Из деревни Графа Ивана Григорьевича Орлова.
Июня 4, 1764.
Никита Иванович. Я здесь ночевала, а после обеда пойду в Синбирск, вчерась к вечеру один за другим мы двух Ваших куриеров получили, и я все привезенные ими депеши успела прочесть.
Поведение Короля Шведского в рассуждении нас весьма не дружеское, и истинно жалко видеть все Их Величеств поведение; если б любили свое Государство, то бы им все то приятно было, что служит к благу той земли, над которой Бог им определил царствовать; а так как теперь их поведение, то кажется, что они особой, и Швеция особой интерес имеют, и что они страстнее к себе и к своим прихотям, нежели к своей земле, что весьма честному человеку слышать соблазно.
Все их поведение с Французским Послом и его прощание компрометует их персоны и достоинство. Из поведения Воеводы Русского и Флеминга видно, кажется, и трусость, и не точная их еще принятая резолюция. Что делать! Я чаю, сам Двор в такой же цветущей системе.
Цареградские депеши я с удовольствием прочитала: все, кажется, хорошо. Прощайте, сыну моему прошу кланяться, мы все здоровы. Граф Захар Григорьевич уже со мною в поход к Москве повернется и далее не поедет. Впрочем, желаю Вам здравствовать.
Сия деревня в шести верстах от пригородка Маинск, которой отчасти брату Вашему принадлежит, а он, я чаю, и от роду в нем не бывал; а мы вчерась его луга потоптали, хлеб всякого рода так здесь хорош, как еще не видали; по лесам же везде вишни и розаны дикие, а леса иного нет, как дуб и липа, земля такая черная, как в других местах в садах на грядах не видят; одним словом, сии люди Богом избалованы; я от роду таких рыб вкусом не едала, как здесь, и все в изобилии, что себе представить можешь, и я не знаю, в чем бы они имели нужду; все есть, и все дешево. Впрочем, желаю Вам здравствовать.
Екатерина.