на взаимодействие с семьей и друзьями, которые могут жить на другом конце города», – констатирует Сводер. Одиночеству способствуют особенности экономики мегаполиса, которая часто разделяет людей, работающих в разных ритмах и условиях и приобретающих совершенно разные взгляды на жизнь.

Вероятность оказаться социально изолированным в большом городе достаточно высока в силу разных причин, связанных со здоровьем, возрастом, психологическим состоянием, материальным и социальным статусом, семейным положением. Известно, что социальная изоляция способствует распространению преступности. А именно в больших городах самый высокий уровень преступности, свидетельствует статистика.

С другой стороны, как замечает Сводер, социальная изоляция не обязательно ведет к чувству одиночества. Современная социология всерьез ставит вопрос о том, провоцирует ли городская жизнь одиночество на самом деле. Альтернативные взгляды заключаются в том, что города – это своеобразные бастионы свободы и выбора, где появляются новые формы социальной жизни, которые нейтрализуют одиночество.

Одиноки ли на самом деле жители мегаполисов, в частности, Москвы, по сравнению с жителями менее крупных городов? И что именно в современных условиях способствует одиночеству жителей мегаполисов? Это вопросы, на которые Сводер пытался ответить, используя данные по России Всемирного исследования ценностей (WWS) и сравнивая Москву с малыми и средними населенными пунктами.

Счастливые одиночки большого города

Если города – бастионы современных индивидуалистических ценностей, которые освобождают или изолируют индивидуалистов от глубоких социальных связей, предоставляя им возможность свободно распоряжаться своими жизнями, то ценности должны играть роль в определении мегаполисного одиночества. Это одна из главных гипотез Кристофера Сводера, которая нашла подтверждение в ходе исследования.

Речь идет как об индивидуалистических, так и коллективистских ценностях. Индивидуалистские ценности включают в себя саморазвитие, построение карьеры, творчество, самовыражение. Коллективистские ценности связаны с принадлежностью человека к семье или другой социально значимой группе, например, близких друзей, и самоопределением себя через эти группы.

Индивидуалисты в больших городах часто сознательно выбирают те или иные формы социальной изоляции, чтобы реализовывать свои цели и желания. При этом многие из них, как замечает Сводер, вообще не чувствуют себя одинокими.

«У них может быть мало друзей, мало близких контактов и не быть рядом родственников, но они могут быть заняты работой, другими делами. Это особенность городского одиночества. Люди, которые, по нашему мнению, могут быть одиноки, на самом деле такими не являются. Если вы – носитель “городских ценностей”, развод  или отсутствие детей, возможно, и не заставит вас чувствовать себя несчастным», – считает Сводер.

Эксперт рисует возможный портрет счастливого одинокого горожанина. «Это может быть, например, IT-программист, который взаимодействует с маленькой командой в течение рабочего дня. Возможно, он выбирается куда-нибудь только раз в месяц, но он не чувствует себя одиноким, потому что все его время занято работой и у него есть конкретные цели, например, заработать определенное количество денег или продвинуться по карьерной лестнице».

Деньги, связи и ничего личного

Материальный успех горожан – также один из факторов, который способствует одиночеству. Люди, озабоченные, в первую очередь, своими доходами могут быть в меньшей степени ориентированными на семью, меньше фокусироваться на качественных дружеских отношениях и больше – на собственном продвижении, развитии и карьере, признает Сводер. При этом, как он отмечает, деньги – это то, что может способствовать подмене настоящих дружеских связей поверхностными. «Если человек успешен и у него достаточно денег, у него может быть много поклонников, которые всегда готовы провести с ним время, и он может “купить” определенные типы социальных контактов, если они ему необходимы», – говорит  автор исследования.

В целом, городские одиночки готовы расширять круг социального взаимодействия, заводить новые связи, если это стоит их времени и энергии в свете других более важных целей. Чаще всего образуются так называемые инструментальные кратковременные связи. «Когда, например, мы общаемся с продавцом, мы думаем, прежде всего, о выгодной цене и качестве товара. Вряд ли мы готовы потратить время на общение с продавцом просто ради общения. Мы не хотим видеть в нем реального человека, он для нас – один из многих, заменяемый», – поясняет Сводер.

Похожая ситуация возникает при выстраивании «полезных» связей. «Мы заводим полезные знакомства. Этот человек может помочь нам с устройством на работу, этот – непосредственно в работе, этот — в поиске жилья.  И мы мало думаем о том, насколько все эти люди интересны как личности. Общения как такового, чтобы насладиться личностными качествами другого человека, не происходит», – говорит эксперт.

Жители мегаполисов сознательно выбирают одиночество

Зашифрованная валюта

Кроме официальных валют в мире существует гораздо больше «денег», а попросту способов купить, обменять или накопить: мили, бонусы, купоны — все это альтернативные валюты. Как и законные платежные средства бумажные банкноты и монеты из медно-никелевого или медно-цинкового сплава в вашем кошельке, они весьма условны и символичны, но при этом обладают чудесным свойством конвертации. Однако есть серьезное различие: альтернативные валюты не регулируются традиционными финансовыми институтами. Их функционирование полностью зависит от доверия их пользователей, и никаких гарантий, по сути, нет. А всю совокупность многообразия существующих в современном мире альтернативных валют можно грубо разделить на три вида.

Первый — децентрализованные глобальные криптовалюты. Впервые возможность создания и функционирования «свободной» виртуальной валюты описал последователь движения шифропанков и крипто-анархистов Вэй Дай в 1998 году. Его заметка «B-money» для рассылки сподвижников детально описывает схему проведения различных транзакций между анонимными пользователями без помощи существующей банковской системы. О цифровой валюте Bit Gold и ее возможностях мечтал еще один буревестник альтернативной денежной революции Ник Сцабо. Сегодня к децентрализованным глобальным валютам относятся широко распространенная криптовалюта Bitcoin, менее популярные: Litecoin, PPCoin, Namecoin и многие другие.

О создании и создателях Bitcoin известно немного, что уже является наглядной характеристикой детища человека или группы разработчиков под псевдонимом Сатоши Накамото. В кризисный 2008 год появилось описание принципов работы сети Bitcoin. Годом позже сеть заработала, с каждым днем привлекая все новых и новых пользователей доступностью, идеями независимости и духом DIY. С помощью сети Bitcoin можно осуществлять практически мгновенные переводы, оплачивать разнообразные покупки по всему миру и даже совершать обменные операции и пожертвования — и все это без обязательной комиссии. Система Bitcoin не контролируется правительствами и финансовыми регуляторами, никто не может «заморозить» ваш счет и отменить операцию. Тем не менее абсолютно все проведенные транзакции хранятся в открытом доступе: каждый пользователь может отследить, из какого кошелька были переведены бит-монеты. По состоянию на 15 сентября 2013 года по данным крупнейшей площадки Mt.Gox, где торгуется Bitcoin, стоимость 1 BTC превысила 135 долларов и достигла отметки в 100 евро.

Знаковым отличием Bitcoin от других валют является отсутствие единого центра эмиссии. Никаких отчеканенных профилей монархов и приписок от создателей. Монеты криптовалюты, которые представляют собой электронные записи, добываются с помощью математических алгоритмов самими участниками сети Bitcoin. Процесс получения бит-монет называется «майнинг», а для их добычи необходимо установить специальную программу. Интересно, что создатели Bitcoin ограничили систему дефляционной моделью: майнинг прекратится, когда количество биткоинов достигнет 21 миллиона. Уже сейчас в обращении находится более 11,5 миллионов монет.

Символический обмен: как альтернативные валюты меняют мир к лучшему

1 2